– Она сказала мне, где искать, и велела принести мешок. Что мне еще оставалось?
– Ничего.
Интересно, зачем она нашла меня и затеяла этот разговор? Я не упрекал Спарк и не угрожал ей с тех самых пор, как она принесла тетради Шуту. Молчание затянулось. Я загасил свой гнев, и он превратился в холодные и сырые угли, раздавленный моим отчаянием по поводу предстоящего дела. Какая разница? Рано или поздно Шут придумал бы, как добраться до дневников. А теперь, когда все произошло, казалось даже правильным, что он знает сны Би. Совершенно глупо и бессмысленно обвинять или упрекать Спарк за то, что она поспособствовала этому. И все-таки…
Она прокашлялась и сказала:
– Чейд говорил со мной о тайнах. О том, какая сила в них скрыта. И как бывает, что человек, узнав тайну, не обретает власть, но, наоборот, подвергает себя опасности. – Помолчав, она добавила: – Я умею хранить чужие тайны. Хочу, чтобы вы это знали. Я умею держать при себе секреты, раскрывать которые не нужно.
Я резко взглянул на нее. У Шута были тайны. Некоторые из них я знал. Неужели она предлагает мне один из секретов Шута, чтобы задобрить меня после кражи дневников? Неужели считает, будто меня можно подкупить секретами моего друга? Сама мысль об этом казалась оскорбительной. Возможно, Спарк подразумевает нечто из того, что я и так знаю, но, даже если бы она могла рассказать мне что-то новое, я не хочу узнать это через ее предательство. Я нахмурился и отвернулся от нее.
Спарк помолчала. Потом заговорила, тщательно подбирая слова, с покорностью в голосе:
– Хочу, чтобы вы знали: я верна и вам тоже. Это не та глубокая преданность, что связывает меня с леди Янтарь, но я знаю, что вы всеми силами защищали меня с тех пор, как лорд Чейд стал сдавать. Я знаю, что вы сделали меня служанкой леди Янтарь не только ради ее, но и ради моего блага. Я в долгу перед вами.
Я медленно кивнул, но сказал только:
– Лучшее, чем ты можешь отплатить мне, – это добрая служба леди Янтарь.
Она некоторое время молча стояла рядом со мной, словно ожидая, что я добавлю еще что-то. Не дождавшись, произнесла со вздохом:
– Молчание хранит тайну. Я понимаю.
Я по-прежнему смотрел на воду. Ушла Спарк неслышно: если бы не Дар, я бы и не заметил, как вновь остался один.
* * *
Ясным, безветренным днем мы увидели селение. Берега здесь были ничуть не более гостеприимны, чем везде. Деревья росли даже на мелководье, или, возможно, разлившаяся река вторглась в лес. Те, что над водой, блестели свежей листвой. Птицы с яркими хохолками кричали и дрались за места для гнездовья. Это и заставило меня взглянуть вверх. Я уставился на самое огромное гнездо, что мне доводилось видеть, и вдруг оттуда вылез ребенок и пошел по ветке к стволу. Я затаил дыхание, не решаясь закричать: вдруг малыш испугается и упадет. Большой Эйдер заметил, куда я смотрю, и приветственно поднял руку. Из гнезда, которое, как я теперь разглядел, было крохотной хижиной, вышел человек, помахал в ответ и пошел вслед за ребенком.
– Это охотничья хижина? – спросил я Эйдера.
Он уставился на меня, будто я ляпнул какую-то глупость. Беллин, проходя мимо нас по палубе, пояснила:
– Нет, это дом. В Дождевых чащобах дома строят на деревьях. На земле везде топко. Домишки делают маленькими и легкими. Иногда на одном дереве устраивают по пять-шесть домиков на одну комнату. Так безопаснее, чем один большой.
И она ушла заниматься своими судовыми делами, оставив меня глазеть на деревню в кронах.
Я проторчал на палубе, пока не начало смеркаться. Приучал себя высматривать на деревьях крохотные дома. Когда стемнело, в некоторых из них зажгли свет. Он пробивался сквозь бумажные стены, и казалось, будто на деревьях развешены фонарики. В ту ночь мы причалили возле нескольких лодок, и с деревьев к нам стали спускаться люди: одних интересовали свежие слухи, другие хотели что-то купить, продать или обменять. Больше всего ценились сахар и кофе, небольшие мерки того и другого матросы выменивали на свежую зелень для освежающего чая и нанизанные на бечевку яркие раковины улиток. Беллин подарила Спарк ожерелье, и та пришла в такой восторг, что женщина по-настоящему улыбнулась.
– Трехог уже близко, – сообщил нам Лефтрин, когда мы собрались на камбузе. – Наверное, завтра утром пройдем Кассарик и причалим в Трехоге днем.
– А вы не будете останавливаться в Кассарике? – с любопытством спросил Пер. – Я слышал, это там появились на свет драконы.
– Да, там, – подтвердил Лефтрин. – А еще там живут предатели, те, кто нарушил традиции торговцев и так за это и не получил по заслугам. Люди, приютившие тех, кто убивал драконов ради их крови, костей и чешуи. Мы дали им возможность искупить свою вину, покарав предателей. Но они ею не воспользовались. С тех пор ни один корабль драконьих торговцев не останавливается в Кассарике. И так будет до тех пор, пока Кандрал и его присные не получат свое.
Спарк побледнела как полотно. Насколько хорошо она спрятала сосуд с драконьей кровью, который прихватила из Чейдовых запасов? А может, Шут уже истратил ее всю? Никогда еще при мне Лефтрин так не горячился.
Но Янтарь отозвалась спокойно и даже весело:
– Как же мне не терпится снова повидать Альтию и Брэшена! Или, наверное, теперь мне следует говорить «повстречать»? Ах, если бы я только могла снова их увидеть! И Эйсына тоже.
Капитан Лефтрин уставился было на нее в удивлении, потом опомнился:
– А я и забыл, что вы знакомы. Ну, как бы то ни было, Эйсына повидать у тебя не получится. Несколько лет назад он решил послужить немного на Проказнице, да так на ней и остался. Проказница была тут в своем праве, но, я слышал, Альтии и Брэшену нелегко было отпустить парня! Однако он теперь взрослый, ему и решать, как жить. Может, он и носит фамилию Трелл, но по материнской-то линии он Вестрит, так что у Проказницы есть на него право. Как и у него на нее, пусть Пиратским островам это и не нравится. – Он понизил голос: – Совершенный тоже не очень-то хотел его отпускать. Он потребовал, чтобы в обмен ему выдали крестника, Парагона Ладлака. Он принадлежит к семейству Ладлак, но, я слышал, на Пиратских островах его кличут Кеннитссон, сын Кеннита то есть. – Лефтрин поскреб небритую щеку. – Ну так вот, мать Кеннитссона, королева Пиратских островов, не желает его отпускать. Совершенный заявил, что его обманывают. Он назвал это обменом заложниками, хотя тут же напомнил, что у него есть право на обоих парней. Но Этта, королева Пиратских островов, отказалась без разговоров. До нас даже дошли слухи, что Кеннитссон ухаживает и, возможно, женится на одной богатой дамочке с островов Пряностей. Ну, если Этта хочет его женить и сплавить из дому, ей стоит поспешить. Он уже давно жених не первой молодости. А если он таки женится, то вряд ли уже будет ходить на Совершенном. Совершенный, когда об этом заходит речь, сразу хандрить начинает, так что мой совет: лучше не спрашивайте много об Эйсыне.
– Не понимаю, – без нажима произнес я, хотя Янтарь явно все поняла.
