— В нашем мире все возможно!
— Увы, — вздохнул Семен, — ты прав. Но лучше,
чтобы возможно было не все.
Варвар не ответил, замер, потом медленно повернул голову,
пошарил глазами по зеленой холодной крыше, чуть просвечивающей, где мелькали
темные силуэты. Красные лучи заходящего солнца превратили лист в странное
переплетение нитей, жилок, камер, среди которой плавали волокна с размытыми
краями, темные ядра, хвостатые звезды.
— Опасность? — спросил Семен быстро.
— Непривычность, — ответил Влад.
Кася сказала саркастически:
— Тогда это очень серьезно! А то у нас все так
привычно, знакомо...
Варвар молчал. Семен тоже приподнялся, настороженно
всматривался в тени на внешней стороне листа, вздрагивал при любом треске,
скрипе, вопле лесного зверя.
— Сидите на месте, — велел варвар властно.
Он неслышно скользнул из-под листа. Семен спросил вдогонку,
опасаясь повысить голос:
— Надолго?
— Испугаться не успеете, — донесся удаляющийся
голос.
Семен покосился на бледную Касю, подумал, что на этот раз
варвар серьезно дал маху. Он бросил ломоть мяса ей на колени, приглашающе
улыбнулся. Кася отпрянула, мясо упало на землю. Семен покачал головой,
лихорадочно думал, чем еще отвлечь девушку.
Опустились сумерки, под листом потемнело. Умолкли голоса
дневных зверей, быстро и скороговоркой, почти захлебываясь от спешки, пропели
свадебные и территориальные песни вечерники, начали подавать голоса первые
ночники. Наконец послышались шаги, лист чуть дрогнул, под темный свод ступил
варвар. Лицо было хмурым, дышал тяжело, на плече Кася усмотрела глубокую
царапину, оттуда сочилась кровь. В руках он держал длинный металлический багор
с двумя острыми крюками. Почти следом раздался бодрый стук твердых когтей, лист
зашатался, под него подлез Головастик, процарапывая тугие клетки железом на
спине. Хоша разлегся на лбу, звучно икал, живот разместил бережно, тот
перевешивал то в одну, то в другую сторону.
Семен взял багор, потрогал острие. От кончика и до середины
рукояти шелушилась корка застывшей слизи.
— Нашел? — спросил он.
Влад кивнул. Головастик принялся облизывать шершавым языком,
несколько раз прошелся по царапине.
— Кто обронил?
— Джампер.
— Ух ты... Этой штукой управляет джампом? Как в древней
Индии слонами. Наткнулся случайно?
Влад покачал головой, лицо было в тени. Семен не видел его
глаз:
— Шел по нашему следу. От берега.
— Понятненько, — протянул Семен пораженно, хотя
ничего еще не понял. — Ворюга или охотник за скальпами?
Кася перевела взгляд с варвара на Семена:
— Он придет за своим... инструментом?
Варвар отрицательно покачал головой:
— Больше никуда не пойдет.
Кася снова ничего не поняла, но уловила напряженность
Семена, ее плечи передернулись сами собой, словно пахнуло ночным холодом. Семен
сказал торопливо, голос дрогнул:
— Завтра с первыми лучами?.. Тогда спать?
— Ложитесь, — ответил варвар рассеянно. Несмотря
на угрозу, витающую в воздухе, Семен успел поразиться живучести архаизмов
Старого Мира. В Мегамире спали стоя, сидя, зависнув вниз головой в петле на
потолке,но говорят, как видно по Владу, все еще по-старинке.
Влад поднялся, проговорил устало:
— Мы посторожим с димом.
Кася сказала строго, настойчиво:
— Заберемся в пластиковый мешок! Никто не прокусит.
Мешок армирован!
— Пойдем, Кася, — сказал Семен, он мягко увлек ее
к тюкам. — Он посторожит, чтобы чего не сперли. Сюда уже пришла
цивилизация... А где цивилизация, там и ворюги.
— Где ты видишь цивилизацию? — огрызнулась Кася.
— А мы? — удивился Семен.
В мешке Кася долго умащивалась, кублилась, сворачивалась в
клубочек. Наконец задышала легко, а когда Семен провалился в сон, спросила
вдруг чистым ясным голосом, в котором не было и намека на сон:
— А почему он сказал, что тот больше никогда...
— Напугал, — ответил Семен сердито, он уже видел
красочный сон. — Чтобы тот не любопытничал, чего ради ты уединяешься под
цветочками.
— Я просто ходила смотреть на цветы! — ответила
Кася быстро.
— Скажи это Владу, — пробурчал Семен сквозь сон.
— И скажу!
— Будто он не знает твои цветы по запаху...
Голос химика оборвался, он захрапел. Кася долго не могла
заснуть, заново кублилась, умащивалась, но сон не шел. В желудке снова началось
брожение, хотя ела только из тюбиков, в кишечнике потяжелело. В приоткрытое
отверстие мешка уже тянуло холодным чистым воздухом ночи. Подумала со злостью,
что если бабочки находят друг друга за два-три мегакилометра, то варвар с его
раздувающимися ноздрями многое сможет ощутить и понять.
Внезапная мысль вспыхнула в мозгу, столь ослепительная, что
Кася на время забыла о тяжести в кишечнике. Варвар не случайно казался столь
смышленным... Надо не забыть сказать утром Семену. А пока надо перетерпеть,
организм даже ночью теряет много воды, скоро тяжесть в кишечнике станет не
такой ощутимой, а ночи летом не такие уж и длинные...
Утром сидели на спине Головастика намного раньше, чем солнце
зажгло верхушки деревьев. Воздух замораживал члены, ксеркс бежал тяжело,
выбирал сухие места. Когда солнце коснулось земли, он понесся по открытому,
сразу взбодрился, прибавил скорости.
На листьях и гладких камнях блестели водяные шары. Самые
крупные — с Касю, приплюснутые весом. Даже Головастик пробегал мимо, напиться
задерживался возле шаров поменьше, откуда в случае чего выбарахтаешься. Влад
напился на первой же стоянке так, что вода едва не выплескивалась из ушей,
посоветовал:
— Запаситесь влагой. До обеда без остановки.
Кася наклонилась над шаром с ее кулак размером, а Семен
соскочил с дима, захватив две огромные фляги. Варвар смотрел с интересом, у
него на диме были только бурдюки из мягкой пленки. Семен втянул чистейшую влагу
с помощью поршня, наполнил обе по горлышко, варвар кивнул понимающе, пошел к
диму. Кася с разочарованием показала ему язык.
Когда взапрыгнули на ксеркса, варвар вдруг потянул носом,
сказал с безмерным удивлением:
— Через полчаса встретим стойбище!
Семен встрепенулся:
— Люди? Большое стойбище?
А Кася спросила подозрительно:
— Откуда знаешь? Бывал?
— Запах, — ответил варвар коротко.
Головастик понесся резво, но теперь даже в его беге
чувствовалась осмотрительность. Варвар присел по эту сторону ракетницы, часто
трогал кронштейны, заглядывал в прицел, расспрашивал Семена как стрелять из
этого странного арбалета. Ноздри красиво вырезанного носа трепетали почти
беспрерывно.
