– И как нам это сделать? – поинтересовался Айзек.
Вайолет намотала алую прядь на палец; свет от свечи откидывал тени на ее лицо.
– В истории Джунипер отсутствует одна деталь. Ритуал основателей, который должен был остановить заразу, провалился не из-за ошибки, а потому, что Ричард их убил. То есть, если мы завершим ритуал, то сможем все исправить.
– Но как нам узнать, что сделали основатели?
И тут подал голос последний человек, от которого Харпер ожидала ответа.
– У меня есть идея, – тихо сказал Джастин.
Мэй проснулась с привкусом вины и желчи во рту. Все тело ныло; боль пронзала ее руки, ноги и торс до самых костей. Ее словно разорвали на кусочки, а затем неаккуратно сшили.
Ей не хотелось открывать глаза. Она слишком боялась того, что увидит: гнилые деревья в Серости, набухшие вены на шее Джастина, бурлящий котел, из которого ее заставили выпить, или – что хуже всего – мерзкую улыбку отца.
Но когда Мэй наконец заставила себя распахнуть глаза, то обнаружила, что она уже не в Серости.
Вместо этого она лежала на том же месте, что привиделось ей в День рождения Джастина: вокруг лежал туман, над головой переплетались ветки. Корни извивались под ее телом, образуя подобие кровати, и со всех сторон слышалось медленное и стабильное биение сердца, которое Мэй знала так же хорошо, как свое собственное. Она перекатилась и оперлась на корни, чтобы сесть. И сразу же узнала, где находится. Под корнями прятался гладкий серый камень – символ основателей, – но поблизости не было ни ее отца, ни того отвратительного котла внутри пня. Вместо этого она была одна в центре очередного видения.
Ей стоило бы испугаться. Однако Мэй чувствовала нутром, что в безопасности. Это место ей не навредит. Единственный, кого ей стоило бояться, это Эзра… нет, Ричард.
– Что происходит? – пробормотала она, и ее слова эхом раскатились по туману. И тут прозвучало последнее, чего она ожидала: ответ.
«Ты просила о помощи, – сказал голос в ее разуме – немного неразборчивый, как радио с плохим сигналом. – Боюсь, я не мог защитить тебя от Ричарда, но…»
Речь оборвалась, и она услышала шипение и помехи.
– Прости, – девушка нахмурилась. – Я тебя не слышу.
«Карты! – воскликнул голос. – Используй карты…»
И снова замолчал.
Мэй пришлось оставить колоду Предзнаменований дома. Однако когда она посмотрела влево, то увидела на корнях небольшой коробок со всевидящим оком.
По ее спине пробежали мурашки.
Она открыла коробочку и достала карты. Они казались такими же реальными, как всегда, и когда Мэй начала их тасовать, они принесли ей утешение.
– Что ты пытаешься мне сказать? – спросила она вслух и, к огромному облегчению, ощутила знакомую нить силы. Через секунду карты начали исчезать в ее руках, пока не осталось всего пять.
Она положила первую – Семерку Ветвей, свою карту – и почувствовала, как связь наладилась в ее разуме.
«Вот и ты, – прошептал голос. – Здравствуй, Семерка Ветвей».
– Здравствуй, – тихо ответила Мэй, испытывая бурю эмоций. – Зверь.
«Значит, ты наконец-то все поняла».
– Да. – В глубине души она знала это даже до того, как отец рассказал ей, но теперь это было невозможно отрицать. Мэй со стыдом подумала обо всем, что Зверь знал о ней. Все ее самые безобразные, самые жалкие желания; в каком-то смысле он понимал ее лучше, чем родная семья. – Это правда? Что все это время моя сила заключалась в… общении с тобой?
«И да, и нет, – низко и с прискорбием ответил Зверь. Теперь, когда один голос превратился в хор, она слышала его четче. – Ричард не солгал. Он создал тебя, чтобы уничтожить меня».
– Уничтожить тебя? – Мэй поборола истерический смех. Вот это определенно решило бы большинство проблем Четверки Дорог. – Я не понимаю.
«Поймешь, раз ты наконец-то слушаешь. Продолжай, Семерка Ветвей».
Мэй перевернула вторую карту. Ею оказалась Шестерка Ветвей, карта ее матери – и через секунду перед ней возникло видение Августы Готорн, которая задумчиво сидела в позе лотоса.
Мэй ахнула и отползла назад.
– Мама?
«Приношу извинения, – Августа подняла голову и встретилась с ней взглядом. В этот момент девушка поняла, что ее глаза безжизненные, а не ясно-голубые; эта Августа была немного плоской и нечеткой по краям, словно ее образ не собрали до конца. – Я не был уверен, в каком виде предстану перед тобой, но, полагаю, в этом есть смысл».
– Это ненормально, – Мэй пыталась побороть дрожь. – Что ты говоришь со мной через нее.
«Твой разум сам ее выбрал, – ответил Зверь. – Не стану притворяться, что понимаю все тонкости, присущие сознанию каждого из основателей. Я понимаю только то, что все вы ужасно уникальны и утомительны, и, честно говоря, разобраться в путанице в вашей голове невозможно».
– Мне тоже часто так кажется. – Мэй вздохнула. А затем вспомнила, с кем в действительности разговаривает, и снова встретилась с безжизненным взглядом матери. – Как ты выглядишь на самом деле? Что ты?
«Это довольно сложно».
– Сейчас не время для невнятных фраз, – она перевернула третью карту. – Мне нужно понять.
На ней был нарисован Крестоносец. От вида карты отца у Мэй задрожали руки и скрутило желудок.
Лицо Августы скривилось.
«Когда основатели пришли в Четверку Дорог, то нашли там не монстра, а лес, полный магии, которую они забрали себе. Тогда они не понимали, что не предназначены для этой силы. Они не были готовы к тому, как их человечность изменит лес, или к тому, как лес изменит их человечность. Это создало ужасную проблему – своего рода чуму, которая распространялась посредством города и деревьев».
– Значит то, что показал мне Ричард, не ложь, – медленно произнесла Мэй. – Основатели знали о болезни. Она берет истоки еще с тех времен.
«Да. И чем больше они использовали свои силы, тем хуже становилось. Поддавшись отчаянию, они решили попробовать вернуть магию, чтобы все исправить».
– Но Ричард предал их?
«Да. Он полагал, что может принести остальных в жертву лесу и украсть их силы. Но, находясь при смерти, основатели отказались отдавать их и создали щит – что-то, что перекроет Ричарду доступ. Мир, в который он не сможет попасть. Силы, которые он не сможет заполучить».
– Серость.
«Не просто Серость. Они создали меня. Я лес, в котором ты живешь, Семерка Ветвей. Я город, который ты так любишь. Я твой дом. И я люди, которые много лет назад отдали свою жизнь, боги, которым ты поклонялась, а теперь и демон, которого ты хочешь убить».
