Брэшен справедливо заметил:
– Вряд ли от прибытия дракона нам станет хуже. Хуже просто некуда.
Альтия сказала:
– Я передам Уинтроу, а он даст знать Этте. Они постараются подготовиться к ее приему как можно лучше. – И печально добавила: – Когда прилетает дракон, это всегда множество хлопот. Единственное, что меня утешает: что сейчас это не мои хлопоты.
Брэшен мрачно кивнул.
– Нам и своих хватает, – согласился он, поставив точку в разговоре.
Совершенный оттягивал наше отплытие такими способами, каких я и вообразить не мог. Он раскачивался, давал крен, намертво заклинивал крышки люков. Альтия и Брэшен, стиснув зубы, трудились наравне с поредевшей командой. В первый же день Клеф принял в команду Пера и Спарк, потом упер руки в боки и оглядел нас с Лантом с головы до пят:
– Может, вы и не рождены для этой работы, но вы мне нужны. Начиная с сегодняшнего дня будете стоять вахты.
И мы стояли.
Попытки Брэшена и Альтии нанять еще матросов или убедить вернуться кого-то из старых окончились позорной неудачей. Я только радовался тяжелой работе – она отвлекала меня от мыслей о том, что моя дочь, возможно, сейчас в руках одержимых чужаков. Стоило подумать об этом, как во мне вздымался гнев и сердце начинало бешено колотиться. Чтобы дать злости выход, я боролся с кораблем, таская грузы по накрененной палубе и спуская их в трюм. Каждая минута отсрочки была полна мучительного ожидания. Мне было уже все равно, что за новости несет Тинталья. Лишь бы снова отправиться в путь.
Янтарь и Шут в равной мере переживали о том, каково сейчас Би. Каждое слово Янтарь, когда она заговаривала об этом, было мне как острый нож. Хватало своих тревог, а Шут еще подливал масла в огонь. В тот день я вошел в каюту Янтарь и остолбенел, увидев Шута, который свешивался вниз головой с верхней койки, держась за нее согнутыми в коленях ногами.
– Я знал, что это ты, – сообщил он. – Все остальные стучатся.
– Что ты делаешь? Помочь тебе спуститься?
– Не стоит. Я упражняюсь. Они колотили и жгли меня, пока от моего разума не остались одни ошметки. Телу досталось не меньше. Я хочу вернуть себе то, что они хотели уничтожить.
Он согнулся пополам, ухватился руками за край койки, крякнул и, выпрямив ноги, рывком сбросил их вниз. Спрыгнул не то чтобы легко и грациозно, но на удивление ловко, если вспомнить, что всего несколько месяцев назад он едва мог ходить.
– Разве не удобнее было бы упражняться на верхней палубе?
– Если бы Янтарь могла видеть, она бы с радостью карабкалась на мачты, подтягивалась на реях, и я бы вспоминал старые трюки на свежем воздухе. Но Янтарь слепа, так что и для меня это невозможно. Приходится делать что могу тут, в этой тесной каюте. – Он наклонился, обхватил свои лодыжки и протяжно вздохнул. – Есть новости о нашем отплытии?
– Хороших – нет.
Я взял себя в руки, приготовившись в который раз выслушать его недовольство.
– Каждый день промедления – это лишний день в плену для Би.
Словно это без него не было понятно!
– Совершенный – не единственный корабль в гавани. Мы могли бы выгодно продать вещи Элдерлингов и оплатить путь до самого Клерреса.
Я еще не договорил, а он уже принялся качать головой:
– В моих видениях ни разу не было такого, чтобы нас доставил в Клеррес какой-то другой корабль, не Совершенный.
– Твои видения… – начал было я, но прикусил язык и проговорил сквозь зубы: – Тогда придется ждать.
– Ты не веришь мне, – сказал Шут с горечью. – Ты отказываешься признавать, что Би жива.
– Иногда я верю тебе, – ответил я, глядя в пол, – но чаще всего – нет.
– Ясно, – резко проговорил он. – Поэтому ты и готов ждать. Если Би мертва, мертвее она уже не станет. И пока мы тут болтаемся, ее не могут подвергнуть пытке вроде той, что удостоили меня.
Я ответил так же резко:
– Это не я решил, что надо ждать. Это твой выбор. Это из-за тебя мы ждем, пока Совершенный соизволит отправиться в путь.
Он вцепился руками себе в волосы, лицо его перекосилось.
– Разве ты не понимаешь, как мне самому это больно? Мы должны непременно плыть на Совершенном! Непременно! Притом что я точно знаю: Би жива и она в руках у Слуг.
– Как?! – взревел я. – Как такое возможно? Неттл послала своих магов вслед за Би сквозь камень, и они не нашли на той стороне ни следа ее! Ни единого отпечатка ноги на снегу, ничего! Шут, они так и не вышли из столпа! Они рассеялись по пути.
Его слепые глаза были широко распахнуты от отчаяния, лицо даже бледнее обычного.
– Нет! Этого не может быть! Фитц, ты же сам однажды застрял в камнях Силы на много дней и все-таки…
– Да, в конце концов я вывалился на свет, едва живой и почти ничего не соображающий. Если бы я не смог позвать тогда на помощь, я бы умер! Шут, если бы они вышли из того столпа, мы бы нашли какие-то следы: старое кострище, разбросанные человеческие кости, хоть что-нибудь… Но там не было ничего. Би больше нет. Даже если бы они задержались в камнях на много дней, мы бы увидели признаки того, что они там побывали. Ты разве что-то видел?
Он рассмеялся как безумный:
– Я ничего не видел!
Я постарался взять себя в руки:
– Так вот, там не было ничего, кроме медвежьих меток. Так что даже если они и вышли из камня, там им и конец пришел. Мы знаем, что они не отправились оттуда в Кельсингру, ни сквозь камни, ни пешком. Шут, пожалуйста. Дай мне смириться с тем, что Би умерла, – взмолился я. Мне хотелось, чтобы все чувства вновь притупились от горя и осталась лишь чистая жажда мести.
– Она жива!
Его упрямство вывело меня из себя, и я набросился на него:
– Как будто это что-то меняет! Даже если она еще жива, ее точно убьют до того, как я сумею найти ее, ведь ты почти ничего не рассказываешь мне о Клерресе и его обитателях.
Шут уставился на меня с открытым ртом, а когда заговорил, голос его дрожал от чувства вины и обиды:
– Я старался как мог, Фитц! Мне никогда раньше не доводилось замышлять убийство! Когда ты пристаешь ко мне с вопросами, мои воспоминания пугаются и ускользают от меня. И ты спрашиваешь обо всякой ерунде! Чем тебе поможет, если ты будешь знать, заядлый ли игрок Колтри и как рано встает Симфэ?
– Если я не буду знать все точно, от меня как от убийцы толку будет не больше, чем от какого-нибудь дурака!
– Дурака? – Он бросил это слово мне в лицо. – Ну, так ведь шут и есть дурак, верно? Чего же ты от меня ждал? – Схватив наряд Янтарь, Шут добавил глухим, полным злости голосом: – Зря я вообще попросил тебя о помощи. Я сам сделаю все, что нужно сделать!
Он сердито натянул платье и принялся криво и косо застегивать пуговицы и завязывать кружевные оборки.
