Чудовище с диким ревом рвануло его за ногу, сдирая со своих
плеч. Семен цеплялся из последних сил, чувствуя как лопнула под пальцами тонкая
пленка, затем дикая боль в ноге затмила сознание, он ощутил себя летящим на
землю, ударился с такой силой, что подпрыгнул, чувствуя как руки по локти и вся
грудь забрызганы теплой кровью.
Крик воинов внезапно оборвался. Семен с трудом повернул
голову, скривившись от боли. Чудовище стояло посреди поляны, раскачивалось, все
тело заливала горячая дымящаяся кровь, красные потоки сбегали по ногам,
растекались по желтым камням. Чудовище выглядело странным, Семен перевел взгляд
на свои руки, пальцы сжимали нечто твердое... Верхняя часть черепа!
Он с отвращением отшвырнул залитую липкой кровью кость, где
еще болтались белесые нервы, куски губчатой ткани. Оказывается, бессознательно
всадил пальцы в глазные впадины, но не успел даже рвануть в стороны, разламывая
череп, как чудовище само люто дернуло его с такой силой, что...
Получеловек страшно замычал, сделал шаг, тяжело рухнул,
пряча обезображенное лицо с выдранными глазами. Из рыхлого мозга обильно
выступала кровь, пузырилась, лопалась, разбрызгивая мелкие капли. Огромные руки
дергались, сгребая камни.
Джамперы поднялись, лица у всех вытянулись. Арбалеты висели
за спинами. Один воин со злым решительным лицом вдруг вскрикнул, схватил
арбалет в руки. Другие колебались, оглядывались друг на друга, смотрели в
сторону огромного джампа, на спине которого оставались два воина жреца.
Почва задрожала, к ним несся как арбалетная стрела огромный
ксеркс. Он дрожал в боевом азарте, сяжки секли воздух. Джамп перестал жевать
молодое дерево, насторожился, подобрал задние ноги. Воины с криками бросились к
летающему дракону, тот готовился улететь, огромными выпуклыми глазами смотрел
на грозного ксеркса.
Жреца затащили наверх, потом двое поспешно вернулись,
подхватили тело получеловека, бегом отнесли к джампу. Через мгновение летающий
дракон выстрелил себя в воздух, на высоте расправил крылья, затрещал ими,
сделал полукруг и растворился в синеве.
Семен подошел к Владу, тот едва поднялся:
— Цел, Влад сын Кремня?
— Всмятку, — простонал варвар. — Ни одной
целой косточки. Он изжевал меня и выплюнул.
— Это пройдет, — утешил Семен. Он оглянулся на
Головастика, тот сожалеющим взглядом провожал джампа, затем подбежал к Владу,
ощупал, щупики с кисточками не пропустили ни ангстрема, собирая информацию.
Хоша прыгнул на плечо, запрыгал с радостным визгом, верещал и страшно
размахивал жуткими лапами с острыми когтями, не давая приблизиться Касе. —
Влад, отдохнем или сразу в дорогу?
Влад пощупал голову, скривился, ответил измученным голосом:
— В дорогу... Но как ты... Сразил обоих! Жрецу сломал
спину, им и положена бескровная смерть... Оказывается, ты знаешь их ритуалы, а
этому чудовищу голыми руками снес полголовы! Я бы не смог, клянусь.
— Да ладно, — отмахнулся Семен. Он хотел сказать
что-то бравое, сострить, но страшная усталость навалилась, ощутил себя старым,
измученным, выдавил только: — Я пришел из жестокого мира, Влад сын Кремня...
Такого жестокого, что не приведи боги создать здесь похожее.
Кася от Семена шарахнулась. Влад все еще присматривался к
Семену, словно увидел впервые, спросил тихонько:
— Ты был воином?
— У нас каждый обязан быть воином, — ответил Семен
неохотно. — Таков мир, из которого я пришел. Я был старшим сержантом в
стране, которая самой последней в мире обрела профессиональную армию. Я имею в
виду русскую армию. Младший сержант ВДВ — воздушного десанта.
— Сержант... это кто?
— Младший вождь. Вэдэвэ — это такие джамперы, прыгают с
наших летающих драконов.
Влад подумал, кивнул:
— Вы были равны. Правила не нарушены.
Головастик уже стряхнул сонную одурь, охватившую после
расчленения огромного джампа, мчался быстро, взбегал на отвесные стены,
перебирался по тонким жердочкам через пропасти. Жвалы блестели, готовые
схватить врага. Хоша немелодично скрипел жвалами, рылся у варвара в волосах.
Кася украдкой посматривала на Семена, наконец не вытерпела:
— Влад — понятно, но вы, Семен Тарасович! Мне
показалось, что вам в какой-то момент даже понравилось!
Влад чуть повернул голову, взял Хошу на руки, чтобы не
шелестел в ушах, следил за обоими краем глаза. Семен поморщился, тело еще ныло
от ушибов:
— Я интеллигентный человек, Кася!.. Но одежка
цивилизации тоненькая... В старину говорили: поскреби русского — обнаружишь
татарина. Так и с нами. Поскреби человека — обнаружишь зверя. Развитие
цивилизации в том, чтобы выпускать зверя из человека как можно реже, а потом
запереть его вовсе. Опасность Мегамира в том что здесь многое начинают сначала!
Глава 27
На этот раз Влад не чуял погони, но держался настороженно,
часто пугливо оглядывался, вздрагивал. День безоблачный, воздух еще не
прокалился, деревья стоят ровно, не трепыхают верхушками. Внизу воздух
неподвижный как камень, чистый, без плавающих комков пыли и раздутых бактов,
разве что насыщенный мельчайшими блестками водяных паров.
— Что-то тревожит? — спросил Семен подозрительно.
Влад нехотя оторвал взгляд от колючих вершин молочая:
— Да.
— Что?
— Слишком много опасности.
Семен огляделся, никогда еще не видел Лес таким
умиротворенным, спокойным. Даже лесное зверье двигается сытое, довольное, никто
ни на кого не бросается, не хватает шипастыми лапами.
— Остановиться на ночь, — решил вдруг Влад.
Кася бурно запротестовала:
— Мы прошли едва ли половину. До вечера еще далеко!
Семен смолчал, но хмурился.
— Мы не уйдем далеко, — ответил Влад кратко.
Он соскочил со спины Головастика, в руках мелькнули защитная
сеть и неразлучный арбалет. Семен спрыгнул следом, едва не упал — затекли ноги,
как сказали бы в Старом Мире. Здесь не затекают, зато застывают, что много
хуже.
Головастик ушел охотиться, Влад велел далеко не уходить, а
тонкошкурые после нелепого ужина из тюбов изготовились ко сну. Ночь еще не
наступила, но Влад вырыл щель, где они спрятались, защитной сетью с
отпугивающим запахом, сам выскользнул в быстро сгущающиеся сумерки. Тепло
уходит из воздуха, но от почвы поднимаются теплые струи, смыкаются. В
неподвижном и плотном как кисель воздухе Влад чувствовал мрачную тяжелую
угрозу. Неясная угроза разлита в воздухе, висит в нем, пропитывает собой землю
и деревья.
Странно, исчезли даже малые жучки, клещики. Не слышно
молодых джампиков с их незатейливыми брачными песнями, пропали толстые личинки
твинкла, без которых трудно представить заросли такого густого будянника. Не
слышно привычного шороха, треска, писка, без которых Лес немыслим.
