Шепот сменился тяжкими вздохами, а затем и судорожными рыданиями. Казалось, Хант ожидал чего-то подобного и, когда это началось, подхватил Брайс и Сиринкса на руки. Хант отнес их обоих в комнату Брайс, усадил на край кровати и сел сам, не размыкая рук. Сиринкс вырвался из объятий хозяйки и облизал ангелу лицо.
Рука Ханта скользнула в волосы Брайс, пальцы запутались в прядях. Брайс склонилась к нему, вбирая его силу и знакомый запах. Удивительно, что после всего они вернулись домой.
Бросив взгляд на его запястье, Брайс увидела оставшуюся рабскую татуировку. Венец со лба исчез, а четыре проклятые буквы сохранились. Хант заметил, куда она смотрит, и тихо сказал:
– Я убил Сандриелу.
Его глаза были очень спокойными и ясными, взгляд не отрывался от Брайс.
– Я убила Микая, – прошептала она.
– Знаю. – Уголок его рта дрогнул. – Напомни, чтобы я никогда не злил тебя сверх меры.
– Не смешно.
– Конечно не смешно. – Его пальцы перебирали ей волосы. – Я едва выдержал это зрелище.
Брайс сама едва выдерживала воспоминание о поединке с губернатором.
– Как тебе удалось ее убить? И как ты избавился от татуировки на лбу?
– Долгая история. Лучше расскажи, как это удалось тебе.
– Сначала ты.
– Ни в коем случае. Я хочу услышать, как ты скрывала звезду внутри.
Хант взглянул на ее грудь, словно звезда Брайс и сейчас просвечивала сквозь кожу. Но когда его брови изогнулись от удивления, Брайс посмотрела туда же.
– Это вообще недавно появилось, – вздохнула она.
В вырезе ее футболки, между грудями, виднелось белое пятно в форме восьмиконечной звезды.
– Мне нравится, – усмехнулся Хант.
Ей и самой это отчасти нравилось, но ангелу она сказала другое:
– Ты же знаешь: это всего лишь Звезднорожденный свет, а не настоящая магическая сила.
– Да, но теперь ты обладаешь и магической силой. – Хант ущипнул ее за бок. – И насколько я чую, изрядным количеством. Добавь к этому поселившийся у тебя Рог.
Он провел рукой по спине Брайс, затем, перестав улыбаться, сказал:
– Этой силой надо уметь управлять. Хочешь не хочешь, придется учиться.
– Мы только-только спасли город, а ты уже напоминаешь мне о необходимости возвращаться на работу?
– Старые привычки дают себя знать, – виновато признался Хант.
Их глаза снова встретились. Брайс посмотрела на его губы, такие прекрасные и находившиеся так близко от ее рта.
Все было не напрасно. Брайс была в этом уверена. Это произошло ради нынешнего мгновения. Ради него. И хотя путь, на который ее толкнула судьба, был полон долбаных ухабов и провел через темные залы горя и отчаяния… Сейчас перед нею был свет. Истинный свет. К этому свету она мчалась, совершая Выныривание.
Брайс захотелось, чтобы этот свет поцеловал ее. Немедленно. Ей хотелось ответить на поцелуй и отправить Сиринкса поскучать в гостиную или в его ящик.
Темные глаза Ханта стали почти дикими. Похоже, он прочитал мысли Брайс – или ему подсказал ее запах.
– Куинлан, мы с тобой кое-что не закончили, – напористо произнес он.
Хант выразительно посмотрел на Сиринкса. Химер спрыгнул с кровати и поспешил в коридор, виляя львиным хвостиком и словно говоря: «Самое время».
Брайс обнаружила, что Хант пристально смотрит на ее губы. Более того, она обнаружила, что сидит у него на коленях. К тому же они оба находились на ее кровати. Судя по «бугру», упирающемуся ей в ягодицы, она поняла, что и Хант догадывается об этом.
Они по-прежнему молча смотрели друг на друга. Потом Брайс слегка потерлась о «бугор». Хант зашипел. Она усмехнулась:
– Мне достаточно бросить на тебя один пылающий взгляд, и ты уже готовенький. Помнишь, как одна особа спрашивала, не возбудит ли тебя запись трехдневной оргии?
Рука Ханта снова заскользила по спине Брайс, но это было не просто поглаживание.
– Ты меня уже давно возбуждаешь, – признался он.
Его рука остановилась у нее на талии. Большой палец Ханта начал мучительно нежные поглаживания, каждое из которых отзывалось у Брайс сладостной болью между ногами.
Словно догадываясь об этом, Хант вальяжно улыбнулся. Потом наклонился и поцеловал ее подбородок:
– Ты готова закончить начатое?
– Конечно готова, – выдохнула Брайс.
Хант поцеловал ее под ухом, отчего она выгнула спину.
– Я еще кое-что помню. Ты обещал трахать меня до тех пор, пока я не забуду собственное имя.
Хант качнул бедрами и уперся членом в Брайс. Ее обожгло даже сквозь одежду.
– Дорогуша, если тебе этого хочется, я готов соответствовать твоим ожиданиям.
Боги милосердные! У нее сбилось дыхание. Все мысли были только о его губах, путешествующих по ее шее, его руках и внушительному, прекрасному члену, упирающемуся в нее. Ей отчаянно захотелось, чтобы член очутился у нее внутри. Немедленно. Брайс жаждала ощущать Ханта всем телом, купаться в его тепле и силе. Вокруг и внутри.
Брайс, сидевшая к нему спиной, приподнялась и перевернулась. Ей было приятно, что дыхание у Ханта такое же судорожное и сбивчивое, как ее собственное. Его руки сжимали ее талию, а большие пальцы гладили и гладили. Хант сейчас был похож на двигатель, ожидавший ее команды.
Брайс наклонилась, поцеловав его в губы. Затем снова.
Хант задрожал всем телом. Он едва сдерживался; эти «исследования» его губ привели ангела на грань. Но Брайс отстранилась, поймав его пылающий отрешенный взгляд. Слова, которые она хотела произнести, застряли у нее в горле. Она надеялась, что Хант все поймет и так. По ее поцелуям. Она стала целовать его лоб, повторяя губами узор исчезнувшей татуировки.
Дрожащая рука Ханта переместилась с талии Брайс к ее колотящемуся сердцу. Она с трудом сглотнула и с удивлением обнаружила, что у нее щиплет глаза. Еще удивительнее был влажный блеск глаз Ханта. Они совершили невозможное и вернулись домой. Вместе.
Хант потянулся к ней губами. Брайс перехватила его на середине. Руки обвили его шею, а пальцы зарылись в густые шелковистые волосы ангела.
В квартире раздался резкий звонок стационарного телефона.
Можно не обращать внимания. Можно отодвинуть мир подальше.
«Звонок из… родительского дома», – сообщил голосовой информатор.
Тяжело дыша, Брайс разорвала их поцелуй.
– Ты ответишь? – напряженно спросил Хант.
Да. Нет. Возможно.
«Звонок из… родительского дома».
– Мама будет трезвонить до тех пор, пока я не возьму трубку, – пробормотала Брайс.
