— Дмитрий Косаков, — назвался он. — Я представляю интересы Андрея и Кристины Нефедовых.
— Им впервые за долгое время удалось договориться — и это свелось к найму общего адвоката? — удивился Ян.
— Мне кажется или я слышу враждебность? И вы не назвали свое имя.
— Ян Михайлович Эйлер, это детектив Сандра Моррис. Как странно, что вы не знали, к кому идете.
— Я-то знал, но все должно быть по установленному порядку, — заявил Косаков. — Бардак и так продолжался слишком долго!
— Бардак, даже так?
— Вы можете охарактеризовать это как-то иначе?
— Да. Помощь.
Косаков чуть приподнял верхнюю губу, обнажая неровные зубы. Видимо, такое у него было представление об улыбке.
— Это — помощь? Вы приставили к несчастным родителям соглядатая, из-за которого они чувствуют себя подозреваемыми.
— Мы приставили к ним дежурного, призванного помочь им. Если им нечего скрывать, нет смысла и чувствовать себя подозреваемыми.
— Вы не сообщаете им информацию.
— Нам пока нечего им сообщить.
— Вы недостаточно времени уделяете расследованию. Вчера Кристина Нефедова весь день пыталась дозвониться вам, а ей сообщили, что вы уехали непонятно куда.
Ян сильно сомневался, что Нефедова действительно названивала ему весь день. Да и зачем она вообще звонила на рабочий номер, если он оставил ей свой мобильный? Но объяснять это адвокату было бесполезно. Косаков и сам все прекрасно понимал, он просто подавал обстоятельства так, как ему выгодно.
— Чего именно вы хотите? — уточнил Ян.
— Для начала — полного отчета по этому делу. Вы запугали молодых родителей, они уже боятся требовать у вас что-то, поэтому они и наняли меня.
Странная все-таки семейка… Это, впрочем, никак не влияло на желание Яна найти Тоню, девочка-то ни в чем не виновата!
— Вам сообщат только ту информацию, которая не противоречит интересам следствия.
— Меня это не устраивает.
— Сочувствую.
— Смотрите, как бы вам не понадобилось сочувствие. — Косаков явил миру еще одно подобие улыбки.
— Просто из любопытства: что это должно означать?
— Если работа продолжится в таком же ключе и дальше, мои клиенты намерены добиваться смены следователя, занимающегося поисками их дочери.
— Удачи им в этом.
— Всего доброго!
Косаков определенно рассчитывал не на такую реакцию, и теперь он был задет. Если он позволил Яну увидеть это, значит, не такой уж он хороший адвокат.
Но занозой в заднице он все равно способен стать. Такова сущность некоторых людей: от них нет вообще никакой пользы, зато под ногами они путаются мастерски. Вполне возможно, что Косакову удастся чего-то добиться, если у него действительно есть нужные связи, потому что Ян пока не мог предъявить собственному начальству весомых результатов. У другого следователя, скорее всего, вообще не получится ничего, но кого же это волнует?
Обратный отсчет для Тони Нефедовой и так был быстрым. Он ускорился, когда стало ясно, к какому бизнесу была причастна ее нянька. Теперь же он полетел с космической скоростью.
Когда Косаков удалился, Александра спросила:
— Что теперь делать будем?
— Завтра позвоню Денису, теперь уже поздновато. Возможно, ему удастся поубавить рвение защитника обездоленных…
— На защитника мне как раз плевать. Я имела в виду, что будем делать с нянькой? Нам бы ее личико пробить, раз с пальчиками засада…
— Будем пытаться. Но ты сама видела — она меняла лицо.
— Не кардинально. Лицо оставалось неизменным, остальное — так… Аксессуары.
— Ну и остается ее ноутбук, — напомнил Ян. — Она была осторожна, никаких данных, способных указать на другую личность, там не хранила, историю работы в интернете старательно подчищала, но какая-то надежда еще есть. А теперь пойдем домой, пока Нефедовы не подослали к нам кого-нибудь еще.
Пока он вел машину к дому, Александра проверяла, есть вообще в природе такое явление, как адвокат Дмитрий Косаков. Уж очень вовремя он явился — как раз когда нашли тело настоящей Юлии Курченко!
Однако адвокат Косаков действительно был — причем одним из партнеров в собственной конторе.
— Нужно будет спросить о нем Пашку, — решил Ян. — Сведения из интернета — это одно, а вот если наш братец его знает, это может оказаться реально полезным.
Александра задумчиво кивнула. Похоже, она была отвлечена чем-то, что ей не слишком нравилось. Ян решил не торопить ее, если нужно, она сама задаст вопрос.
Его расчет оправдался, когда они вернулись с короткой прогулки с Гайей. Правда, прозвучал не вопрос, а просьба.
— Расскажи мне про Пашу и Нину.
— Я думал, ты о них и так все узнала!
— Узнала только то, что можно узнать по полицейским каналам, — пожала плечами Александра. — А я имею в виду нашу семью…
Таких разговоров она еще не заводила, и Ян догадывался, почему. Вряд ли ее действительно не задевала та враждебность, с которой к ней относились их брат и сестра. Поэтому она просто отстранялась от родственников, строила между ними и собой стену. Ей было проще помнить Нину и Пашу такими, какими они были четырнадцать лет назад — когда любили ее.
Теперь же она была готова узнать их новых.
— Пашка ведь все еще женат на Жанне, да? — с показным легкомыслием уточнила Александра. — Или у нас в клане уже новая миссис Пашка?
— Как будто Жанна бы его отпустила! Нет, та ветвь семейства Эйлеров все еще крепка.
— А Кирилл?
— Идеальный сын, какого и должен был вырастить идеальный отец. Если бы пацан попробовал стать неидеальным, ему бы одну ногу оторвал отец, другую — мать.
— Как считаешь, он помнит меня?
Вопрос был сложный. Когда Александра пропала, Кириллу было шесть лет — возраст вполне сознательный. В то же время, с близнецами он пересекался нечасто, в основном на семейных торжествах. Так что львиная доля его представления об Александре состояла из суждений родителей. Яну всегда казалось, что они играют в жизни племянника слишком большую роль, но он предпочитал не совать нос не в свое дело.
— Что-то помнит, — уклончиво ответил он.
— Но недостаточно много, чтобы позвонить мне. Ну а Нина что? Она-то хоть бросила свое творческое приложение к дивану и нашла нормального мужика?
— Ты не поверишь, но она все еще с Захаром. Правда, официально они не женаты, но это последнее здравое решение, на которое оказалась способна наша сестрица.
Нина познакомилась с подающим надежды режиссером Захаром Тарановским за несколько месяцев до отъезда Александры. Собственно, за минувшие четырнадцать лет он так и остался подающим надежды, значимых достижений на его счету не было. Нельзя сказать, что Захар был совсем лишен таланта, но работоспособности ему точно не хватало. Да и потом, столкнувшись с любой, даже самой мягкой критикой он, как улитка, мгновенно уходил в себя и отказывался взаимодействовать с окружающим миром. Не раз это приводило к срыву проекта… А точнее, не один десяток раз.
