— Еще немного! — донесся страдальческий крик
сверху.
— Когда еще черт помрет, — прохрипел Семен, —
а он еще и не хворал...
Он держал края, руки быстро немели, тело, лишенное
комбинезона, дрожало от холода. Мелькнула мысль вцепиться и зубами, святые
отшельники вовсе питались этими летающими акридами, вдруг ощутил стук по всему
телу, словно снизу обстреляли горохом. Сквозь пелену в глазах увидел
поднимающееся к небу облако темных горошин. Споры? Гриб выстрелил созревшими
спорами? Дотянули?
Треск внезапно стих. Пурпурные крылья бессильно повисли,
воздух потеплел, тут же мощный толчок бросил в мягкий бок джампа, прямо в
жуткую рану. Липучка вытянулась, лопнула, Семена швырнуло вперед, пронесло по
камням.
Вскочил готовый драться за жизнь. Мелькнули толстые зады
крупных жуков — прятались под обломки скал, донесся топот убегающих зверей:
втрое-четверо крупнее носорогов, мелочь по меркам Мегамира, а в трех шагах
бешено взметнулись к вершинам деревьев булыжники, обломки сухих бревен, комья
земли — зарывался испуганный его падением неведомый зверь.
В двух десятках шагов медленно распрямлялись стебли дерева.
Семен понесся со всех ног, остро жалея, что их всего две. Мертвый джамп, чья
жизнь оборвалась в полете, бесстыдно выставил белое брюхо. Радужные крылья
закрыли поляну на десятки шагов. Свирепый Головастик рвал врага залитыми кровью
жвалами. Кася сидела на нем, надежно приклеенная, несмотря на татуировку, белая
как мел, ладошками зажимала рот.
Семен крикнул на бегу:
— Где Влад?
Кася дернулась, резко повернулась, в глазах блестели слезы:
— Семен!.. Господи, ты цел!.. Я тут с ума схожу!.. Он
был на этом чудовище до последней минуты...
Семен, чувствуя непоправимое, бросился к джампу. Могучие
красно-синие с оранжевыми искрами крылья закрыли половину поляны. Семен
вспрыгнул на крыло, побежал по хрустящей как молодой лед поверхности,
поскользнулся, проехал на животе с десяток шагов, пока не уперся в переплетение
толстых склеритовых жилок.
Он попытался приподнять огромную как гора тушу, чувствуя
нелепость затеи, внизу зашелестело, показались ищущие пальцы. Семен ухватился,
покрепче уперся ногами, выволок варвара. Бледный, исцарапанный, тот дышал
тяжело, глаза потеряли фокус.
— Придавило надкрыльями, — сообщил он, жадно
хватая ртом воздух. — Не успел... Большая вода рядом, тянул... Женщина
цела?
— Ты прилепил ее так, что сам черт не отдерет.
— Что такое черт?
— Ну, такой зверь. Сильный и хитрый.
— Справимся, — пообещал Влад. Грудь вздымалась все
медленнее, лицо обрело прежнее жесткое выражение. — Головастик?
— Расчленяет джампа.
— А... Ладно, пусть каждый получит свои маленькие
радости. А Хоша?
— По-моему, он бессовестно спал, пока мы сражались за
жизни.
— Гм... он верил в нас.
Головастик распарывал джампа, бугры летательных мышц были
взрезаны как исполинской бритвой, обе прыгательные лапы уже болтались на
обрывках сухожилий. Семен помог варвару отдирать Касю, отметил, что на этот раз
проводник спросил сперва о женщине, потом о ксерксе и Бусе.
Кася упала им на руки, почти потерявшись в мешковатом
комбинезоне:
— Мы вырвались?.. Вырвались, да?
Влад взглянул вверх, сквозь зеленый шевелящийся потолок
кое-где блестела синь. Воздух был чистый, холодный, насыщенный близостью
Большой Воды.
— Сверху нас пока не видно. Джампа захватили внезапно,
летели... быстро.
— Загнали насмерть, — сказал Семен сочувствующе. —
Кстати, на древнеславянском джампов зовут кониками.
— Где племя этих славян? — спросил Влад
уважительно.
— Покажу на карте, — пообещал Семен. — Но что
за идиоты эти джамперы! Столько усилий, чтобы захватить троих безобидных
путешественников!
Кася опустила глаза. Догадывалась и раньше, что есть цели,
ради которых мужчины готовы пожертвовать всем. Влад бросил на нее задумчивый
взгляд, побрел, пошатываясь, к сломанному деревцу, где безостановочно вытекал
прозрачный сок, жадно припал пересохшим ртом. Семен, ощущая жажду и стягивающую
боль в черепе, пристроился с другой стороны. По мере того как тяжелел живот,
боль уходила, усталые мышцы наливались новой силой. Хоша почистил варвара,
затем скакнул на Семена. К его удивлению, начал спешно обдирать засохшую слизь,
грязь, кусал за уши, рычал, дрожал от нетерпения. Семен запоздало ощутил
болезненное покалывание в спине, поспешно глотнул две капсулы антибиотика. Хоша
выцарапал бактов, что уже вгрызались в кожу, зализал ранки шершавым языком.
Семен погладил зверька, укололся. Похоже, антибиотики не очень нужны, дракончик
взял и его под опеку. По крайней мере, пока свирепый ксеркс занят.
Огромный джамп лежал, заняв уже всю поляну, а лапы торчали
из-за дальних деревьев. Ксеркс в первую очередь отпилил прыгательные ноги,
рассек сухожилия крыльев, наконец перекусил мембрану, а затем и мышцы,
соединяющие голову с туловищем. Дальше взобрался на грудь гиганта, замедленно и
величаво шевелил сяжками — покрытый кровью врага, похожий на средневекового
рыцаря, попирающего дракона.
— Привал, — объявил Влад с неохотой. — Сейчас
он ни на что не годен.
— Все-таки слушается не всегда, — заметил Семен с
тревогой. — Не опасно?
— Он друг, а не раб, — ответил Влад с
достоинством.
Семен походил вокруг гигантских гор мяса, ощутил дурноту,
вернулся к сломанному дереву, снова долго и жадно пил. Кася наливала, пока сок
не начал выплескиваться из ушей, помогла Семену наполнить бурдюки. Когда
набрали последний, к нему присосался Хоша, брюшко на глазах начало вздуваться,
он стал как шар, усеянный шипами.
Влад после короткого отдыха поднял Семена и Касю, заставил
еще раз почиститься, забросил на Головастика Хошу. Дим уныло ходил вокруг
расчлененной горы мяса, но ни одна мышца не трепыхалась, даже вражьи лапы
перестали скрести землю. Сяжками он двигал замедленно, словно плыл в воде.
Когда Хоша брякнулся ему на лоб, задумчиво потрогал Бусю кончиком левого усика,
словно знакомился заново, в недоумении оглянулся на Влада.
Варвар помахал ему растопыренными пальцами:
— Не спи! Пора улепетывать.
Кася широко распахнула глаза:
— Могут погнаться? После того, что произошло?
— А что особенного? ?? не понял Влад. — Если
человек родился, он умрет. Раньше или позже — неважно. Для них важнее, что еще
не содрали с нас шкуры.
Головастик двинулся замедленно, сытый и отяжелевший,
сожалеюще оглядывался. К горам мяса уже спешат хищные жуки, воздух гудит от
рева падальщиков, а земля подрагивает — на запах просочившейся крови
стягиваются подземные звери. Устроить бы резню вокруг этой роскошной приманки!
