Имя возлюбленной не ударило его, как раньше. И обжигающего огня вины тоже не было. Только слабое шипение.
Полные губы Сандриелы изогнулись. Ее улыбка была карикатурой на улыбку сестры.
– Такие простые, сладостные желания. Но цели достигаются совсем не так. Особенно в твоем положении.
У Ханта свело живот. Только сейчас он сообразил: снимки были пыткой. Напоминанием о жизни, которая могла бы у него сложиться. То, что произошло на диване в их последний вечер, было лишь началом. Он сам все погубил.
– Вел бы ты себя как послушный пес, глядишь, Микай и ходатайствовал бы о твоем освобождении. – Слова Сандриелы будто сдирали с него кожу. – Но тебе не хватило ни терпения, ни сообразительности. Не получилось у тебя выбрать это. – Она кивнула в сторону экрана со снимками. – Твоя жалкая месть перетянула.
Сандриела снова улыбнулась. Улыбка была уже не кошачьей, а змеиной.
– Что выбрали, то и получили. Вернее, ты получил.
На экране появился снимок Брайс и Сиринкса. Остренькие зубки химера были оскалены в гротескном подобии улыбки.
– Эта девчонка поплачет, поплачет да и успокоится. Потом забудет тебя и найдет себе другого. Возможно, фэйца, терпимо относящегося к совместной жизни с полукровкой.
Все онемевшие чувства Ханта разом ожили. Из глубины души поднималась волна гнева.
– Или скатится на обочину жизни, как и остальные полукровки.
Его пальцы сжались в кулаки. В словах Сандриелы не было угрозы. Только циничная констатация факта. Ей ли не знать, как их мир обращался с людьми вроде Брайс?
– Как бы то ни было, – продолжала Сандриела, – ее жизнь продолжится. И наша с тобой – тоже, Хант.
Только сейчас он заставил себя оторваться от экрана, от снимков их с Брайс едва начавшейся совместной жизни. Как бы глупо это ни звучало, он и сейчас отчаянно хотел, чтобы их жизнь продолжилась.
– Что? – спросил он, вновь ощутив зуд в растущих крыльях.
– Разве тебе ничего не сказали? – со зловещей улыбкой спросила Сандриела.
Хант с нарастающим ужасом смотрел на свой телефон в ее руках. Он вдруг понял, почему до сих пор жив и почему Сандриеле позволили взять его вещи.
Теперь они принадлежали ей.
* * *
Бар был почти пуст. Брайс вошла туда в начале двенадцатого. Она привыкла, что рослый ангел находится где-то рядом, оберегая ее, и его отсутствие ощущалось как фантомная боль в ампутированной конечности. Брайс прогнала это ощущение, заставила себя забыть об этом и пошла к стойке. Рунн сидел там один, потягивая виски.
Флинн усиленно охмурял какую-то женщину, играя с нею на бильярде. Увидев Брайс, он настороженно и как-то уж слишком жалостливо кивнул. Брайс проигнорировала его кивок и плюхнулась на табурет рядом с братом:
– Привет.
– Привет. – Рунн искоса взглянул на сестру.
Подошел бармен, вопросительно изогнув брови. Брайс покачала головой. Она не собиралась здесь задерживаться и заказывать выпивку, воду или что-то еще. Переговорить и как можно скорее вернуться домой, снять надоевший лифчик и переодеться в привычную домашнюю одежду.
– Я хотела тебя поблагодарить.
Рунн продолжал смотреть на нее. Телевизор, укрепленный над стойкой, показывал матч по солнечному мячу.
– За ту ночь. За то, что позаботился обо мне.
Рунн сощурился, переведя взгляд на потолок, выложенный плиткой.
– Что ты молчишь? – не выдержала Брайс.
– Да вот, проверяю, не упало ли небо. Слыханное ли дело: ты пришла меня поблагодарить.
– Придурок, – буркнула Брайс, пихнув его плечом.
– Могла бы позвонить или прислать сообщение, – сказал Рунн, отхлебывая виски.
– Я подумала, что взрослой женщине больше пристало сделать это лично.
Брат перевел взгляд на нее, осмотрев с ног до головы:
– Как держишься?
– Мне уже лучше, – призналась Брайс. – А вообще-то, чувствую себя последней идиоткой.
– Чего нет, того нет.
– Ты так считаешь? Меня столько раз предупреждали, в том числе и ты: с этим Хантом нужно быть начеку. Я лишь смеялась всем в лицо. А надо было бы прислушаться, – добавила она, шумно выдохнув.
– Скажу в твое оправдание: я не думал, что Аталар так и остался безжалостным. – Синие глаза Рунна вспыхнули. – Мне казалось, в последнее время его приоритеты изменились.
– Нашему дорогому старому папочке тоже казалось.
– Он был у тебя?
– Угу. Сказал, что я такой же большой кусок дерьма, как и он. Дочь вся в отца. Подобное притягивает подобное, или как там у философов?
– Ты совсем не похожа на него.
– Рунн, не обманывай трюкача. – Она постучала по стойке. – В общем, это все, что я хотела сказать.
Только сейчас Брайс заметила Звездный Меч, прицепленный к поясу брата. Черный эфес совсем не отражал света.
– У тебя сегодня дежурство?
– Да. В полночь заступаю.
Учитывая фэйский обмен веществ, организм переработает виски гораздо раньше.
– Что ж… удачи.
Брайс спрыгнула с табурета, но Рунн задержал ее, взяв за локоть:
– Через пару недель отборочный матч по солнечному мячу. В моей ложе на стадионе будет небольшое сборище. Почему бы и тебе не прийти?
– Уволь.
– Приходи хотя бы на первый период. Если не понравится, ничего страшного. Уйдешь, когда захочешь.
Брайс посмотрела на брата, оценивая его предложение. По сути, Рунн протягивал ей руку дружбы.
– А с чего такое внимание? – тихо спросила она. – Что это тебя торкнуло?
– Брайс, почему ты постоянно меня отталкиваешь? – напряженно спросил он. – Дело ведь не только в тогдашней нашей ссоре.
У нее свело горло.
– Когда-то ты был моим лучшим другом. Пока я не встретила Данику, моим лучшим другом был ты. И я… сейчас это уже не имеет значения.
Она еще тогда поняла, что правда не имела значения. Она этого не допускала… Брайс пожала плечами, словно это могло облегчить чудовищную тяжесть в груди.
– Может, попробуем начать заново? Исключительно в порядке опыта.
– Так ты придешь посмотреть игру? – заулыбался Рунн.
– Ко мне собиралась зайти Юнипера, но я у нее спрошу насчет переноса встречи.
Синие глаза Рунна засверкали, как звезды, однако Брайс охладила его радость:
– Не даю никаких обещаний.
Она спрыгнула с табурета.
– Я оставлю место для тебя, – продолжая улыбаться, сказал Рунн.
