– Я упомянул об этом.
Лант шарахнулся в сторону: с неба вдруг спикировала Пеструха и опустилась на плечо Пера.
– Хеби! – объявила птица. – Сверкающая Хеби! Идем, идем, идем! Скор-р-рей!
И столь же стремительно, как приземлилась, она улетела назад, откуда явилась.
– А я и забыл, что сюда летит Хеби, – сказал я.
Пер пробормотал:
– Надо же умудриться – забыть о драконе. – И добавил громче: – Может, поспешим?
Чтобы не упасть лицом в грязь, я прибавил шагу. На лужайке у дворца уже вновь собралась толпа. Пер принялся проталкиваться сквозь нее, громогласно крича: «Дорогу принцу Фитцу Чивэлу! Расступитесь!» Я так запыхался, что не мог возразить. Аккуратная лужайка теперь выглядела как небрежно перепаханное поле. Посреди свежих борозд стояла Хеби. На ней была великолепная сбруя из красной кожи и меди, при помощи которой на спине драконицы крепился короб для наездника. От драконицы, как жаром от печки, тянуло голодом и усталостью. В глотке ее клокотало шипение, словно в огромном закипающем чайнике.
В галерее дворца стояли королева Этта, Кеннитссон и Уинтроу, а в стороне, на почтительном расстоянии от них, – Янтарь и Спарк. Между королевой и драконицей выстроились стражники с дубинками наготове. На несколько ступеней ниже стоял Элдерлинг в алых доспехах и кожаной перевязи, и высокий рост позволял ему смотреть на королеву, не задирая головы.
– Рапскаль здесь! – воскликнул Пер с удивлением и испугом.
Пока мы пробирались к крыльцу, обходя Хеби по широкой дуге, Элдерлинг говорил, величественно размахивая руками:
– …ночь и день, и вот и мы здесь. Мы летели издалека, из самой Кельсингры, что в Дождевых чащобах. Мы с моей драконицей несем важные вести для принца Фитца Чивэла Видящего. Я был бы также признателен, если бы вы смогли выделить Хеби живого мяса. Пожалуйста.
Никогда прежде я не видел, чтобы генерал Рапскаль вел себя столь любезно, но, похоже, ради Хеби он сумел заставить себя унизиться до просьбы. Уинтроу что-то тихо проговорил на ухо королеве Этте.
По-видимому, услышанное ей не слишком понравилось, но она распорядилась:
– Приведите драконице трех коз. И пусть ест прямо здесь, лужайку все равно уже не спасти.
– Очень мудрое решение, королева Этта, позволить Хеби поесть вдалеке от Тинтальи. Прими мою благодарность. – Он взглянул через плечо на свою изнывающую от нетерпения драконицу, и лицо его смягчилось. – Она ужасно изголодалась, ведь ей пришлось нести меня в такую даль. И нам предстоит еще долгий путь, на остров Иных, а оттуда – в Клеррес. – Тут он заметил меня и, отвернувшись от королевы, воскликнул: – Принц Фитц Чивэл, ты здесь! Я принес тебе важные вести!
Я поспешно подошел к нему:
– Тинталья уже все рассказала мне, генерал Рапскаль. Я удивлен, что ты здесь.
– Как и все мы, – холодно заявила Этта. – В особенности потому, что ты так и не назвал мне причину своего… визита. – В тоне ее явственно сквозила неприязнь.
Но не меньше раздражения королевы меня испугало то, как Кеннитссон смотрел на Хеби. Он вдруг шагнул вперед и, миновав опешивших стражников и даже Рапскаля, пошел прямо к ней.
У меня перехватило дыхание. Драконица была голодна, а Кеннитссон был ей никто. Но Хеби только изогнула шею и посмотрела на него сверху вниз глазами, где плавно кружились вихри.
– Принесите этой великолепной драконице бочку воды! – внезапно приказал принц. – Она сгорает от жажды! Столь прекрасное создание не должно так страдать! И где наконец эти козы? Почему их до сих пор не привели? И приведите заодно бурого бычка! Она умирает от голода! – И этот болван двинулся к голодной драконице, вытянув вперед руку.
Толпа тревожно загомонила, рот Этты приоткрылся в немом ужасе.
– Нет! – крикнул Уинтроу, устремляясь вперед.
Я думал, что Рапскаль бросится на помощь принцу. Он и правда двинулся с места, но зашагал не к Кеннитссону и Хеби, а ко мне. Краем глаза я заметил, что Соркор метнулся на лужайку вслед за своим воспитанником, тоже вытянув руку, но было ясно, что он не успеет.
Однако Хеби только вытянула шею и тихо коснулась чешуйчатым носом ладони принца. Я смог наконец перевести дыхание. Что заставило его так поступить – безумная отвага или драконьи чары?
Он поднял другую руку и коснулся щеки драконицы.
– Красавица! – сказал принц, и драконица нагнула голову, подставляя ему бровь, чтобы почесал.
Дружный вздох и одобрительный ропот, прокатившиеся по толпе, заставили меня понять то, чего я не замечал прежде: жители Пиратских островов обожали своего принца. В моих глазах он был всего лишь великовозрастным маменькиным баловнем, но его изящные манеры и эта показная храбрость зачаровали собравшихся. Тут раздалось отчаянное блеяние: из-за угла дворца привели коз. Хеби подняла голову и оглянулась на них через плечо.
– Иди, – сказал ей принц. – Утоли свой голод, чудеснейшее создание!
И он бесстрашно остался стоять, где стоял, когда драконица развернулась и поскакала к животным. Второй раз за этот день мне пришлось наблюдать, как дракон набрасывается на свои жертвы, и слушать одобрительный рев зевак.
– Берегись! – предупредил Лант, делая шаг вперед, чтобы оказаться рядом, а Пер поспешил прикрыть меня с другой стороны.
Ко мне шел Рапскаль, заранее вытянув руку для пожатия и сверкая широкой белозубой улыбкой на покрытом алой чешуей лице. Я протянул свою руку, мы пожали друг другу запястья, но, вместо того чтобы отпустить меня, генерал потянул меня вперед, словно я забыл о вежливости.
– Не стой тут, Фитц Чивэл! Мне еще надо представиться здешней королеве! – Повысив голос, он крикнул: – Ешь вдоволь, Хеби, блистательная моя! Принц, благодарю за любезную встречу! Теперь, когда о моем драконе так хорошо позаботились, я могу передать Фитцу Чивэлу все, что ему следует знать.
И он потащил меня за руку через перепаханную лужайку. Лант и Пер поспевали следом. Сзади раздалось тревожное мычание, и, оглянувшись через плечо, я увидел, как к драконице тащат и подгоняют перепуганного бычка.
– Отпустите его! – крикнул Кеннитссон, и пастухи послушались.
Они едва успели унести ноги, когда бык и дракон вступили в схватку. Бык был задиристый, с неподпиленными рогами. Он несколько раз пытался забодать Хеби, но она подпрыгнула и опустилась ему на спину всеми четырьмя лапами: так кошки ловят мышей. Бык снова взревел, а потом раздалось жуткое хлюпанье, и мычание резко оборвалось. Пер тихонько застонал от отвращения, но толпа взревела в пиратском ликовании. Рапскаль, даже если бы и хотел, не смог бы устроить жителям Делипая лучшего развлечения, чем бой быков на королевской лужайке.
Принц торжествующе вскинул руки над головой и прокричал:
– Не бойтесь ее, мои добрые граждане! Эта алая красавица пришла с миром!
