– Хант, я тебе очень сочувствую.
– И никто из могущественных, высокопоставленных ангелов, у которых работала моя мать, и не подумал расследовать ее убийство и искать виновных. Меня не отпустили на похороны. Для них она была никем и ничем. Но для меня… она была всем… Вскоре после ее смерти я совершил Нырок и примкнул к мятежу Шахары. И в тот день я сражался на горе Хермон ради моей матери. В память о ней.
Шахара умело превратила его память о матери в оружие.
– Судя по твоим словам, она была удивительной женщиной, – сказала Брайс, сжимая его пальцы.
– Да, – коротко ответил Хант, отводя руку.
Но Брайс продолжала улыбаться:
– Твоя взяла. Я устрою видеобеседу с родителями. А в легионеров мы поиграем завтра.
Ханту до боли сдавило грудь.
* * *
Накануне видеовстречи Брайс затеяла обширную уборку квартиры. Хант предложил облегчить ей задачу, вызвавшись слетать в аптеку за заклинанием, которое мигом наводило блеск и чистоту. Брайс наотрез отказалась. Ее мать была такой поборницей чистоты, что сразу улавливала разницу между туалетом, отчищенным магией, и туалетом, оттертым руками. Даже на видео.
– Брайс, я по запаху чистящего средства могу определить, насколько ты постаралась, – произнесла Брайс, подражая ровному, безапелляционному голосу матери.
Она не стала говорить, что робкие особы нервничали, услышав материнский голос.
На протяжении всей уборки Брайс без устали щелкала камерой его телефона, запечатлевая Ханта, усердно трущего плитки, и Сиринкса, раздирающего туалетную бумагу на ковре, который они только что пропылесосили. Были и парные снимки, когда Хант усердно драил свой унитаз, а она стояла за спиной.
Когда Хант забрал у нее телефон, оказалось, что она снова переменила свое имя и теперь называлась «Брайс круче меня».
Хант улыбался, шутил, но в мыслях по-прежнему звучали угрозы Микая: «Найди, кто стоит за этим… Извольте довести работу до конца… Не заставляй меня передумать… прежде чем я отстраню тебя от расследования… прежде чем я перепродам тебя Сандриеле… прежде чем я заставлю тебя и Брайс Куинлан пожалеть об этом».
Когда он закончит расследование, кончится ли все остальное? Останутся еще десять жертв, расправу с которыми Микай может растянуть на годы. Ему придется возвращаться в Комитиум. В 33-й легион.
Пока убирали квартиру, Хант все время наблюдал за Брайс. Вопреки обыкновению, делал ее снимки на свой телефон.
Он слишком много знал. Слишком многому научился. Это касалось разных сфер жизни, и прежде всего – кем он мог бы стать, не носи он рабских татуировок на лбу и руке.
Брайс принесла ноутбук на кухонный островок. Оставалось лишь набрать адрес родителей и начать видеобеседу, результатов которой не знал никто. На случай возможного стресса по пути домой Брайс купила большой пакет круассанов.
Хант смотрел на ее лицо. Надо же, он сидит рядом с нею, касаясь ее бедра, и сейчас вступит в разговор с ее родителями… Долбаный Хел!
– Если тебе надо выпить для храбрости, я открою вино, – предложила она.
Хант чувствовал, что его куда-то несет. Но выбираться из потока было поздно, даже если все окончится лобовым столкновением. Может, все-таки попробовать? Уйти к себе, предоставив Брайс одной общаться с родителями?
Он не успел и рта раскрыть, поскольку из динамиков ноутбука послышался женский голос:
– И зачем это ему нужно выпить для храбрости? Ты меня слышишь, Брайс Аделаида Куинлан?
56
На экране появилась ошеломляюще красивая женщина лет сорока пяти. Ее черные волосы еще не были тронуты сединой, а на веснушчатом лице лишь начинали появляться возрастные признаки, характерные для смертных. Эмбер Куинлан сидела в гостиной, стены которой были отделаны дубовыми панелями, устроившись с ногами на вытертом зеленом диване. Как и у Брайс, у нее были длинные ноги.
– Знаешь, мамочка, для разговора с тобой многим не помешало бы выпить для храбрости, – заявила Брайс и тут же улыбнулась во весь рот.
Хант не впервые видел такую улыбку, способную поколебать его чувство равновесия.
– Думаю, Брайс путает меня с собой, – сказала Эмбер, переводя темные глаза на Ханта.
– А где отец? – переменила тему Брайс, отмахнувшись от материнского комментария.
– Он сегодня подустал на работе. Делает себе кофе, чтобы не заснуть.
Эмбер находилась далеко отсюда, но ее присутствие Хант почувствовал сразу же. Эта женщина умела становиться центром внимания.
– Вы, должно быть, и есть Ати, – сказала она Ханту.
Раньше чем он успел ответить, рядом с Эмбер уселся мужчина. Брайс засияла, как солнце. Такой Хант ее еще не видел.
– Привет, папа!
Рандалл Силаго улыбнулся дочери. Он протянул жене кружку кофе и отхлебнул из своей. В отличие от жены, годы, проведенные на войне, оставили на нем свой след. Черные волосы, заплетенные в косичку, серебрились сединой, а смуглую кожу на лице и руках уродовали шрамы. Но темные глаза смотрели дружелюбно. У белой кружки, которую он держал, были щербатые края и броская надпись наискось: «Помести сюда избитую шутку твоего отца».
– Я до сих пор побаиваюсь навороченной кофемашины, которую ты нам подарила на День зимнего солнцестояния, – вместо приветствия сказал он.
– Я тебе целых три раза показывала, как ею пользоваться.
– Рандалл у нас человек старого закала, – усмехнулась Эмбер, теребя серебряный кулон на шее.
Хант невольно глянул на встроенную кофемашину у него за спиной. Эта игрушка стоила целое состояние. Если Брайс подарила родителям нечто, хотя бы отдаленно похожее на здешний агрегат, подарок пробил изрядную дыру в ее бюджете. Особенно если учесть, что она выплачивала долг Джезибе. Вряд ли родители это знали, иначе не приняли бы подарок, поскольку деньги было бы разумнее пустить на уплату очередной части долга.
Рандалл перевел взгляд на Ханта, и теплота в его глазах исчезла. Теперь это были глаза знаменитого снайпера, учившего дочь защищаться.
– А вы, насколько понимаю, так называемый сосед Брайс.
Рандалл сразу заметил татуировки Ханта и, кажется, что-то вспомнил. Но не поморщился и не скривил губы в презрительной усмешке.
Брайс толкнула Ханта под ребра, напомнив, что он не должен молчать.
– Меня зовут Хант Аталар, – представился он, взглянув на Брайс. – Или Ати, как меня называют ваша дочь и Лехаба.
Рандалл медленно опустил кружку на столик. Хант не ошибся: бывший снайпер его узнал.
– И когда ты собиралась нам об этом рассказать? – спросил Рандалл, щурясь на дочь.
Брайс ощупью достала из коробки шоколадный круассан, откусила и, жуя, ответила:
