И, глядя на Шута, она тихонько сказала:
– Мне приснился сон.
Шут протянул руку в перчатке и погладил Би по голове:
– Хочешь рассказать его мне?
Она покосилась на меня, и я кивнул.
– Я сижу у костра с папой и волком. Он очень старый. Он рассказывает мне разные истории, а я записываю. Но мне почему-то очень грустно. Все горюют. – В конце она добавила, подводя черту: – Мне кажется, этот сон сбудется почти наверняка. – И с тревогой посмотрела на меня.
Я улыбнулся ей:
– По-моему, очень хороший сон. Я бы только убрал оттуда твою грусть.
Она нахмурилась, явно досадуя на мое невежество:
– Но, папа! Я не создаю сны. Я не могу их менять. Они просто снятся мне.
Я засмеялся:
– Я знаю. С Шутом вечно та же история. Иногда он бывает совершенно уверен, что его сон сбудется. – Я пожал одним плечом и усмехнулся, глядя на нее. – А потом я делаю так, чтобы он не сбылся.
Би изумленно вытаращила глаза:
– Ты так можешь?
– Он – мой Изменяющий. Он меняет будущее. Порой так, как мне и вообразить не дано, – с грустью признался Шут. – И очень часто я был ему благодарен за это. Би, я многому должен научить тебя. Про Изменяющих, про сны, про…
– Прилкоп сказал, что моей Изменяющей была Двалия. Она пришла и перевернула мою жизнь. Она изменила меня саму. Тем самым она сделала возможными перемены, которые создала я. А я убила ее. Я убила свою Изменяющую. – Би подняла глаза на меня. Они были голубые, как незабудки, волосы бледными локонами облепили голову. – Ты знаешь, что я убивала людей? И я сожгла все сны, чтобы Слуги больше не могли использовать их во зло. Папа, я Разрушитель.
Ее слова лишили меня дара речи. А она тихо-тихо спросила:
– Ты можешь изменить это ради меня?
– Ты – Би, ты моя малышка! – с яростью сказал я. – И это никогда не изменится!
Би вдруг резко повернула голову, и я проследил за ее взглядом. К нам медленно ковыляла еще одна узница; каждый раз, ступая на исполосованную ударами плети ногу, она морщилась от боли.
– Ты мне снилась, девочка, – сказала та и улыбнулась нам потрескавшимися губами. – В моем сне ты была соткана из пламени. Ты принесла войну туда, где войн никогда не было. Огненным мечом ты отсекла прошлое от настоящего, а настоящее – от будущего.
Прилкоп двинулся к нам, на лице его была тревога.
Белая подковыляла ближе:
– Я Кора, сопоставитель. Я работала в библиотеке со свитками. У меня был прелестный маленький домик. Но однажды я пролила чернила на старинный документ. Я знала, что мне за это положено наказание. Но я знала и то, что потом вернусь к своим перьям, чернилам и хорошему пергаменту. А вечерами снова буду отдыхать, пить вино и петь под луной. Но явилась ты. И разрушила все! – Последние слова она пронзительно выкрикнула, бросившись на Би.
Би закричала от ярости и испуга и вскочила ей навстречу. Мой нож столкнулся с ножом дочери, когда наши клинки одновременно вонзились в Белую. Женщина упала под нашим весом, и я рухнул на нее сверху. Что-то бессвязно кричал Шут, ревел от негодования Пер. Ярость застилала мне взор. Би оказалась очень проворной. Она вытащила свой нож и нанесла новый удар, прежде чем я успел прикончить Белую. Кора всхлипнула и затихла. Мы лежали на грязном полу, мои руки были в крови, в ноге отдавалась жгучая боль. Би скатилась с тела и встала на ноги. Я ужаснулся, увидев кровь на ее одежде, но благодаря нашей связи в Силе быстро убедился, что она не пострадала. Би вытащила свой нож и вытерла его о грязные штаны Коры.
К нам подбежал Прилкоп с криком:
– Кора! Кора, что ты наделала!
Он попытался стащить меня с ее тела, но я зарычал на него, и Прилкоп отшатнулся. Пер подскочил и оттащил Би.
А Прилкоп накинулся на нее:
– Тебе обязательно нужно было убивать ее? Правда обязательно?
– Да, – сказала Би, сердито сверкнув глазами. – Потому что я хочу жить.
Пер держал ее за плечо. При этих словах он уставился на Би со смесью ужаса и благоговения. Я скатился с тела Коры и попытался встать, но не смог. Раненая нога отказывалась сгибаться, а здоровая тряслась и не держала меня. Подошел Лант.
– Отойди, – жестко велел он Прилкопу и рывком поднял меня на ноги.
Я был благодарен ему за эту бесцеремонность. Не хватало еще, чтобы со мной возились, как с больным.
Крик Шута вспорол повисшее в воздухе напряжение:
– Почему?!
Прилкоп обрушился на него, прежде чем я успел хоть слово вставить:
– И правда, почему твой Изменяющий и его дочь убили Кору? Ты ведь помнишь Кору, да? Она передавала для нас записки.
– Кора… – упавшим голосом проговорил Шут и будто на глазах постарел. – Да, я помню ее.
– Она набросилась на Би! – напомнил я всем.
– У нее не было оружия! – возразил Прилкоп.
– Нет времени! – прокричал Лант. – Она мертва, и многие другие тоже. И мы все тоже погибнем, если не сможем вынуть камни. Все идите к стене и за работу! Живо!
Я посмотрел на распростертое тело Коры и не почувствовал никакого раскаяния. Она пыталась убить мою дочь. Потом я заметил рядом с ней жуткого вида черный нож – один из тех, которым их пытали.
– Там на стойке лежат инструменты, предназначенные резать людей. Выберите себе те, что подойдут выскребать раствор. А вот нож для тебя, Прилкоп.
Он посмотрел на меня с таким ужасом, что я едва не пожалел о своих словах. Но Би наклонилась, подобрала нож Коры, подошла к стене и стала ковырять раствор вокруг нижних камней. Шут встал, чтобы присоединиться к остальным.
– Шут… Поможешь мне?
– Как твоя нога?
– Не так уж и страшно. Хуже, что мое тело бросило все силы на то, чтобы исцелить ее.
– Так что, полуслепой поведет хромого?
– Вообще-то, я думал, будет наоборот. – Я обхватил его за плечи. – Смотри под ноги, – предупредил я и направил его так, чтобы он не споткнулся о вытянутую руку Коры.
– На самом деле она была не злая, – очень мягко произнес он. – Би разрушила ее жизнь. И все пропало – все, что Кора знала, и единственное ремесло, которым она владела.
– Я ни о чем не жалею. Би бросилась на нее, как кошка на добычу.
Как волк.
– Думаю, скорее как волк, – сказал Шут, и от того, как его слова эхом повторили мысль Ночного Волка, у меня по спине пробежала дрожь. Дрожь, заставившая меня улыбнуться.
Лант, завидев нас, махнул рукой, не подпуская к стене, где все работали:
– Вас я не звал. Тут не хватит места.
Пока он говорил, Спарк и Пер стали ворочать большой, тяжелый камень. Он поддался было, но не выпал. Они снова принялись вычищать раствор. Чтобы просунуть лезвие в трещину и выковырять из нее раствор, требовалось время, и чтобы вытащить потом камень – тоже. Наверху что-то упало. Я взглянул на потолок.
