Вайолет было грустно от того, что Джунипер не рассказала ей правду раньше, но она также понимала, почему та врала. Ради собственного блага она убеждала себя, что вскоре у них появится шанс обговорить все лично.
А пока что ей нужно было сосредоточиться. Джастин болел, Ричард заполучил Мэй в свои лапы. Они должны спасти их, но эта битва будет не из легких.
Что-то ей подсказывало, что, так или иначе, это битва станет для нее последней.
Харпер не знала, как попрощаться. Она попросила о нескольких минутах наедине с Джастином и тратила их на то, что самым жалким образом сжимала меч и пыталась подавить слезы рядом со своим недопарнем. Но вид того, как он кривился от боли на матрасе Айзека, был невыносимым. Ей часто приходило в голову, что их жизни в опасности. Но эта опасность еще ни разу не подкрадывалась так близко. Они были такими хрупкими, и Харпер ненавидела то, что ее радостному мгновению у озера так быстро пришел конец. Что в конечном итоге ей не удалось его спасти.
Светлые волосы Джастина липли ко лбу, влажная кожа посерела от заразы. Никто не потрудился одеть на него свитер, так что Харпер видела каждый корень, извивающийся под его руками и закапывающийся глубже в живот.
– Придурок! – прошептала она, глядя на его приоткрытые губы. – Ты должен был рассказать нам, что болен! Мы бы хоть попытались тебе помочь…
– Харпер. – Его глаза с трепетом открылись. Голос был слабым, но определенно принадлежал ему. – Мне послышалось, что ты меня оскорбляла.
Харпер шла в спальню с таким настроением, будто направлялась в морг, и морально готовилась увидеть здесь только тело, пустую оболочку. Вместо этого она нашла Джастина – содрогающегося от боли, но все же в своем уме – и это было чуть ли не хуже.
– Зато сработало, – мягко произнесла она. – Ты очнулся.
– Это было… нелегко, – его глаза то сосредотачивались на ней, то смотрели мимо. – Но стало немного легче… когда ты пришла.
– Мы остановим заразу, – пылко сказала она. – И поможем тебе.
– Не… – Джастин закашлялся и поднял дрожащую руку ко рту. На ней заблестело что-то серое. – Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать.
Харпер мимолетно осознала, что проиграла битву своим слезам – не переливчатым или алым, а самым обычным, – и от этого ей стало только больнее.
– Тебе станет лучше, – Харпер повысила голос. – С тобой все будет хорошо.
– Ты такая красивая, когда упрямишься, – пробормотал Джастин. – Я когда-нибудь говорил тебе об этом?
Харпер шмыгнула.
– Кажется, гниль добралась до твоего мозга.
– Не-а, – уголки его губ приподнялись в легкой улыбке. – Я считал так… годами.
Прежде чем она успела ответить, его глаза подернулись пленкой, а тело забилось в конвульсиях. Когда все прошло, перед ней лежал уже не Джастин. Он рывками поднялся в сидячее положение и посмотрел на нее безжизненными глазами.
«Двойка Камней, – прошипел голос Зверя в голове Харпер. – У вас кончается время».
– Убирайся из его тела! – рявкнула она, доставая меч.
«Тут… намного безопаснее… чем в Серости…»
– Проваливай!
Кипя от ярости, Харпер выставила меч перед собой, пока кончик не коснулся шеи Джастина. Корни быстро уползли от того места, где сталь соприкасалась с кожей. Ей хотелось вырезать их, но она знала, что тем самым убьет Джастина.
Зверь недовольно взвыл, но когда его тоненький голос затих, в глаза Джастина вернулся блеск. Его лицо вытянулось от удивления, и он поднял взгляд на Харпер.
– Что, – слабо произнес он, – пытаешься… прикончить меня?
Харпер спешно спрятала меч в ножны.
– Не смешно, Джастин! Ты знаешь, что я не хочу причинять тебе боль.
– Забавно… – его губы дрогнули. – Ты отказалась драться со мной под трибунами, но принесла оружие к моему смертному одру.
– Я думала, что оно может пригодиться.
– Ты что-то с чем-то, Карлайл. – Джастин слегка покачнулся и снова закашлялся. Харпер инстинктивно взяла его за плечо и помогла прислониться к изголовью кровати.
– Спасибо. А теперь… разве… тебе не пора?
– Пора, – тихо ответила девушка. – Но сперва я хочу попрощаться.
Харпер думала, что их следующий поцелуй уже не будет таким торопливым и грубым, как у озера. И оказалась права – он был даже более страстным. Губы Джастина беспечно прижались к ее, руки крепко обхватили за талию, маня ее на кровать, пока она не оказалась у него на коленях. Харпер знала, что это ужасная идея, но ей было наплевать. Она прильнула к Джастину, провела губами по его щеке, шее, уху. Ее ногти впились в его плечо, и Харпер вздрогнула, почувствовав под ними шевелящиеся корни.
От него пахло Джастином и чем-то еще – чем-то затхлым и древним; вонь гнили сочилась из самих его пор. Харпер поцеловала его еще один, последний раз – уже нежнее – и отстранилась. Его волосы были взъерошены, безупречное лицо исполосовывали переливчатые дорожки от слез.
– Я понимаю, почему ты скрыл от нас свою болезнь, – сказала она, убирая руки Джастина и свешивая ноги с кровати. – Но если ты умрешь, я никогда тебя не прощу.
И с этими словами она вышла из комнаты, наконец готовая к войне.
Прогулка по городу вышла напряженной и тихой. Все выглядело заброшенным, большинство окон были наглухо закрыты, двери были заперты и заколочены, нигде не стояли машины. Землю покрывал пепел, мерцая в тусклом, неестественном свете белого неба.
Айзек пытался выкинуть из головы Джастина, которого они оставили позади, и настроиться на грядущую битву. Бросать его одного было опасно – его не покидал страх, что они вернутся и обнаружат лишь тело. Но выбора не было. Если бы Габриэль не уехал из города, упрямо думал он, то, возможно, они смогли бы что-то сделать. Даже несмотря на то, что в прошлом его целительный дар не помог. Но Габриэль сбежал. Айзека невольно беспокоило то, что, как только он перестал защищать Джастина, тот полностью наплевал на свою безопасность.
Разумеется, это не его промах, но было трудно игнорировать старое доброе чувство вины. Харпер не единственная, кто воспринял болезнь Джастина близко к сердцу.
Тот факт, что они находились не в Серости, не то что не радовал, а даже наоборот – ведь это доказывало, что она вышла за свои границы и поглотила их дом целиком. Никто не осмеливался нарушить странную, пугающую тишину – будто стоит им сказать что-то слишком громко, как на них начнется охота, – пока они не дошли до коттеджа Карлайлов.
Озеро выглядело ужасно. Живот Айзека затопило льдом, когда он увидел беспокойную переливчатую воду, над которой низко нависли пульсирующие деревья. А вот Харпер оставалась абсолютно невозмутимой.
– Ладно, – тихо сказала она, глядя на красно-коричневые статуи у берега, припорошенные бело-серым пеплом. – Отойдите.
