«Хороший парень, этот граф! — сказал он себе с удовлетворением в голосе. — За то время, что он находится здесь, он удвоил налог, который янки должны платить мне за право торговли на острове».
Солнце еще пригревало, и, приближаясь к Кларенс-Хаус, лорд Граммель подумал о вине, которое его наверняка ожидает.
Он не мог долгое время обходиться без спиртного и заранее позаботился о том, чтобы каждый капитан, желающий заслужить его расположение, приносил с собой графин вина в качестве необходимого атрибута для начала разговора.
Его эскорт повернул в сторону Кларенс-Хаус и карета остановилась у каменных ступеней, ведущих к парадной двери.
Лорд Граммель с трудом преодолел ступени, так как живя в жарком климате, он не делал никаких физических упражнений, и вес его постоянно увеличивался с момента приезда на Антигуа.
Лорд почти задыхался, когда его люди подоспели на помощь, он же проследовал мимо, не обратив на них никакого внимания.
Дензил ждал его в прохладе холла.
— Приветствую вас, ваше превосходительство, — сказал он официальным тоном, так как знал, что его светлость наслаждается величием занимаемого им положения.
— Она приехала — это хорошо! Я ждал от вас этого известия, — ответил лорд Граммель.
— А мы предвкушали встречу с вашим превосходительством, — учтиво заметил Дензил.
Когда они вошли в гостиную, губернатор спросил:
— Вы сказали ей, что мы сразу поженимся?
— Да, конечно, — ответил Дензил.
Говоря это, он налил большой стакан вина, который лорд Граммель взял у него и жадно выпил. Затем губернатор медленно опустился в кресло и спросил:
— Что здесь произошло, я слышал о новом двухпалубном судне в гавани? И капитан его ранен?
— Я полагаю, вам уже сказали, что он мой кузен, — ответил Дензил. — Дотошный парень! Жаль, что он не был убит!
— Дотошный? Почему вы так думаете? — голос губернатора был резок.
— Все в порядке, — ответил Дензил. — Он был ранен и теперь не сможет ходить некоторое время.
— Благодарите за это Бога!
— Я подумал, — сказал граф, — что правильнее будет обращаться с ним вежливо, тем более, что эта необходимость не противоречит нашим планам.
— Почему вы считаете, что это необходимо?
— Ну, он вполне способен вмешаться в чужие дела, его характер напоминает Нельсона. Вы помните, какие с ним были неприятности?
— Да, помню, потому что проклятые идиоты, живущие на этом острове, никогда не перестанут судачить об этом, ч жестко сказал губернатор.
Затем уже другим тоном он произнес:
— Вы действительно думаете, что этот ваш кузен может доставить нам неприятности?
— Он так и сделает, если узнает лишнее. Я предлагаю нам обоим быть как можно более вежливыми с ним.
— Каким образом?
— Надо послать ему вина, пригласить на обед, если, конечно, он будет в состоянии прийти. Как-то пресечь его любопытство.
Губернатор подумал и сказал:
— Вы правы! Конечно, вы правы! Я помогу вам все устроить. А теперь дайте мне посмотреть на ту девчушку, о которой вы столько мне говорили.
Делора сидела в спальне вместе с Эбигейл и ждала, когда брат позовет ее. Это должно было случиться с минуты на минуту, так как она слышала, что губернатор уже прибыл.
Не было никакой необходимости говорить старой служанке о том, как она боится. Когда слуга постучал в дверь и сообщил, что ее требуют в гостиную, она еле слышно вскрикнула, и Эбигейл восприняла это как мольбу о помощи.
— Ведите себя так, чтобы капитан мог гордиться вами, если бы видел вас, миледи, — сказала она.
Она знала, что никакие другие слова не могли бы больше ободрить Делору перед встречей с человеком, ждущим ее.
И действительно, она увидела, как Делора подняла выше голову, и тогда подумала, что красота девушки вызовет отклик в сердце любого человека, даже такого, о котором Эбигейл слышала столько ужасных вещей, что сама готова была закричать.
Делора расправила плечи, и, войдя в гостиную полностью взяла себя в руки. Она казалась довольно спокойной, хотя лицо ее было бледным, и все плыло перед глазами.
Дензил и губернатор сидели, развалившись в креслах и со стаканами в руках; когда Делора вошла в комнату, повисло долгое молчание, никто даже не пошевелился.
Затем, с явным усилием лорд Граммель поднялся, и Дензил последовал его примеру.
— Представьте ее! — почти грубо сказал губернатор Дензилу, который, как поняла его сестра, был пьян, но пытался совладать с собой.
— Позззвольте предста-ить, ваше пре-ссс-ходительство, — « произнес он невнятно, — мою сестру, леди Делору Хорн, которая пребывает в восторге — да, в восторге, — от знакомства с вами.
Делора сделала реверанс, и лишь ее воспитание и мысль о Конраде удержали ее от громкого крика, когда она подняла голову.
Огромное, красное, опухшее лицо губернатора, его тучное, раздутое болезнью тело, нос в форме луковицы и толстые презрительные губы придавали лорду Граммелю сходство с чудовищем, которым он фактически и являлся.
На его голове не было волос, а жирная рука, которую он протянул Делоре, была влажной и липкой от пота.
— Моя будущая невеста! — проговорил он. — Добро пожаловать в Антигуа, милая леди! Мы прекрасно поладим, вы и я!
Его пронзительные глаза, наполовину скрытые складками кожи, смотрели, казалось, не только на лицо Делоры, но и на ее тело, и она почувствовала себя под его взглядом почти раздетой.
Затем, словно бы с усилием, подчиняясь установленным правилам, он поднес ее руку к своим губам, и почувствовав его прикосновение, она вся сжалась, словно находилась рядом со змеей, настолько ядовитой, что лишь собрав всю свою волю в кулак, она смогла удержаться, чтобы не броситься прочь из комнаты.
Она осталась на месте, лишь глаза ее раскрылись еще шире. Тогда, продолжая изучать ее, губернатор сказал:
— Садитесь, садитесь! Вы должны рассказать мне о себе и о вашем путешествии сюда. Вот, держите стакан вина.
— Н-нет… спасибо, — выдавила из себя Делора, понимая, что голос ее звучит неестественно.
— Ерунда! — ответил губернатор. — Вам надо выпить!
Нам всем надо выпить! Что скажете, Скосорн?
— Разумеется! — ответил граф.
Он хлопнул в ладоши, дверь незамедлительно открылась, и в комнату вошел слуга.
— Вина! — коротко приказал Дензил. — Почему, черт побери, так долго?
— Оно уже здесь, милорд, — ответил слуга, в то время, как другой человек внес в комнату бутылку, обернутую в белое полотенце.
