Как, спросил Головастик. У них глаза торчат над головой. Водяные
звери видят, не поворачивая головы, что происходит сзади, спереди и по бокам...
Над волнами, часто трепеща крыльями, летел некрупный
узкокрылый дракон. Длинное как копье рыло было в крови, а цистерна брюха
разбухла, едва не лопалась от распиравшей сегменты крови. Летел сыто, крылья
лениво били по воздуху. Водяной зверь-гора не повел и глазом, внезапно из пасти
выметнулся невероятно длинный язык — темный, скользкий, с петлей и присоской на
конце. Мгновенно обвил дракона, стиснул, брызнула кровь, вдернул в пасть, что
едва-едва приоткрылась. По горлу водяного монстра опустился едва заметный
комок, чудовище даже не шелохнулось.
— Хорошо? — спросил Влад мрачно. — Но положи
этого дракона ему перед мордой, не заметит. Мокрый дурень неподвижных просто не
видит. Мозги так устроены.
— Дурень, — согласился Головастик. — Мы
умнее. Даже Хоша. Но мы будем двигаться?
— Не мы, — ответил Влад вслух. — Неживой
деревянный плот.
Глава 23
Семен первым присмотрел на берегу широкий лист. Серый,
высохший, но мощные вздутия показали, что воздушные полости уцелели, будет
скользить легко, почти не погружаясь. Если же ветер, то вовсе помчится как
бумажный кораблик.
Влад спросил, что такое бумажный кораблик, а когда Семен
нехотя объяснил, поинтересовался, что такое бумага. Семен в ответ предложил в
одиночку стащить плот в воду. Влад с сомнением осмотрел сухой лист, буркнул:
— А если ветер переменится?
Он ушел в заросли с Головастиком, долго не возвращались.
Кася едва не плакала от страха, сразу чувствуя себя несчастной и брошенной.
Семен хмурился, а Хоша визжал от ярости, едва не бил себя по голове, что
остался с этими двумя, дал друзьям уйти, пусть даже в гадкие заросли, где нет
клещиков...
Головастик с помощью Влада притащил неопрятный обломок
дерева. Два толстых обломка торчали по бокам, так что их плот, если это плот,
крутиться не должен, разве что перевернут волны. Весь обломок был покрыт
грязью, плесенью, скрюченными нитями гриба-паразита — явно двое обыскали весь
Лес, пока отыскали такую гадость.
Влад оглянулся, зло гаркнул:
— А вам что мешает?
Семен бросился к ним, прыгая по камням как усталая блоха.
Соскользнул в щель, прилип. Кася безуспешно отдирала от водяной пленки, что
быстро поползла по ногам химика, взобралась на грудь. Семен уже задержал
дыхание, толстая как одеяло пленка вот-вот залепит рот, но Кася догадалась
брызнуть в воду растворителем.
Кое-как вскарабкались на плот, где трое лесных скитальцев
уже молча ждали. Влад смолчал, Головастик деликатно отвернулся, лишь бесстыжий
Хоша презрительно фыркал, нетерпеливо ерзал жестким задом по темени ксеркса —
мол, сколько можно ждать! — отчего звук получался не более музыкальный,
чем скрежет ножа по стеклу.
Влад оттолкнулся длинным шестом. Головастик тут же лег,
вцепился всеми шестью. Длинные сяжки беспокойно двигались, едва не касаясь
воды. Ракетная установка выглядела странновато, по трубам суетливо прыгал Хоша,
пытался убежать. Влад ухватил за лапу, передал зверька Касе. Хоша заверещал
отчаянно, Кася в испуге разжала руки, и Хоша, лягнув ее крепкими задними
лапами, в один гигантский прыжок оказался на берегу.
Влад, рассыпая проклятия, остановил плот, перепрыгнул
обратно на камни. Бусю ловить не пришлось, сам прыгнул к варвару заискивающе
начал рыться в волосах, выбирая несуществующих клещей, совал пальчик в ухо, а
средней лапой чесал Владу лопатки.
— Не подлизывайся, — буркнул Влад и, прижимая Хошу
к груди, мощным толчком перенесся на плот. Высохший обломок, теперь плот,
качнулся, нехотя пошел от берега к зеленым листьям, что кое-где задирали
толстые пористые края, в других местах опускали в воду, открывая столбики,
торчащие по одному из надутых воздухом клеток.
Плот шел медленно, устойчиво. Самый тяжелый сук находился
под водой, не давая перевернуться. Кася лежала, прижавшись к твердому боку
ксеркса, словно к металлическому боку вертолета. Плот вскидывало, бросало в
бездну, она отчаянно трусила, но к своему удивлению ее не тошнило, даже страх
был странный, словно отсутствие или почти отсутствие гравитации искривило
психику.
Плот подошел к зеленым полям, начал протискиваться — сквозь
воду смутно просвечивали в солнечном свете подводные стволы, странно гибкие, не
в пример жестким деревьям леса, уходили в зловещую бездонную темень. Изредка
мелькали громадные тела, плот в сравнении выглядел соринкой. Кася вздрагивала,
прижималась к разогретому боку ксеркса. Семен с кряхтением орудовал шестом,
помогал варвару.
Когда застряли, Влад выбрался через загнутый толстый край, с
силой потянул за веревку. Семен бросил шест на липучку, перескочил к Владу:
— Помочь? Почему не свистнешь железнобокому?
— Слишком смел, — буркнул варвар с
гордостью. — Вдруг решит, что нам грозят те звери?
Семен обернулся, веревка выскользнула из онемевших пальцев.
Из стены Тумана вырастала, наливаясь мокрым блеском, зеленая гора, покрытая
слизью. Чудовище. Семен сразу вспомнил диназавров, но тут же поправился, ибо
динозавры были помельче.
— Тяни, — напомнил Влад. — Надо успеть до
темноты.
— А успеем?
— Должны. Ночью здесь умрем.
Семена осыпало морозом. Он потянул с такой силой, что ноги
прогнули тонкую зелень. Там просвечивали раздутые подушки, темнели ядра,
чудовищно толстые, дутые, такие бывают только у водяных деревьев. Ярко
блестели, перекатываясь между стенами клеток, серебристые бурдюки воздуха.
Солнце жгло, Семен пил часто, помногу. Плот протискивался
через бескрайнее поле из сдвинутых листьев, каждое с крышу китайской фанзы.
Влад дважды уходил вперед, ловко прыгая через вспотрошенные края, приносил
сочных молодых личинок, пакеты яиц странных водяных зверей, вид которых вызывал
у Семена смутные ассоциации, скармливал ксерксу. Тот все еще лежал, словно ему
было дурно, но ел так, что трещало не только за ушами, но сочный хруст шел по
всему бронированному телу.
Кася есть отказалась, лишь пила, солнце прожаривало ее даже
в комбинезоне Семена. Хоша не столько ел, сколько брезгливо расковыривал яйца,
после чего тщательно осматривал замершую в страхе Касю, искал не то клещиков,
не то вшей.
Пошла чистая вода, хотя огромных плавающих листьев было еще
много. Влад начал отпихиваться не столько от толстых тяжелых листьев, а прямо
от воды. Пленка сильно прогибалась, но варвар смещал давление, его вкрадчивые
движения напоминали Касе водяных зверей, что так молниеносно носились по воде,
когда шли через озеро с бродяжниками.
Она судорожно вздохнула, плотнее закрыла глаза. Там была
зеркальная гладь озера, а здесь надвигались водяные горы, медленно поднимали
плот, Кася задерживала дыхание, а плот все поднимался и поднимался, а затем,
когда умирала от страха, обломок дерева с крохотными живыми существами начинал
скользить с водной горы в бездну, в то время как навстречу уже уползала другая
водяная гора — выше, страшнее, тяжелее. Воздух не двигался, полное безветрие,
от тяжелой массы воды поднимался жуткий холод, тело застыло, а судороги едва не
разрывали жилы. Вскрикивая от боли, Кася торопливо поворачивалась к солнцу то
одним боком, то другим, жгучие лучи сразу снимали боль.
