– Я не хочу этого знать. В те моменты меня будет терзать предчувствие и отчаяние. Сомневаюсь, что город позволит их спасти. Пусть это будет потом, не сейчас. Не смогу смотреть в глаза тому, чью неизбежную гибель мог бы увидеть.
Алан тяжело дышал. Знак потух, но сопротивление оставляло свой след – он кровоточил, и Ани бережно залечила магией рану. Боль не уберет, но кровь – да.
– Не смотри так, я не думаю, что Тодор нашел выход и из этой ситуации. Понимаю, что он многое переживал и терял каждый раз всех участников. Ему известно больше, чем нам, но не настолько, чтобы управлять ситуацией.
– Пока надеешься – мир немного другой. Пусть слегка приукрашен мечтаниями, но так ведь легче. Зачем усугублять?
Она встала, обошла его и обняла за плечи, прислонившись щекой к его волосам. Чувствовала, как расслабляются напряженные мысли, знала, что не стоит больше говорить. Да, она не заберет его переживания, но ощущала, как горячая рука накрыла ее ладонь.
– Незачем.
На этот раз перемещение стало последним. Их встретила тишина особняка, привычный аромат сигар Тодора, тепло и странное, неуловимое ощущение, которое сумело ускользнуть до того, как Аннетт поняла, что это значит.
Вопреки всему стало спокойно. Если речь идет о том, что они завладеют источником, то это больше, чем просто надежды. Это частичная уверенность в завтрашнем дне.
– Странно ощущать себя по-настоящему дома.
Алан на долю секунды коснулся ее губ, затем вновь и вновь, забирая остатки мятного вкуса напитка, который она пила на балу, прижал к себе и отпустил. Замечая, как Ани сделала тревожный вдох.
– Пойдем, Лисса наверняка что-то приготовила на ужин.
В этих простых словах таилась вся двоякость жизни в этом городе: если не абстрагироваться и не жить привычной жизнью, можно сойти с ума. И вот, словно они вернулись с прогулки, Алан провел ее на кухню. Наверное, это нормально – ценить и жить счастливыми моментами, когда вокруг сгущается мрак.
Глава 18
Медальон
Прошлое. Нордвуд
За окном наступал туман. Он смазывал горизонт, заставлял расплываться фонари, превращая их в мутные желтые пятна, которые так и не смогут осветить вечерние улицы Нордвуда. Они – украшение, мигающий ориентир, что напоминает о привычной, обыденной жизни. Главное, чтобы не исчезли, не утонули в густой мгле. Иначе не останется сил дышать.
Хриплый вдох в очередной раз откликнулся вязкой болью в груди. Словно сотни иголок пронзают тонкие стенки органов. Тай криво улыбнулся, со злостью сжимая зубы. Он знал, что это конец, что пути назад уже не будет. Он, прислонившись одним плечом к обшарпанной стене одного из прибрежных домов, наблюдал за тем, как Ловец и его помощник отчаянно сопротивляются, желая выжить, но его напарник не отступал. Ланс легко ставил заклинания, оттягивая момент и позволяя Таю отдышаться. Стражник не знал, что тот смертельно ранен. Что пути назад уже нет.
Узкую улицу покрыл могильный холод: пошел дождь. Раздался тихий свист. Тонкий, еле уловимый. Сила Проводника, защищающего город возобновлялась. Стоит продержаться, совсем недолго, возможно, пару минут, пару часов. Ловцы не смогут находиться в городе дольше. Но было слишком поздно: Тай ощущал движение воздуха, чувствовал, как остывают руки, как предательски ослабевает, падает.
И вновь тело его подводило, слабость распространялась новой волной дрожи. Какого черта он так легко сдается? На треклятых улицах уже ощущался запах безвыходности. Он должен притвориться, что силы еще есть, но не мог: только сжимал и разжимал непослушные, онемевшие пальцы. Его взгляд медленно затухал, покрывался дымкой. Больше не было той уверенности, злости, того сопротивления. Не осталось ни капли жизни – одна только боль.
Неуклюжий шаг, неловкое движение, которым он выпустил небольшое защитное заклинание, закрывая своего напарника от вспышки, которую тот не успел бы увидеть.
И вот… он сполз по стене, оказавшись на полу и истекая кровью, не чувствуя холода и влаги, не ощущая воздуха, который все еще попадал в его легкие.
К кровавым пятнам на светлых брюках добавились грязь и ледяная вода, стекающая по брусчатке к океану. Уже все равно. Боль медленно отступала, оставляя последние секунды забвения, последние мгновения, в которых он будет видеть до боли привычный Нордвуд: туманный, покрытый пеленой дождя, сырой, холодный и неприветливый.
Тай посмотрел исподлобья, отвел за ухо прядь длинных темных волос и в последний раз вдохнул слегка соленый воздух. На полную грудь. И плевать на адское пламя, разъедающее изнутри. Все закончится. Совсем скоро исчезнет. Именно поэтому он закрыл глаза и погрузился в темноту, которая так приятно обволакивала и лишала болезненных ощущений.
– Ланс!
Тодор появился, как только увидел сигнал о помощи. Он обошел последнего нападающего и накинул смертельное заклинание. Секундная вспышка, и силуэт рассыпался в прах, который дождь тут же прибил к земле, а стремящаяся со склона вода смыла следы.
– Не мне нужна помощь, – вампир многозначительно замолчал, не решаясь сказать о своих догадках.
Тай ни разу не просил передышки, никогда не покидал место сражения, чтобы перевести дух. Именно из-за этого нехорошее предчувствие вынудило бросить метку помощи. Ланс надеялся, что это так, для перестраховки, но, подойдя к напарнику, замер. Ведьмак уже не дышал. Болезненно бледное лицо, спутавшиеся волосы, которые он всегда грозился отрезать, правда, не мог – это оставалось традицией рода. Ланс боялся смотреть на Тодора, не хотел произносить это вслух. Озвучивать такие вести… лучше просто промолчать. Пусть увидит все сам. Сказать это вслух – просто не поворачивался язык, и он молча наблюдал за тем, как Рэндел подошел к брату, потряс его за плечо, проверил пульс, словно это могло что-то сказать. И без того знал, и без того чувствовал, как в венах перестала пульсировать кровь.
В груди что-то знакомо сжалось. Тодор прислонил одну ладонь к своей груди и как можно равнодушнее спросил:
– Сколько прошло времени?
– Если ты собираешься переступить правила Ордена, то мало, – Ланс покачал головой. – То, что ты Верховный маг… не даст тебе шанса. Они контролируют все нарушения.
– Плевать я хотел на эти законы. Он, по-твоему, хоть раз вмешался в нападения?
– У тебя нет его согласия!
– К черту его согласие.
Тодор обнажил клыки и бросил на Ланса полный ненависти взгляд. Еще одно слово, и он не посмотрит на то, что вампир – Стражник, защищающий город от нападений.
Беспокойство усилилось, стоило проверить пульс. Последний носитель знака был мертв. Его брат был мертв. Слишком мало времени. Рэндел не дал себе ни секунды на эмоции: холодный расчет. Впервые сталкиваясь со смертью кого-то близкого, он ничего не испытывал: ни жалости, ни боли, ни сочувствия. Сплошное безразличие. Вампир никогда не славился эмоциональностью. Всегда закрытый, холодный, но ведь себя не обманешь.
