Мэй с колотящимся сердцем пыталась понять, что за картина перед ней предстала. Вдали от руин стоял красно-коричневый булыжник, треснувший посредине и по диагонали скошенный. Вокруг него вились десятки переливающихся корней. Она знала, что это: место для ритуала Салливанов. Но алтарь – уродливое напоминание об истории семьи – смутил ее гораздо меньше, чем деревья вокруг него.
С их веток свисали спутанные серые пряди, как у зараженных деревьев, которые она видела на патруле с Харпер и Вайолет. Но у этих появилось нечто новое. Что-то росло из веток – почки из странных серых лепестков, которые сужались в мерцающую и переливающуюся верхушку. Они были крупными и неказистыми – каждая не менее пятнадцати сантиметров в длину, а тонкие и вытянутые лепестки переплетались таким гротескным образом, который почему-то казался знакомым.
Мэй подошла ближе, борясь с тошнотой, и поняла, что они ей напоминали: человеческие руки, удлиненные и сросшиеся пять пальцев. Ее взгляд прошелся по поляне и насчитал около дюжины таких.
– Что это? – прошептала она.
– Какие-то ростки, – ответил Эзра, его голос приглушала бандана. Он показал на ближайшее к алтарю дерево. Мэй с ужасом наблюдала, как из его кончика вытекла струйка серого дыма и растворилась в воздухе, оставляя переливающиеся пылинки, которые кружились в лучах осеннего солнца.
– Они распространяют заразу, – ахнула девушка.
Эзра мрачно кивнул.
– Полагаю, что так. Во время своего исследования я обнаружил новые косвенные упоминания болезни, с которой мы имеем дело. Похоже, основатели заперли в Серости не только Зверя, но и силу, которой он обладал, пока разгуливал по Четверке Дорог. Теперь они вытекают в реальный мир и причиняют людям вред.
– Но не основателям.
– Я тоже это заметил, и у меня есть теория. Вероятно, дело в том, что, по сути, вы уже заражены.
Мэй вскинула бровь.
– Что, прости?
– Подумай об этом как о вакцинации. Вы уже были подвержены действию патогена в замкнутой среде, когда проходили ритуал со Зверем. А вот остальные жители города – нет, и поэтому они остаются уязвимыми.
– Но что насчет основателей, которые провалили свой ритуал? – медленно произнесла она, думая о Джастине.
Эзра замешкался.
– Если они были подвержены ему и выжили… то, теоретически, у них тоже мог развиться иммунитет.
Мэй задумалась. У Джастина был прямой контакт со Зверем, так что у него должен был выработаться иммунитет, но она все равно немного беспокоилась о возможном заражении.
– Как бы там ни было, у тебя иммунитета точно нет, – сказала Мэй. – Так что будь осторожен, ладно?
– Не волнуйся, – Эзра показал на свои перчатки, ботинки со стальными носками и бандану. Еще больше прикрыть кожу он мог только в том случае, если бы надел защитный костюм. – Она распространяется посредством прямого контакта… пока что.
– Пока что?
– Эти ростки меня волнуют, – честно признался Эзра. – Болезнь появилась из Серости в своей первозданной форме, которая, похоже, сама по себе рассеивается довольно быстро. Но, найдя носителя, она цепляется за него, гноится и растет, превращая свою жертву в сосуд для Зверя. Так она и передается: носитель вступает в прямой контакт с другими носителями, что позволяет вам следить за процессом заражения и тормозить его с относительной легкостью, пока мы ищем лекарство. Но эти ростки беспрерывно источают болезнь – как если бы брали ее из Серости и перенаправляли в Четверку Дорог. Она тоже быстро испаряется, но если ростков станет больше, то остановить заразу станет намного сложнее. Люди могут заразиться просто подойдя слишком близко и вдохнув дым.
Мэй с трудом могла оценить всю сложность их положения. Если эти почки распустятся, то помешать распространению заразы станет почти невозможно. Все их попытки сдержать ее будут впустую. От этой мысли ей захотелось голыми руками оторвать все почки и растоптать их, но она не могла поступить так опрометчиво. Возможно, от этого они только быстрее выпустят заразу.
– Тебе известно, какими способностями обладают другие основатели, верно? – спросил Эзра. Мэй кивнула. – Я считаю, что команда из девчонки Сондерс, Карлайл, которая может превращать все в камень, и разрушительной силы Салливана – наша лучшая надежда остановить это. Их силы идеально подходят этой ситуации.
Мэй охватила зависть. Она почти так же бесполезна, как Джастин, в сравнении с такими практичными, легко применимыми способностями.
«Но они не могут того, что можешь ты», – прошептал голос на задворках ее сознания.
Ее сила – ее ответственность. Ее неотъемлемое право. Ее дар. Но какой от него прок, если он не может никого защитить?
– Их способности не единственные, которые могут нам помочь, – медленно произнесла Мэй.
Эзра повернулся к ней.
– Да?
Девушка сделала глубокий вдох.
– Ты многое знаешь о Готорнах. Но… ты когда-нибудь слышал о Готорне, который мог менять будущее?
Выражение его лица изменилось, и он шагнул ближе к дочери.
– Мэй… ты хочешь что-то мне рассказать?
Если она поделится правдой, обратного пути не будет. Эзра станет единственным человеком в мире, который знает, что она сделала. На что она способна.
Но он заслуживал правды. Поэтому Мэй отбросила сомнения, и когда слова полились из ее рта, в голове сложился план. Она изменила будущее, чтобы вернуть отца. Может, она сделает это снова – чтобы удостовериться, что они победят болезнь.
– Думаешь, это возможно? – спросила его Мэй.
– Теоретически. Но ты должна поговорить с кем-то, кто знает больше о силах твоей семьи. – Эзра многозначительно посмотрел на нее.
У Мэй скрутило желудок.
– Это обязательно?
– Я бы и сам это сделал, но, честно говоря, сомневаюсь, что наша встреча будет продуктивной.
– Не надо! – выпалила Мэй. – Все нормально, я сама.
Одна из почек рядом с ней зашевелилась, словно ладонь, которая вот-вот раскроется. Мэй подавила тошноту и ушла с поляны.
10
Символ основателей напоминал полуприкрытый глаз, источая красновато-коричневое сияние в свете рассветного солнца. Живот Харпер сжался, пока она стояла на краю городской площади и смотрела на него. Она думала о том, что сказала Августа Готорн о священных местах в городе. О заразе. И все эти мысли породили идею. Опасную, но что-то подсказывало Харпер, что она сработает.
– Не могу поверить, что ты подняла меня в такую рань. – Красные волосы Вайолет торчали на затылке, глаза были припухшими после сна. Она крепко сжимала термос с кофе, словно тот был сделан из золота.
– Я же говорила, что ты можешь остаться дома.
