Темные волосы предводительницы были заплетены в тугую косу, что еще сильнее подчеркивало острые черты лица. Она смотрела на Брайс с Хантом и презрительно улыбалась. Рука ангела инстинктивно скользнула к ножу у бедра.
– Привет, Амелия, – как можно непринужденнее сказала Брайс.
– Какого Хела приперлась? – спросила Амелия и оскалила зубы.
– Мы не приперлись, а пришли, поскольку нам нужно видеть вашего предводителя, – пояснил Хант и тоже оскалил зубы. Он качнул жетоном легиона, вспыхнувшим на утреннем солнце. – По поручению губернатора.
Золотистые глаза Амелии скользнули по лбу Ханта, задержались на татуированном венце и опустились к руке возле ножа. Она наверняка знала о позорных буквах «С. И Н. М.» на его запястье.
– Интересную компанию ты себе выбрала, Куинлан. Даника бы одобрила. Вы бы могли покувыркаться втроем. – Амелия прислонилась к стене будки. – Ты же любила такие штучки. Наслышана о твоих парнях и тех двух демонаках. Классика.
– Демонаков было трое, – зловеще улыбнулась Брайс.
– Глупая шлюха, – бросила ей Амелия.
– Язык попридержи! – прорычал Хант.
Стая Амелии жалась к воротам, поглядывая на Ханта и не двигаясь с места. Брайс решила, что иногда присутствие Умбры Мортиса оказывается очень полезным.
Амелия засмеялась. Смех волчицы был пронизан неприязнью. Брайс догадалась, что ненависть Амелии направлена не только на нее, но и на ангела. Дом Земли и Крови всегда соперничал с Домом Неба и Дыхания. Порою соперничество выливалось в неприкрытую вражду.
– Грозить мне вздумал? – с вызовом спросила Амелия. – Метнешь в меня молнию? Только попробуй. Окажешься в таком дерьме, что твой хозяин закопает тебя заживо.
Она выразительно посмотрела на лоб ангела и снова скривилась в улыбке.
Хант застыл. Было бы недурно взглянуть, как Хант Аталар убивает, но они пришли сюда по другой причине.
– Знаешь, Амелия, я успела отвыкнуть от твоих плоских шуток. Но как ты уже слышала, мы явились по делу. А потому возьми рацию и передай начальству, что мы хотим видеть предводителя.
Брайс качнула бровями. Такой «начальственный» жест разъярил Амелию Равенскрофт сильнее любых слов.
– Заткни пасть, пока я тебе язык не вырвала! – пригрозила Амелия.
Волк за спиной Амелии (у него были красивые каштановые волосы) напрягся.
– Шла бы ты, Куинлан, в клубный туалет. Ты же любишь трахаться в таких местах.
Брайс постаралась не вздрогнуть. Но Хант лишь засмеялся. Его смех сулил ломаные кости.
– Я предупреждал тебя насчет языка.
– Давай, ангел, покажи, на что способен, – продолжала дразнить его Амелия.
Брайс стало по-настоящему страшно. Эта дура не понимала, кого дразнит. Однако Хант невозмутимо сказал:
– Близ ворот играют шестеро волчат. Хочешь, чтобы они увидели наш поединок?
Брайс заморгала. Хант словно забыл о ней.
– Я не собираюсь делать из тебя отбивную на глазах у детей. Или ты нас впустишь, или мы вернемся с ордером, – пообещал Хант, не сводя глаз с разъяренной Амелии. – Сомневаюсь, что Сабине Фендир очень уж понравится этот вариант.
Амелия выдержала его взгляд, хотя ее караульные заметно струхнули. Высокомерия и надменности ей было не занимать, недаром Сабина сделала ее предводительницей Черной Розы, предпочтя Итану Холстрому. (Ему досталась роль заместителя.) Итан обладал прекрасными бойцовскими качествами, но Сабине требовалось подобие себя и поменьше лидерских качеств, чтобы крепко держать эту стаю в своих когтях.
«Сейчас Амелия назовет угрозу Ханта блефом», – с ужасом думала Брайс. Она ждала очередной колкости, а то и демонстрации волчьих клыков. Но Амелия сняла с пояса рацию и сказала в микрофон:
– Тут к предводителю гости. Выйди за ними.
Когда-то Брайс свободно проходила через эти ворота и часами играла с волчатами в траве и среди деревьев. Так бывало, когда у Даники выпадали дежурства в парке.
Брайс прогнала воспоминания о смеющейся Данике. Та носилась вместе с пушистыми волчатами и орущими детьми. Те и другие были готовы целовать землю, по которой ходила она – их будущая предводительница и защитница. Верили, что с нею волки достигнут новых высот, новой славы… Как же, достигли!
У Брайс до боли сдавило грудь. Хант мельком взглянул на нее и удивленно поднял брови.
Ей нельзя было сюда приходить. Находиться здесь. Ступать за ворота.
Амелия улыбнулась, словно прочитав ее мысли. А скорее – почуяв ее боль и страх. Эта поганая сука стояла на месте Даники… Пространство перед глазами Брайс заволокло красным.
– Тебе повезло, Амелия. Уровень преступности настолько снизился, что ты можешь изображать караульную перед воротами.
Амелия лениво улыбнулась. К воротам кто-то шел. Сейчас они распахнутся. Брайс старалась туда не смотреть.
– Иногда я думаю, что должна сказать тебе спасибо. Если бы Даника не отвлеклась, отвечая на твои пьяные бредни, она вполне могла почуять атаку. И сейчас я бы не стояла на этом месте.
Ногти Брайс больно впились в ладони, но голос (хвала богам) не дрогнул:
– Как волчица, Даника превосходила тебя в тысячу раз. И где бы ты ни стояла, с ней тебе никогда не сравниться.
Амелия побелела от ярости. Ее нос сморщился, а рот раскрылся, показывая удлинившиеся зубы.
– Амелия! – прорычал мужской голос в тени арки.
Боги! При виде этого волка Брайс сжала дрожащие пальцы в кулаки. Итан Холстром поочередно взглянул на Брайс и свою начальницу.
– Не стоит.
Остальное Брайс прочла в его глазах: «Брайс не стоит этого».
Амелия хмыкнула и повернулась спиной к арке. Другая волчица – низкорослая, с каштановыми волосами – последовала ее примеру. Шестерка стаи.
– Возвращайся в мусорный бак, из которого выползла, – обернувшись, бросила Амелия.
Она вошла в будку и закрыла дверь. Брайс осталась с младшим братом Коннора.
От облика прежнего Итана сохранился только загар. На лице – ни капли доброты. Его каштановые, с рыжиной, волосы стали длиннее. Ничего удивительного: когда они виделись в последний раз, он учился на втором курсе университета и играл в университетской команде. Он возмужал, окреп. Совершил Нырок и примкнул к стае, которая только внешне заменила стаю Коннора.
Хант мягким крылом коснулся руки Брайс. Это заставило ее очнуться. Каждый шаг отзывался у нее в сердце.
– Здравствуй, Итан, – сказала Брайс.
Младший брат Коннора молча повернулся к колоннам, стоявшим по обе стороны прохода.
Брайс казалось, ее вот-вот вытошнит и она запачкает все: плиты известняка, белые колонны, стеклянные двери, что открывались в парк.
