– Не думаю, что корабль позволил бы мне зайти слишком далеко.
При этих словах меня окутало дружеское тепло, без слов заставившее поверить, что Проказница и правда остановила бы меня. Я мысленно улыбнулась, но ничем не выдала этого, продолжая безучастно смотреть на Любимого.
– Ты вся в отца. Так и не ответила, сделаешь ли ты, как я прошу.
Я вздохнула. Хотелось спать, а не говорить. И мне не нравилось, что он так обо мне беспокоится. Это не его дело. Я придумала, что солгать:
– Можешь не волноваться. Моя магия почти иссякла.
Он перестал улыбаться и встревоженно нахмурился:
– Что ты имеешь в виду?
– В ту ночь, когда я сражалась с Симфэ, Двалией и Виндлайером, у Симфэ была склянка со змеиной слюной. Двалия называла это змеиным зельем. Думаю, в слюне было немного Серебра, того Серебра, выпив которое Совершенный превратился в драконов. – Я широко зевнула. Внезапно мне захотелось объяснить ему все. – Мне снилось, что они брали эту слюну у змеи, которую держали в очень тесном углублении с соленой водой. Симфэ хотела дать слюну Виндлайеру. Он и раньше ее пил и делался очень сильным. Но когда я подожгла Симфэ, она уронила склянку, и склянка разбилась. А когда я ударила ее острым осколком, то порезала ноги, и немного слюны попало мне в кровь. От этого я стала еще сильнее Виндлайера. Я стала такой сильной, что просто велела Двалии умереть, и она умерла.
Любимый остолбенел. Я наблюдала за ним. Как он теперь будет ко мне относиться? Начнет бояться? Ненавидеть?
Нет. Когда он снова пришел в себя, глаза его были полны печали.
– Ты подожгла Симфэ. И добила ее осколком.
Что плохого он нашел в этом? Я решила растолковать ему:
– Ты же слышал, как я говорила моему отцу. Я убила их. Я не совершила этим зла и ни о чем не жалею. Так было надо, а я оказалась в нужном месте в нужное время, чтобы сделать это. Вот я и сделала. Надо было в ту ночь убить и Виндлайера. Тогда нам всем было бы намного проще.
– Ты видела это во сне? – спросил он, поколебавшись.
Я непонимающе уставилась на него, и он пояснил:
– Ты видела сон, который бы говорил, что ты должна убить их?
Я неопределенно дернула плечом, схватилась за край гамака и наконец-то сумела залезть в него. Закуталась в одеяло. Пусть наверху лето, здесь, под палубой, по ночам зябко. Закрыла глаза.
– Не знаю. Мне снятся сны. Я понимаю, что они что-то значат, но они такие причудливые. Я не могу понять, как они связаны с тем, что мне предстоит. Мне снилось, как серебряный человек вырезает себе из груди сердце. Змеиная слюна была серебряная. Может, это был сон о том, как я вырезаю сердце Двалии из жизни?
– Не думаю, – тихо проговорил он.
Этот сон приснился мне совсем недавно. Мне стало легче оттого, что рассказала его.
– Я буду спать, – сказала я и закрыла глаза.
Он не двинулся с места. Это действовало на нервы. Я надеялась, что он уйдет. Прождав немало времени, взглянула на него сквозь ресницы.
Я хотела сказать ему, чтобы уходил. А вместо этого спросила:
– Ты любил моего отца?
Он замер. И долго сидел тихо, как кот. Когда он все же ответил, его ответ был сдержанным:
– Между мной и твоим отцом существовала глубокая связь. Связь, какой у меня не было ни с кем больше.
– Почему ты не хочешь сказать, что любил его?
Я открыла глаза, чтобы видеть его лицо. Отец отдал ему всю свою силу, а этот человек не хочет даже признать, что любил его?
Его лицо было слишком напряжено, словно он огромным усилием воли заставлял себя улыбаться.
– Ему всегда было не по себе, когда я использовал это слово.
– Он сам редко его использовал. Его любовь выражалась в том, что он делал.
– Он никогда не считал, сколько всего он сделал для меня, но помнил все, что я сделал для него.
– Значит, он любил тебя. Любил так сильно, что бросил меня, чтобы отвезти тебя в Олений замок.
С его лица исчезло всякое выражение. Его странные глаза сделались пустыми.
– Он писал тебе длинные письма, но ему некуда было их слать. Он страшно скучал по тебе. Он любил мою маму, но с ней он всегда должен был быть сильным. И еще у него были Риддл и мой брат Нед. Но то, о чем он писал в этих письмах, он не мог рассказать ни маме, ни Риддлу, ни Неду. Ты бросил его, и ему оставалось лишь писать об этом.
Я внимательно следила за ним. И поняла, что мои слова, как острога, попали в цель и зацепили его. Я хотела заставить его уйти. Мне было все равно, что я сделала ему больно. Он жив, а мой отец умер.
Я добавила:
– Напрасно ты вообще ушел от него.
Его лицо и голос не выдавали никаких чувств, когда он спросил:
– Откуда ты знаешь, о чем он писал?
– Он не всегда сжигал написанное сразу. Иногда откладывал до утра.
– То есть ты читала записи, которые никому читать не полагалось.
– Ты ведь читал мои дневники, правда?
Похоже, этого вопроса он не ожидал.
– Читал.
– Ты и сейчас читаешь. Когда ты думаешь, что я сплю, ты приходишь и читаешь мои записи.
Он и бровью не повел:
– Ты же знаешь, что так нужно. Би, тебе многое пришлось пережить, но ты все равно еще ребенок. Твой отец поручил мне заботиться о тебе. Я обещал присматривать за тобой. Пойми меня, взрослые стараются поступать так, как будет лучше для ребенка. Особенно важна эта обязанность для родителей. И тут не важно, чего тебе хочется и что будет лучше, по-твоему. В тебе течет кровь Белых, твои сны одновременно важны и опасны. Тебя нужно направлять. Да, я читал твой дневник, чтобы лучше понять тебя. И я буду читать твои сны.
Кое-что из сказанного им встревожило меня.
– Кровь Белых передалась мне от матери? Потому что в жилах моего отца текла только кровь жителей Горного Королевства и Бакка, никого больше.
– Она передалась тебе от меня.
Я вытаращила на него глаза:
– Как?
– Ты слишком мала, ты не поймешь.
– Нет, не мала. Я знала, кто был мой отец и кто была моя мать.
И я затаила дыхание, ожидая, что он попытается скормить мне ужасную ложь про маму.
– Знаешь, как драконы меняют Элдерлингов? Как благодаря драконам у них появляется чешуя и кожа окрашивается яркими цветами? И их дети иногда рождаются уже покрытыми чешуей?
– Нет. Я не знала об этом.
– Ты видела Рапскаля, алого человека?
– Да.
– Таким его сделала драконица. Красная драконица Хеби очень любит его, поэтому она передала Рапскалю некоторые свои черты, и он изменился. А сама Хеби во многом переняла его манеру мысли и вести себя.
