Если честно, то я вообще не поняла, как это может выглядеть на практике, но переспрашивать уже не стала. Наверное, хватит для одного дня информации — ее многовато даже для года жизни.
Артем перед домом вышел из машины. Я почти не сомневалась, что произойдет дальше, — он подошел, наклонился и, не касаясь меня руками, поцеловал. Сначала аккуратно тронул губы, убедился, что не отталкиваю, а затем уже прижался, раздвигая языком губы. А может, все очень просто, как он и говорил? Может, я просто шлюха — вот и все объяснения? Он ведь даже не держит меня за талию или плечи, чтобы я не могла отодвинуться всего на пару сантиметров. Слишком нежно и осторожно, без малейшего напора — и именно это парализует, заставляет захотеть чуть большего. Касания языка вскользь и возвращение на поверхность губ почти вызывают стон, но стон был бы неуместен, он словно бы опошлил эту дребезжащую невинность. Меня его нежность вводит в транс, заодно и ласкает самолюбие, ведь ее не дарят сотням или тысячам, не растягивают усилием воли, а тратят только на особенных. Я не просто шлюха, я принцесса, как бы странно это ни звучало. Такой поцелуй я сама не смогу разорвать — мы отстранимся, только когда Артем так решит.
Именно так и произошло — и слишком скоро, мне точно не хватило, чтобы все прочувствовать. Но Артем отстранился немного и сказал, я лишь в интонации почувствовала легкое разочарование:
— К сожалению, мне действительно нужно вернуться на работу, пока там все не разнесли к дребеням под присмотром нашего общего недруга.
И я неожиданно для себя попросила внезапно охрипшим голосом:
— Артем, подожди! Еще кое-что. Научи меня! Научи меня быть такой, которая сумеет быть просто счастливой. И пусть она будет называться твоим барменом или бухгалтером в солидной фирме, неважно… Я просто хочу стать ею!
— Я бы тебя вообще всему научил, Лиля, — он ответил так же тихо, не отнимая лба от моего. — Но боюсь, один раздражающий элемент будет постоянно в этом процессе участвовать. Пока ты его прямым текстом не остановишь. А ты не остановишь.
— Почему? — я от удивления чуть подалась назад и посмотрела ему в глаза.
— Потому что Володя пока дает тебе то же, что я, хотя и иначе. В смысле, он тоже умеет делать из тебя ту, о ком ты говоришь. Сомневаюсь, что ты в скором времени определишься, кто из нас делает это лучше.
— То есть я просто шлюха? — захотелось и его мнение узнать, а не только прокручивать это слово в голове.
Артем сделал шаг назад и задумчиво посмотрел в черное небо.
— Обычно этот вопрос задаю я, во время собеседований при приеме на второй этаж, хотя и в другой формулировке. А самому ни разу не приходилось на него отвечать.
— И все-таки попробуй, директор «Кинка», от тебя прозвучит резоннее всего!
Он снова глянул на меня и улыбнулся.
— Нет, Лиля, ты не шлюха. Ты и сама заметила, что просто просыпаешься, вырастаешь из старой кожи. Я потом пожалею о том, что скажу, но все это происходит так быстро как раз потому, что будят тебя двое. Твоя влюбленность почти предсказуема, она как раз логична. Будем считать, что нам повезло, что ты не успела влюбиться в пятерых — это было бы вообще запределье.
Я ничего не говорила про влюбленность, он ее сам констатировал, как диагноз, а для спора не было ни времени, ни аргументов. Потому просто кивнула, а он развернулся к машине:
— Мне пора, потому не буду снова шутить о быстром минете — приберегу этот трюк до более удачного времени. Завтра не опаздывай, уволю.
Так я и стояла, наблюдая за отъезжающей машиной. Знала, что должна была зайти, а не куковать здесь, как романтичная дура, провожающая своего жениха в длительную командировку. И все равно стояла и улыбалась, особенно когда Артем на прощание махнул рукой. Представляла, как через двадцать минут он будет заливать Володе и о поцелуях, и о минетах в подворотнях, а тот станет психовать и зло отшучиваться. И завтра наверняка мне устроит очередной стресс, потому что не умеет бороться с ревностью. Как же по-разному они целуют, но почему я не могу определиться, чьи поцелуи тревожат меня больше — я просто погружаюсь и складываю лапки? А еще хуже — перестаю стыдиться того, что второй смотрит, как было сегодня в кабинете. И радуюсь, представляя, как через двадцать минут Артем начнет бесить Володю откровениями. Кажется, я не шлюха, а стерва! Немного влюбленная в обоих, потому что они меня так приятно будят — из серой мыши одними поцелуями превращают в призовую принцессу.
Глава 13
На следующий день опомнилась, что во всех этих умопомрачительных событиях совсем забыла о быте. Потому занялась им. Сначала договорилась по телефону о встрече с хозяйкой прежней квартиры, попутно обрадовалась тому, что она не скрывала разочарования: не от новости, что мы с Олегом, «такая красивая пара, как же так?», разошлись, а что именно я производила из нас двоих впечатление ответственной чистюли. Но из договора аренды она меня вычеркнула. Наверное, мне бы очень хотелось, чтобы она позвонила Олегу прямо при мне — ей же с ним теперь вопрос надо решать о составлении нового договора, но она этого не сделала. Я решила утешиться тем, что его все равно огорошат, за меня подведут еще одну черту под нашими отношениями. Всегда раньше заботящаяся только о его интересах, я неожиданно уловила в себе нечто принципиально новое — желание сделать больно тому, кто делал больно мне. Эгоистично и зло, инородно в моем характере… наверное, положительные изменения в моей натуре привели и к каким-то отрицательным.
Сработало — Олег позвонил через пару часов, нервно дышал в трубку, а потом заявил, что жалеет о потраченных на меня двух годах жизни. Я отключила вызов, не ответив. Его страдания радовали новую меня, хотя я и стыдилась этого чувства. Просто если у нас что-то в дальнейшем и получится, Олег должен выстрадать и свои изменения, а для этого я обязана выглядеть уверенной в своих решениях.
Следующий шаг был сложнее — следовало съездить к родителям, я им так и не рассказала о последних событиях. Выйдя на пенсию, они переехали в пригород и были очень недовольны моим сожительством с парнем — для людей старой закалки подобное не вписывалось в картину мира и представление обо мне. Я тогда всерьез сделала немыслимое, так хотелось создать с Олегом настоящую семью, а теперь не могла найти в себе силы, чтобы рассказать о нашей ссоре. Я миллион раз повторила в мыслях с маминой интонацией: «А я что говорила? Пожили и разбежались, на таких мужчины не женятся!», но и на последнем повторе руки все равно слабели от мысли, что придется это пережить. Мне очень не хотелось в очередной раз оправдываться. Тем более, когда впервые в жизни мне было за что оправдываться: бросила отличную работу, устроилась официанткой, поселилась в коммуналке и флиртую сразу с двумя мужчинами, позабыв о моральных настройках. Последнее я, конечно, сообщать бы не стала, но само понимание никуда не денешь — я-то знаю, что виновна, и знаю, что гражданский брак в сравнении с такой похабщиной не идет ни в какое сравнение.
