– Должно быть, потому-то я иду на свидание, а у нее их не было… дай-ка вспомнить. Года три.
Торн заморгал. Его синие глаза скользнули по хмурому лицу Даники.
– Может, ей это и не нужно.
Даника ссутулилась в кресле, уложив на кофейный столик босые ноги с разноцветными ногтями.
– Только два, придурки, – буркнула она.
Проходя мимо, Брайс потрепала Данику по шелковистым волосам. Даника укусила ее за пальцы и щелкнула зубами. Брайс усмехнулась и прошла на тесную кухню. Там она принялась шарить по навесным шкафам, звеня и гремя посудой, пока не нашла искомое.
А искала она джин. Найдя, глотнула прямо из бутылки. Потом еще.
– Готовишься к тяжелой ночи? – спросил Коннор.
Он стоял в проеме кухонной двери, скрестив руки на мускулистой груди.
Капелька джина упала ей на подбородок. Брайс потянулась к подбородку, но вспомнила, что может смазать вызывающе красную губную помаду. Нет, она промокнет каплю бумажной салфеткой из коробки с пиццей. Она умеет себя вести.
Когда Брайс впервые накрасила губы этой помадой, Даника сказала: «Этот цвет надо назвать красно-минетным. Любой мужчина, увидев твои губы, сразу подумает о минете». Вот и сейчас взгляд Коннора приклеился к ее губам. Самым непринужденным тоном, на какой она была сейчас способна, Брайс ответила:
– Ты же знаешь, я обожаю развлекаться по четвергам. Почему бы не начать пораньше?
Встав на цыпочки, она поставила бутылку на верхнюю полку шкафчика. От этого движения край облегающего платья приподнялся. Коннор смотрел в потолок, словно тот был покрыт затейливой росписью. Потом, когда платье вернулось в прежнее положение, он мельком глянул на Брайс. В гостиной кто-то включил звук телевизора на максимальную громкость, от которой задрожали стены.
«Спасибо, Даника».
Даже обостренный волчий слух не сможет пробиться через такую какофонию звуков и подслушать.
Чувственный рот Коннора дрогнул, но сам он остался на прежнем месте.
Брайс проглотила джин, подумывая, не притушить ли его недопитым пивом. Правда, то успело нагреться.
– Послушай, – начал Коннор. – Мы ведь давно знакомы…
– Ты произносишь отрепетированную речь?
Коннор выпрямился и покраснел. Первый заместитель Даники, самый страшный и опасный волк Вспомогательных сил… покраснел.
– Нет, – пробормотал он.
– А мне кажется, что ты старательно это репетировал.
– Могу я позвать тебя на свидание или вначале мне нужно с тобой переругаться из-за построения фраз?
Брайс усмехнулась, но в животе возникло неприятное ощущение.
– Я не хожу на свидание с волками.
– Так сделай исключение, – ухмыльнулся Коннор.
– Нет, – ответила Брайс, но слегка улыбнулась.
И тогда Коннор с непоколебимой самоуверенностью, присущей лишь бессмертным хищникам, сказал:
– Ты меня хочешь. Я тебя хочу. Это началось не вчера, и твои игры с человеческими парнями все равно не помогут тебе это забыть. Я прав?
Он был прав. У Брайс заколотилось сердце. Хорошо еще, что голос не задрожал.
– Коннор, я не пойду с тобой на свидание. Мне хватает доминирования Даники. Не хочу, чтобы еще один волк, особенно мужского пола, пытался управлять моей жизнью. Двух ваниров, сующихся в мои дела, я просто не выдержу.
Золотистые глаза Коннора погасли.
– Я ведь не такой, как твой отец, – сказал он, имея в виду не Рандалла.
Брайс оттолкнулась от стола, собираясь пройти мимо Коннора и покинуть квартиру. Она и так опаздывала.
– Это не имеет никакого значения и не связано лично с тобой. Я говорю «нет».
Коннор не шевельнулся. Брайс остановилась в нескольких дюймах от него. Пусть она была на каблуках и имела рост выше среднего, Коннор и сейчас возвышался над ней. Он заполнял собой все пространство.
Типичное поведение альфа-придурков. Так же себя вел ее настоящий фэйский папочка. Увидел девятнадцатилетнюю Эмбер Куинлан, очаровал, соблазнил, попытался удержать и зашел слишком далеко. Настолько далеко, что, когда Эмбер обнаружила, что беременна от него (беременна Брайс), она поспешила дать деру, пока он не нашел ее по запаху и не запер у себя на вилле в Пяти Розах. И жила бы ее мать взаперти, пока бы не постарела, перестав его интересовать.
Брайс запрещала себе даже думать о такой жизни. Особенно после проведения всех тестов на кровь. Из кабинета медведьмы она вышла, зная, что от своего фэйского отца унаследовала не только винно-красные волосы и заостренные уши.
Настанет день, когда ей придется хоронить мать и Рандалла тоже. Ничего удивительного. В мире людей так и происходит. Она проживет еще несколько веков, а от матери и отчима останутся лишь фотографии и видеозаписи. И воспоминания. Стоило Брайс подумать об этом, у нее сводило живот.
Пожалуй, надо было бы еще глотнуть джина.
Коннор продолжал неподвижно стоять у двери.
– Одно свидание не пробудит во мне собственнических замашек. Можно обойтись и без свидания. Просто… пицца, – сказал он, глядя на пустые коробки.
– Этого у нас с тобой было предостаточно.
Вечерами, когда Данику вызывали на совещания к Сабине или к другим командирам Вспомогательных сил, Коннор часто приходил с угощением или вел Брайс в ближайший ресторанчик, которых более чем хватало в окрестностях их дома.
– Если это не свидание, тогда какая разница?
– Пробная встреча перед свиданием, – произнес сквозь зубы Коннор.
– Проверочное свидание, на котором я решу, хочу ли пойти с тобой на настоящее?
– Ты из всего умеешь сделать… – Коннор молча освободил проход. – До встречи.
Улыбаясь про себя, Брайс прошла мимо него в гостиную, где во всю мощь орал телевизор, а волки с предельным вниманием пялились в экран.
Даже Даника знала пределы давления на Коннора, за которыми начинались серьезные последствия.
На мгновение Брайс захотелось схватить первого заместителя Даники за плечо и посоветовать найти нежную, ласковую волчицу, которая мечтает о целом выводке волчат. Ему ведь совсем не нужна взбалмошная, сумасбродная девица, помешанная на вечеринках, готовая напиваться и нанюхиваться до состояния блюющей студентки. А главное, эта девица не знает, способна ли она любить кого-то еще, кроме Даники. Даника – все, что ей нужно.
Но Брайс не схватила Коннора за плечо. К тому времени, когда она выудила из керамической чаши ключи, он снова развалился на диване (на ее месте) и сосредоточенно глядел в экран.
– Пока, – бросила она стае.
Даника все-таки подняла голову. К настороженности во взгляде подруги примешивалось легкое удивление.
