Я внимательно слушала.
– Много лет, – продолжал он, – я жил бок о бок с твоим отцом. Думаю, мы… изменили друг друга. – Тут его мысли явно свернули в сторону. – Однажды он сказал, что он стал Пророком, а я – Изменяющим. Я много думал над этими словами. И решил, что ему хотелось, чтобы так было. И один-единственный раз в жизни я захотел сам что-то изменить. Поэтому я отправился в замок Клеррес и попытался быть Изменяющим.
– У тебя не очень-то хорошо получилось.
– Верно. Но когда я только познакомился с твоим отцом, такая мысль мне бы и в голову не пришла. – Любимый протяжно вздохнул. – Би, я понимаю, что ты сердишься на меня. Вот что я тебе скажу. Я поступил так, как хотел твой отец. Увел тебя от опасности. Если я вмешиваюсь в твою жизнь, то только потому, что он поручил мне заботиться о тебе. Я дал ему слово, и это для меня важнее всего. Я надеялся, что заслужу твое уважение и, может быть, со временем между нами образуются более тесные узы. Я понимаю, тебе жаль, что я жив, а Фитц умер. Но почему ты решила высказать мне все сейчас?
Я собрала волю в кулак и посмотрела прямо в его бледные глаза:
– Сегодня ты пытался вести себя как мой отец. Ты говорил то, что мог бы сказать он на твоем месте. Но ты не мой отец. Я не хочу, чтобы ты так делал. Можешь учить меня, мне и в самом деле еще многое нужно узнать. Но ты не мой отец. Не прикидывайся им.
– На самом деле… – начал было он, но вдруг умолк.
Любимый что-то скрывал. Этот человек читал мой дневник, мои сны и мои самые сокровенные мысли, и при этом пытался хранить секреты от меня? Хуже оскорбления не придумаешь. И я решила ударить в ответ. Если кое о чем умолчать, сработает не хуже, чем ложь.
– Он написал тебе последнее письмо. И не сжег его – наверное, потому, что писал его в основном для себя. Он писал там, что понимает, почему ты ушел. Что ваша «дружба» всегда сводилась к тому, как ты его использовал. Он писал, что ему лучше без тебя, потому что моя мать любила его за то, каков он есть, а не за то, как им можно воспользоваться. В этом письме он надеялся никогда не увидеть тебя снова, потому что ты сломал его жизнь и похитил его счастье. Что он рад тому, что теперь сам управляет своей жизнью и сам выбирает свой путь.
Но потом, – продолжала я, – он встретил тебя снова, и все началось сначала. Ты вернулся лишь затем, чтобы использовать его, как прежде. Ты разрушил наш дом, и отец теперь лежит там мертвый из-за тебя. Все из-за тебя.
И я перевернулась на другой бок, чтобы не видеть его, хотя ворочаться в гамаке не так-то просто. Лежала и смотрела на доски и балки, на качающиеся тени от фонаря. Отец был бы мной очень недоволен. Было понятно: надо попросить прощения и признаться, что я все выдумала. А если я ничуть не раскаиваюсь? Наверное, все равно надо извиниться.
Я повернулась к нему, но его уже и след простыл.
Глава 42
Фурнич
Разбирая то, что удалось спасти на пепелище (а уцелело там очень мало, твоя подопечная постаралась на славу!), я нашел обгоревший обрывок. Вот перевод того, что мне удалось прочесть:
«Как только они уже не смогут сражаться, идите и выпустите им кровь. Важно сделать это быстро, пока яд из желудков не просочился в мясо, кости, мозг и язык. Соберите кровь, потом потроха и в последнюю очередь – мясо. Пометьте каждый сосуд, ибо их следует испытать по отдельности и убедиться, что яд не слишком силен и не может убить. Для испытания выделите по меньшей мере двух рабов. Если один умрет, избавьтесь от отравленной добычи. К несчастью, мы не можем уследить, сколько приманки каждый дракон сожрет и, соответственно, сколько яда он получит.
Глаза следует замочить в уксусе. Это самое ценное. Мясо нарежьте тонкими полосками, засолите и завяльте.
Из всей туши избавиться надлежит только от желудка. Прочие части сохраните со всей тщательностью, ибо после того, как мы избавимся от драконов, мы уже не…»
Дальше все сгорело. Старый друг, ты был прав. Наши Слуги намеренно уничтожили драконов и змей, уцелевших после бедствия на севере. Другие обрывки записей, где были указаны лишь даты и число бочек и бочонков, привели меня к выводу, что убийство происходило одновременно в разных местах.
Вот за что мстили драконы. Вот почему Четверо жили так долго.
После насильственной смерти Капры я взял на себя заботу о горстке оставшихся Белых. Мы покинули Клеррес и нашли приют на маленькой ферме далеко от моря. Я пытаюсь научить детей выращивать и собирать урожай. Многие из них стали реже видеть сны.
Боюсь, этому письму потребуется несколько месяцев, чтобы догнать тебя. Мы с Фитцем Чивэлом Видящим простились слишком резко. Прошу тебя, передай ему мое почтение. Уверен, он непременно вернется к тебе, как и ты найдешь дорогу обратно к нему.
Письмо Прилкопа Любимому
Шут рассказывал мне, как возвращался в Клеррес в первый раз. Мне нужно лишь проделать тот же путь в обратном направлении. Надо пересечь остров – на дальнем его берегу есть города, где гавани глубже: Сизал и Круптон. Там я найду корабль, который отвезет меня в Фурнич. В холмах у Фурнича я отыщу руины элдерлингского города и сильно поврежденный столп Силы.
На словах это казалось так просто… Так почти всегда и бывает.
К ночи я укрылся в пещерке, куда вел подземный ход из замка. Как Лант и сказал Би, это место удобно было оборонять. На рассвете поднялся на холм, показавшийся мне выше прочих, и огляделся в поисках дороги. Пройдя через кладбище (две коровы проводили меня опасливым взглядом), я спустился с холма, миновал недавно разрушенную ферму и вышел на дорогу. На ней почти никого не было, но это наверняка скоро изменится. Как только новости о падении Клерреса достигнут других городов, туда хлынут мародеры и расхитители и все те, кто не прочь заработать на чужой беде. Слухи о драконах надолго их не отпугнут. Оставалось надеяться, что Прилкоп возьмет на себя роль вожака Белых, раз моими стараниями это место теперь свободно. Под его присмотром выжившие Белые и Слуги, может быть, вернутся к былым устоям. В любом случае я больше не собирался думать о них.
Рана на ноге продолжала ускоренно заживать и ныла. Постоянно хотелось есть. Меня осаждали комары, а в затылок словно вцепился клещ. У меня не вышло его нащупать, но чесалось это место невыносимо. Я с сожалениями вспоминал об утерянных сапогах. После полудня меня обогнала маленькая тень. На следующем переходе Пеструха опустилась мне на плечо.
– Отнеси меня домой, – велела она.
– Ты что, опоздала на корабль?
Я пока не готов был признать, что рад ее обществу.
– Да, – сказала ворона, помолчав.
– Птичка… Пеструха. Как ты узнала, что я жив? Как ты нашла меня?
– Серебряный, а все дурак! – Она вспорхнула с моего плеча и полетела вперед вдоль дороги, крикнув напоследок: – Фрукты! Фрукты! Дерево!
