– Не грозит? Не грозит? – И ворона рассмеялась жутким лающим хохотом.
Пер придерживал ее крылья, и она не пыталась вырваться, но, едва он усадил ее обратно себе на плечо, она вспорхнула, двумя взмахами крыльев взмыла над нами и устремилась к красной драконице с криком:
– Лечу, лечу, лечу!
Большая синяя драконица описала круг и вернулась. Как и Айсфир, она объявила о своем прибытии ревом, провозгласив свое имя:
Я Тинталья! Месть! За мои яйца, украденные и уничтоженные, за наших змей, порабощенных и поруганных!
В полете она наотмашь ударила башню хвостом. Мы завороженно наблюдали. Ничего не произошло. А потом череп вдруг покачнулся и свалился со своего каменного основания. Половина башни обвалилась вслед за ним. До нас донесся грохот падающих камней.
– Ты столько лет провел в Клерресе. В детстве ты работал в библиотеке со свитками. Твои собственные сны хранились там. Неужели ты ничего не чувствуешь? – тихо спросил Прилкоп.
– Я много чего чувствую в эту минуту. В том числе облегчение. – Любимый холодно смотрел, как рушатся стены Клерреса. – И удовлетворение при мысли о том, что больше ни с одним ребенком не буду творить то, что творили со мной.
– А как же дети, которые оставались там? – Прилкоп был в ярости.
Любимый покачал головой:
– Это месть драконов. Никто не в силах помешать этому. – Он повернулся к другу и заговорил совсем другим, жутким голосом – голосом Пророка: – Я пожертвовал им, Прилкоп! Я толкал Фитца Чивэла на смерть множество раз! Никто не знает, чего мне это стоило. Никто! Это мое будущее, путь, выбранный мною как Белым Пророком своего времени! Неужели ты так слеп? Это мы сделали, я и он! Мы вернули драконов в мир. – Отвернувшись от нас, он скрестил руки на груди и прокричал: – СЛУГИ! Вы сами создали этот путь! Задолго до моего рождения вы столкнули судьбу мира в колею, ведущую к этому будущему! Когда вы убивали и разрушали ради собственной выгоды, когда заботились лишь о своем богатстве и власти, вы создавали этот путь! Вам удалось отсрочить расплату. – Он вдруг успокоился и заговорил тише: – Но мы с моим Изменяющим победили. Будущее настало, и возмездие оказалось таким, какого даже пророки не могли предвидеть. – Его голос, полный торжества, вдруг сорвался, когда он добавил: – Ценой его жизни.
Ветер с моря играл его светлыми волосами. Мне не нужно было прикасаться к нему, чтобы чувствовать, что он – средоточие путей. На миг все возможные будущие засияли вокруг него. Они пришли в движение и сплелись в единый яркий путь, а он снова взорвался на тысячу возможностей. В глазах у меня рябило, я смотрела на него как зачарованная.
Но Любимый вдруг уронил руки и, снова превратившись просто в бледного худого человека, спросил со слезами:
– Неужели ты думаешь, что я захочу отменить хоть что-то из того, что создал мой Изменяющий?
Он знал, как и я, что с Клерресом должно быть покончено. Любимый был Разрушителем не меньше меня. Сорняк следует вырывать из земли до последнего корешка. Сама не осознавая того, я шагнула вперед и взяла Любимого за руку – ту, что была в перчатке. Мы стояли рядом и смотрели в глаза Прилкопу.
– Они разрушат и город тоже? – в ужасе прошептал Прилкоп.
– Да, – подтвердил Любимый. Все уцелевшие с корабля столпились вокруг и позади него. – Прилкоп, я вижу единственный, пусть и узкий, путь для тебя. Возьми своих и беги в холмы. Это все, что тебе остается, и все, что я могу для тебя сделать. Чаши весов возвращаются в равновесие, к которому давно стремились. – Он покачал головой. – Все началось не с меня, а с драконов. И драконы пришли положить этому конец.
Прилкоп посмотрел в сторону замка, руки его тряслись. Без тени страха Любимый шагнул к нему и крепко обнял. Он тихо сказал:
– Единственное, о чем я жалею, старый друг, – это о том, каково тебе сейчас. Возьми кого сможешь. Направь их на лучший путь.
– Там были дети, – убитым голосом произнес Прилкоп.
– В Ивовом Лесу тоже были дети, – напомнила я. И не стала добавлять, что была одной из этих детей.
– Они не сделали ничего, чтобы заслужить такое!
– Наши люди тоже ни в чем не провинились!
Он что, не слышит, что я ему говорю?
Пер вдруг оказался рядом со мной, и лицо его было таким гневным, каким я его никогда прежде не видела.
– А мои дед и отец заслуживали умереть, чтобы вы могли похитить эту девочку? Ваши люди стерли память моей матери, так что она не признала и прогнала меня. Ни она, ни я уже никогда не сможем об этом забыть. Ты понимаешь, что, когда Слуги явились в Ивовый Лес, они разрушили мою жизнь так же, как разрушили жизнь Би? А теперь из-за того, что они сделали, погиб ее отец!
Я вдруг поняла, что означал один мой давний сон.
– Ты знал, что они ставили сети у острова Иных, ловили и убивали змей, чтобы те не превратились в драконов?
– Но… – начал было Прилкоп.
Любимый отошел от него и жестко сказал:
– Никто не заслуживает умереть такой смертью. Но мы вообще не заслуживаем почти ничего из того, что с нами происходит в жизни.
Но старик по-прежнему стоял и смотрел на нас с мольбой.
– Прилкоп, время не ждет. Ступай.
Тот уставился на Любимого так, будто не находил слов, чтобы выразить свое потрясение. Потом повернулся и побрел прочь. Через несколько шагов он взял себя в руки и пошел быстрее. Наши спутники смотрели на нас так, будто многого не понимали, но нам нечего было добавить.
– Эйсын очнулся, – тихо сказала я.
Ант обернулась и поспешила к нему. Он сумел сесть, но выглядел еще хуже, чем прежде. За спиной у него в воде что-то двигалось.
– Что это? – крикнул кто-то, указывая на дальний конец причала.
– Кто-то плывет! – горячо закричала Спарк и без колебаний бросилась в воду, чтобы помочь тому, кто, цепляясь за доску, упрямо бил по воде ногами.
Подбадривая ее криками, мы смотрели, как она плывет. Вот она добралась до спасшегося, взялась рядом с ним за обломок доски, и они вместе двинулись к нам. Они дружно работали ногами и медленно, мучительно медленно приближались.
И вдруг Эйсын крикнул:
– Это папа! Он жив! Но где же мама?
Он с трудом встал на ноги и покачнулся. Ант схватила его за здоровую руку, чтобы не упал.
– Брэшен Трелл, – пояснил для меня Пер. – Капитан Совершенного.
Мучительно тянулись минуты. Волны подталкивали пловцов к нам. Эйсын стоял, прижимая обожженную руку к груди, в лице его мешались отчаяние и надежда. Когда они были уже у причала, Пер спустился по веревочной лестнице и помог Брэшену, а потом и Спарк забраться по ней. Едва очутившись на причале, капитан рухнул без сил, и Ант помогла Эйсыну сесть с ним рядом. Отец протянул было руки к сыну, но отпрянул, увидев его ожоги. Севшим голосом он рассказал, что видел Альтию за миг до того, как корабль стал распадаться на части, – и все. Брэшен плавал от одного островка обломков к другому в надежде найти ее, но так и не добился успеха. А потом мусор понесло течением прочь из гавани, и ему пришлось пробираться к берегу, чтобы и его не унесло в море. Слишком усталый, чтобы плыть, он вцепился в доску и греб ногами, пока не добрался до нас.
