Исайя презрительно покачал головой.
– Ты, может, и способен летать на поводке, а я нет, – бросил ему Хант. – Ни тогда, ни тем более сейчас.
– Я не летаю на поводке, – прошипел Исайя, и глаза его гневно сверкнули. – Я зарабатываю свою свободу, и на то у меня есть причина. Я думал, у тебя она тоже есть.
Ханту свело живот.
– Брайс тут ни при чем.
– Разумеется, ни при чем. Ты разбил ей сердце при скоплении зрителей. Понятно, что она даже не подозревала.
Хант вздрогнул. В груди разлилась боль.
– Микай не станет ее преследовать…
– Нет. Тебе, конечно, повезло как утопленнику, но Микай ее не тронет. Не распнет ее тебе в наказание. Только не будь слишком наивным и не считай, что такая мысль не приходила ему в голову.
Хант снова вздрогнул, теперь уже от облегчения.
– Микай знает, что ты пытался остановить сделку, – сказал Исайя. – Видел твою переписку с Юстинианом по этому поводу. Потому они с Вик сейчас там, а ты здесь.
– Что он намерен сделать со мной?
– Пока еще не решил. – Лицо командира немного смягчилось. – Я пришел проститься. На случай, если потом не удастся.
Хант кивнул. Он принял свою судьбу. Его попытка провалилась, а за провал надо расплачиваться. Снова. Уж лучше такой конец, чем медленная смерть души. Убивая по приказу Микая, он убивал по кусочкам и свою душу.
– Передай ей, что я прошу меня простить, – сказал Хант. – Пожалуйста, сделай это.
В конце дня, невзирая на страшную участь Виктории и Юстиниана, вопреки тому, что вскоре та же участь постигнет и его, он не мог забыть лицо Брайс. Слезы, вызванные его словами.
Он обещал ей совместное будущее, а причинил лишь боль и отчаяние. Никогда еще Хант не был так противен самому себе.
Исайя потянулся было к решетке, собираясь пожать Ханту руку, но передумал.
– Передам, – коротко ответил он.
* * *
– Целых три дня прошло, а губернатор так и не объявил, что сделает с Ати, – вздохнула Лехаба.
Брайс подняла глаза от книги:
– Убери этот телеканал с планшета!
Лехаба и не подумала подчиниться. Ее пылающее лицо уткнулось в планшет. Там шел выпуск новостей. Показывали вестибюль Комитиума с распятым трупом триария, уже начавшим разлагаться. Под распятием стоял стеклянный ящик, покрытый толстой коркой крови. Ведущие и аналитики строили самые невероятные домыслы относительно причин казни высокопоставленных воинов Микая, но никаких официальных заявлений не было. Только намеки на неудавшийся мятеж. Имя Ханта не упоминалось вообще. Ни слова о том, жив ли он.
– Он жив, – прошептала Лехаба. – Я знаю. Нутром чувствую.
Брайс, как в детстве, водила пальцем по строчкам, в который раз пытаясь читать. Двадцать минут назад посыльный принес флакон противоядия от медведьмы, избавившей ее ногу от яда кристаллоса. Значит, ведьма сумела сделать так, что противоядие действовало без ее вмешательства, однако у Брайс это не вызвало восхищения. Флакон был молчаливым напоминанием об удивительном дне, который судьба подарила ей и Ханту.
Брайс едва не выбросила флакон, но затем передумала и отнесла в кабинет Джезибы, где заперла в сейф, положив рядом с шестидюймовым патроном для винтовки Истребительница Богов. Жизнь и смерть, спасение и разрушение оказались запертыми вместе.
– Виолетта Каппель говорила в утреннем выпуске, что потенциальных мятежников может оказаться больше.
– Лехаба, немедленно выключи этот телеканал – или планшет пойдет на корм никсу!
Резкие слова Брайс разнеслись по всей библиотеке. Обитатели террариумов присмирели. Даже дремавший Сиринкс проснулся.
Лехаба сделалась бледно-розовой.
– Ты уверена, что мы совсем не в силах…
Брайс захлопнула книгу и понеслась наверх. Дальнейших слов Лехабы она не слышала из-за настойчивого дверного звонка. День сегодня выдался хлопотный. Один за другим, шестеро посетителей отнимали у нее время, расспрашивая об экспонатах, которые и не собирались покупать. Если сейчас появится седьмой идиот…
Взглянув на монитор, она застыла.
* * *
Король Осени внимательно осматривал выставочный зал, заставленный бесценными древностями. Затем его взгляд переместился на дверь, что вела в кабинет Джезибы, и окно. На окне взгляд короля снова задержался. Брайс показалось, будто он способен видеть сквозь зеркальное стекло и сейчас разглядывает Истребительницу Богов на стене, за письменным столом Джезибы. Может, король видит не только винтовку, но и чует золотую пулю в стенном сейфе? Брайс мысленно отругала себя за нелепые мысли. Королевский взгляд переместился на железную дверь библиотеки и наконец остановился на Брайс.
За минувшие двенадцать лет они ни разу не виделись. Что ему побочная дочь?
– Здесь повсюду камеры, – сказала Брайс, оставаясь сидеть за столом. Она ненавидела этот запах пепла и мускатного ореха, напоминавший о ревущей девчонке, какой она была двенадцать лет назад. Тогда они говорили в последний раз. – Это я на случай, если вам вздумается что-нибудь украсть.
Король проигнорировал издевку. Сунув руки в карманы черных джинсов, он продолжил молчаливый осмотр галереи. Он был великолепен, ее отец. Высокий, мускулистый, с неподражаемо красивым лицом, обрамленным длинными волосами винно-красного цвета – такого же оттенка и шелковистости, как у нее. Внешне он выглядел всего несколькими годами старше Брайс. Он и одет был как молодой – в черные джинсы и черную футболку с длинным рукавом. Возраст выдавали янтарные глаза – древние и жестокие.
– Мой сын сообщил мне о случившемся на реке в ночь со вторника на среду, – нарушил молчание король.
Брайс удивило, как легкое ударение, сделанное на словах «мой сын», превратило их в оскорбление.
– Рунн – хороший пес.
– Принц Рунн счел необходимым поставить меня в известность, поскольку тебе могла… грозить опасность.
– Однако вы ждали три дня. Надеялись, что и меня распнут?
Отцовские глаза вспыхнули.
– Я пришел сообщить тебе, что получил гарантии твоей безопасности. Губернатору известно о твоей непричастности к этой истории. Он не осмелится причинить тебе вред, даже из желания построже наказать Ханта Аталара.
Брайс фыркнула. Отец замер.
– С твоей стороны большая глупость думать, будто этого окажется недостаточно, чтобы наконец-то сломить Аталара.
Значит, Рунн рассказал ему и об этом. О последнем разговоре между ней и Хантом. Еще и выставил ее невинной жертвой, которую использовали. А, пусть называют как хотят.
– Я не хочу об этом говорить, – отрезала Брайс.
Ни с отцом, ни с кем-либо другим. Фьюри снова исчезла. Юнипера присылала сообщения и звонила, но Брайс не поддерживала разговор. Потом начались звонки матери и Рандалла, а вместе с тем – большое вранье.
