Лия Рэйнс, чья семья владела этим местом, сидела за стойкой администратора с откровенно скучающим видом и печатала что-то на телефоне. Когда Айзек подошел к ней, она чуть не выронила его из рук.
– Не понимаю, чему ты так удивляешься, – устало сказал Айзек. – Ты знаешь, кто тут живет.
Лия сглотнула.
– Да. Он вернулся, чтобы помочь с болезнью? Остальные члены твоей семьи тоже вернутся?
Все всегда знали, что творилось в его жизни. Это один из худших минусов звания основателя.
– В каком он номере? – проигнорировал ее вопрос Айзек.
– Это неважно, – Лия явно была разочарована, что ей не подкинули новые крупицы информации. – Он во дворе. Любит читать у нас на веранде.
– Культурный человек, стало быть.
Пальцы Лии вспорхнули над экраном мобильного, как только Айзек открыл дверь во двор и спустился на веранду. Через тридцать секунд вся школа Четверки Дорог будет знать о встрече братьев Салливан. Но ему было наплевать.
Примирение с Джастином было не единственной проблемой, которую он решился закрыть. Пора было обсудить с Габриэлем его роль в том злополучном ритуале и услышать, что он может сказать в свою защиту.
Когда Айзек подошел, его брат, сидевший в кресле-качалке, поднял голову и закрыл потрепанную книгу, после чего спрятал ее в рюкзак, прислоненный к перилам. На улице было прохладно, но Габриэль не стал надевать куртку. Его футболка лишь частично прикрывала татуировку на бицепсе – деревья, чьи корни закручивались вокруг рук; они до жути напоминали те, что пытались закопаться ему под кожу.
– Айзек, – Габриэль почесал затылок. – У нас снова какая-то чрезвычайная ситуация, с которой тебе нужна моя помощь?
– Нет, – Айзек пересек веранду в два широких шага. – Мне нужна правда, Габриэль.
– Как драматично, – его губы изогнулись. – Ты знаешь правду. Я здесь из-за мамы.
– Речь не об этом. Я говорю о своем ритуале.
Габриэль замер, и долгие несколько секунд Айзек слышал только легкий шелест листвы в лесу и тихий скрип половиц под ногами. Затем, наконец, его брат заговорил:
– Долго же ты с этим тянул. Хорошо, что я взял подкрепление.
Габриэль поднял рюкзак в воздух и постучал по нему. Айзек узнал звон бутылок.
– Мне не нужна выпивка. – Его живот скрутило от воспоминаний о собственном срыве.
– Так она не для тебя. – В голосе Габриэля слышалось что-то опасное. – А для меня.
Раздался какой-то шум и, повернувшись, Айзек увидел лицо Лии в окне этажа над ними, ее глаза округлились от любопытства. При виде него она быстро закрыла шторы.
– Я не хочу, чтобы это слышал весь город.
– Тогда давай поедем туда, куда даже они не последуют.
Габриэль привез их к краю руин. Никто не упоминал, что это их конечная цель, но Айзек в точности понял, куда они поедут, как только его брат завел машину. День уже близился к вечеру, когда они сели на упавшее дерево неподалеку от заднего двора. Куртка Айзека развевалась на осеннем ветру. Габриэль надел фланелевую рубашку и достал две банки пива из рюкзака.
– Точно не хочешь? Это все равно почти вода. Или, по крайней мере, так думают люди в Потсдаме. Эх, колледж…
Айзек посмотрел на красно-белую этикетку. В другом мире Габриэль бы принес ему пиво для вечеринки, а не предлагал выпить банку на пепелище их родного дома.
– Уверен, – твердо сказал он.
В Четверке Дорог было легко забыть, что за ее пределами существовало что-то еще. Но, в отличие от Джастина и Мэй, Айзек решительно настроился уехать отсюда, когда придет время колледжа – если, конечно, ему удастся найти учебное заведение, после которого он не будет двадцать лет выплачивать задолженность по студенческому кредиту.
– И как тебе колледж? – спросил он, потому что эта тема была легче. – Люди там все время пьют?
– Ну, не все время, – ответил Габриэль. – Зависит от того, где ты учишься. И кто твои друзья.
– Что ты им сказал?
– Кому?
– Своим друзьям… обо всем этом.
Габриэль посмотрел на развалины, и его губы сжались в мрачную линию. Его профиль был острым и худощавым, щетина на подбородке – жесткой и неровной.
– Я солгал. Сказал, что моя семья мертва и я не хочу об этом говорить.
– Это не такая уж и ложь.
– Но не такая уж и правда. – Габриэль замолчал и сделал глоток пива. – Я уехал только потому, что подал документы в колледж еще до того, как все полетело к чертям. Первые пару семестров я просто… злился. Не ходил на занятия. Пил. Принимал любые наркотики, которые мне давали, и нарывался на драки. У меня появилась репутация.
– Я тоже был зол. – Айзек по-прежнему злился и не знал, как с этим справиться. Его гнев теплился в месте, которое казалось слишком чувствительным, чтобы к нему прикасаться. – Но ты, похоже, совладал с собой.
Габриэль взглянул на пепел вокруг.
– Так и есть.
– Что же изменилось?
– Я встретил девушку.
Айзек закатил глаза.
– Ну, пошло-поехало.
Он невольно завидовал, что его брат влюбился в человека, который мог ответить ему взаимностью.
Вот только Габриэль не выглядел счастливее.
– Мы встречались два года. Я ходил на терапию. Вернулся в русло. А затем, потеряв бдительность и, наконец, доверившись ей, я попытался рассказать часть правды. Оставляя все самое странное за кадром, естественно.
– И она поверила тебе?
Габриэль скривился, будто от боли.
– В какой-то я мере я даже жалею об этом. Она сказала, что все это слишком для нее, потому что я явно не смирился со своим прошлым, и ушла.
– Черт… Мне жаль.
– Все нормально. – Его тон намекал на обратное. Габриэль допил пиво, аккуратно поставил пустую банку в рюкзак и достал следующую. – Это дало мне понять, что, если я хочу существовать в том мире, мне нужно вернуться. Маме нужна была помощь, но и мне тоже. Я не могу выбросить из головы твой ритуал.
Его слова распалили в Айзеке глубокую, необузданную ярость.
– Ой, да пошел ты! – горько произнес он.
Габриэль часто заморгал.
– Что, прости? Я просто пытаюсь объяснить тебе свою точку зрения. Мне казалось, ты этого хотел.
– О да, я просто в восторге! Так чудесно слушать о твоей психологической травме от того, что ты пытался хладнокровно убить меня.
Габриэль застыл.
– Вот что, по-твоему, произошло?
Горло Айзека сдавило, и он повернул голову, чтобы посмотреть на брата.
– Это и произошло.
