— Хочу в рот.
Мне после оргазма — такого же спешного, как сам процесс — даже в голову не пришло сначала натянуть джинсы. Я просто присела на корточки, вцепилась в его бедра и податливо разомкнула губы, но он еще и надавил на челюсть, чтобы открыла как можно шире. Артем все сделал сам, он интенсивно дергал рукой, пока не выпустил сперму. После присел рядом со мной и, задыхаясь, произнес:
— Теперь, возможно, сможем добраться до отеля.
Добрались мы сначала до туалета — ввалились в один, не обращая внимания на табличку. Там Володя избавился от презерватива, а я поправила одежду и удивилась, насколько пунцовое у меня лицо в отражении. Вот это я устроила… Практически на глазах у десятков людей! Брызнула на себя водой, все еще не в силах прийти в себя, но успокаивалась мыслью, что мы не дома, и даже не в своей стране — не похоже, чтобы в этом заведении водились судьи, а даже если найдутся — плевать. Зато сердце как стучит, не хочет униматься, словно я с гигантской тарзанки рванула и все еще лечу.
Не вполне соображала, когда они меня за руки тащили наружу. Володя, кажется, предлагал еще потанцевать, но Артем его чем-то переубедил. Вроде бы. Хотя могла бы в тот момент представить, чем так просто можно переубедить Володю…
Уже через секунду после того, как мы оказались в номере, меня раздели и трогали — не нежно, а очень настойчиво, и такие ласки моментально находили отклик во всем теле. Это адреналин все еще играл в крови, он требовал еще и еще эмоций. Мы даже не говорили — говорить было сложно, срывали друг с друга одежду, целовали в грудь и плечи, прикусывали кожу и выбивали невольные стоны.
Артем, как самый хладнокровный, вспомнил о душе, потянул нас туда. Но через пять минут под струями воды сам не сдержался — развернул меня от себя, заставил упереться руками в бортик и вошел. Вколачивался в меня быстро, ритмично, Володе пришлось перехватить меня спереди, чтобы на ослабевающих руках не рухнула. Сам же он захотел продолжить в постели, вот только вытереться не успели… как, впрочем, и добраться до постели. Володя опустил меня на пушистый ковер, а ноги мои задрал так высоко, что мне стало трудно дышать. Входил под острым, непривычным углом с большой амплитудой, высоко нависая надо мной на вытянутых руках. Я устала считать оргазмы за этот вечер — и все они были разными: то накрывало на несколько секунд, то выкручивало долго, то накатывало в несколько волн. Наверняка, когда мы все-таки доберемся до кровати, у кого-то еще останется необходимая капля адреналина на новый вираж — и она уже неизбежно разогреет остальных.
Вот так и получилось, что мы активно перешли к «дню Володи», который он провозглашал еще в самолете, намного раньше, чем наступил его день. У Артема тоже было непривычное настроение — почти сразу после оргазма он перехватывал мою руку и вынуждал заново его возбуждать. И как только орган наливался, переходил к атаке. После такого приключения все тело уже не было способно напрягаться, потому и двойное проникновение не принесло даже дискомфорта. Артем очень долго не достигал пика, входя сзади, но Володя резко подавался с другой стороны бедрами, как если бы собирался вогнать в меня член с каждым движением все глубже. Это был не осторожный акт, как в первый раз, а гонка на выживание, в которой я и проиграла, потому что могла только принимать их страсть и не имела сил на нее реагировать уже даже стонами. Распалило нас последнее заведение до такой степени, что все стоп-краны вырубились.
Какой-то странный этот ваш Берлин — в жизни не видела места пошлее. А я все-таки бывала в самом «Кинке», встречаюсь с двумя самыми сексуальными и самыми кинковыми извращенцами, я не какая-нибудь девица неопытная… В сон провалилась почти ультиматумом, уже опасаясь, что меня снова понесут в душ, а там неугомонные опять успеют отдохнуть.
Утром разбудил настырный Володя:
— Просыпайся, просыпайся, лежебока. Рейс ночью, у нас остался только один день.
Я промычала нечленораздельно все, что о нем думаю, но он не отстал:
— Лиль, дома выспимся. А сейчас едем на музейный остров.
— Что?! — я от удивления даже глаза открыла. — Но ведь это твой день, мы договорились.
— А еще мы договорились друг другу уступать. — Он подмигнул. — Да брось, всю мою секс-программу успеем реализовать в любом мете, а берлинские достопримечательности с нами в самолет не сядут. Если ты хочешь заниматься туризмом — занимайся. А я буду стоять рядом бетонированным полицаем и делать вид, что ничего краше ни разу не видел. Едем?
— Едем, конечно. Обожаю достопримечательности.
Я обняла его, притянула к себе — в качестве благодарности, конечно, но заодно, чтобы еще несколько минут подремать. Почти мгновенно уснула. Но он от моей груди отстранился, показав этим твердость намерений, и риторически вопросил:
— Почему я люблю эту сонную туристку?
— Почему я люблю невозможного шалопая, не дающего людям спать? — пробурчала в ответ.
— Какая милота спозаранку. А меня? — зевнул у меня за спиной Артем.
Подумав, ответила и ему:
— Зависит от того, организуешь ли ты на всех кофе.
— Спрашиваешь идеального организатора? Тебе латте или покрепче? Володя, я помню, только горький американо, чтобы скулы сводило.
Вздохнула, все еще не желая распечатывать веки и нырять в новый день, а высказалась, чтобы уравнять счет:
— За что я люблю этого зануду, который даже во сне ведет списки?
Наверное, все дело в непредсказуемом Берлине, наблюдающем за нами голубыми глазами и не понимающем нашей речи, — в нем там просто признаваться в самом важном.
Глава 30
Кира блистала. А ведь я вместе с ней это платье выбирала, и все равно была шокирована в приятном смысле: вместе с прической и короткой фатой смотрелось потрясающе. Она всегда была красоткой, каких поискать, но отчего-то и простоватый внешне Кирилл смотрелся рядом с ней уместно. Вероятно, все дело во взглядах, какие они бросали друг на друга — никто в мире не осмелился бы сказать, что один из них не подходит второму.
— Лилька, это ты? Я сразу не узнала! — зашептала сзади бывшая одногруппница. — Вы на машине? Подхватите пару человек до банкетного зала?
— Подхватим, конечно, Тань, — ответила после короткого кивка Володи, который на развоз сегодня взял своего водителя.
Еще бы она меня сразу узнала. От тихой и скромной Лилии университетские знакомые вряд ли ожидали короткого платья на одно плечо и горделивой осанки. На фоне празднования и множества гостей никому и в голову не пришло рассматривать нашу троицу как единое целое. Я не то чтобы этого сильно опасалась, просто отметила для себя как факт. Никому — ровным счетом никому — не интересна чужая жизнь больше собственной. А если интересна, то лишь от недостатка своего счастья. Так на них ли ориентироваться?
Банкет не удалось испортить даже заполошному тамаде, то и дело вытаскивающему всех на вульгарные конкурсы. Но подвыпившим гостям нравилось, как, впрочем, и мне. Я определенно веселилась, но думала, что позже надо будет поблагодарить Артема за терпение — тоже ведь пошел на какой-то газетке танец изображать, и даже в процессе никого не построил за нарушение субординации.
