Над Главной улицей небесная высь была наполнена серебристым сиянием. Оно бросало отсвет на лениво плывущие облака, где пировали и развлекались малакимы. В серебристый поток вклинивалась красная струя – громадная вывеска на небоскребе корпорации Реднера, стоявшем в самом центре района.
Пешеходов на улицах Центрального делового района в этот час можно было пересчитать по пальцам. Брайс старалась побыстрее миновать каньоны улиц между небоскребами. Начало Мясного Рынка определялось не по названию улицы и не по указателям, а по наступлению темноты.
Над скученными кирпичными домишками не сверкали рекламы. Тени здесь были постоянными. Они владели переулками и заползали под машины. Кое-где светились точки уцелевших фонарей. Те, что по разным причинам гасли, никто не собирался чинить.
Брайс подъехала к узкой улочке, где разгружались помятые автофургоны. Оттуда выносили ящики с зелеными, остро пахнущими фруктами и другие ящики, в которых находились ракообразные. Последние прекрасно сознавали, что попали в плен и что очень скоро их жизнь оборвется в кипящей кастрюле на рыночном прилавке.
Брайс старалась не встречаться с умоляющими черными выпученными глазами раков и креветок, глядящих на нее сквозь решетчатые стенки ящиков. Подъехав к неприметному складу, она заглушила мотор, сняла шлем и стала ждать.
Продавцы и покупатели с любопытством смотрели на нее, решая, собирается она что-то продать или приехала торговать собой. В подземельях под рынком, уходящих неизвестно на какую глубину, целых три этажа были предназначены для тех, кто жаждал наслаждений и извращений. Тела предлагались в основном человеческие, и преимущественно живые. Правда, Брайс слышала, что иные места специализировались на удовлетворении иных вкусов. Здесь можно было исполнить любой извращенный каприз – только денежки плати. Запретов не существовало, и никакое желание не считалось непристойным. Полукровки ценились за способность быстрее восстанавливаться после чужих наслаждений, чего не скажешь о чистокровных людях. На них можно было заработать больше. Попадались и ваниры обоих полов, которых порабощали и связывали таким количеством заклинаний, что надежды вырваться не оставалось. Эти стоили очень дорого, и купить несколько часов развлечений с ними было по карману лишь богачам.
Брайс взглянула на приборную доску скутера, проверила время. Потом встала и прислонилась к черному кожаному седлу.
Умбра Мортис упал с неба, как метеорит, подняв в воздух окрестные булыжники.
Он прекрасно знал, где находится. Его видели все, кто опасливо крался по улице. Глаза ангела сверкали.
– Я тебя сейчас убью, – пообещал он, неожиданно перейдя на «ты».
18
Перешагивая через булыжники, расколотые его приземлением, Хант поспешил к Брайс. Ее запах (сирень и мускатный орех) он учуял сразу же, как только она вышла с черной лестницы в переулок. Когда он понял, куда она отправилась на скутере…
Брайс хватило наглости отодвинуть рукав черной куртки, сделав вид, что она смотрит на часы.
– А ты опоздал на две минуты, – сказала она, тоже перейдя на «ты».
Ханту хотелось ее задушить. Кто-то должен был это сделать еще давным-давно.
Брайс улыбнулась ему, словно показывая, что ей будет интересно взглянуть на попытку ее удушения, а затем пошла ему навстречу, оставив шлем на скутере.
Невероятно. Не-ве-ро-ят-но.
– Сомневаюсь, что к нашему возвращению скутер останется на месте! – прорычал Хант.
Брайс захлопала ресницами, поправляя примятые шлемом волосы.
– Хорошо, что ты так громогласно возвестил о своем появлении. Теперь никто не посмеет дотронуться до скутера. Все видели, кто мой спутник. Сам мстительный Умбра Мортис.
И в самом деле, люди под его взглядом съеживались. Некоторые прятались за груды ящиков. Брайс подошла к одному из домишек с распахнутыми дверями. Это был ход, ведущий в обширный подземный город со своими улицами, переулками и переходами.
Даже Микай не отправлял сюда легионеров. Мясной Рынок жил по своим законам и имел собственные методы обеспечить их исполнение.
– Я же тебе говорил: если мы хотим добиться встречи с Королевой Змей, нужно следовать протоколам, – не унимался Хант.
– Я сюда приехала не для встречи с Королевой Змей.
– Что-о?
Королева Змей правила Мясным Рынком с незапамятных времен. Хант, как и все остальные ангелы, будь то легионеры или гражданские, старался держаться как можно дальше от женщины-оборотня, превращавшейся в змею. Если верить слухам, ее змеиное обличье вызывало неописуемый ужас.
Не дав Брайс ответить, Хант сказал:
– Знаешь, Куинлан, я начинаю уставать от твоих сумасбродств.
– Прошу прощения, – оскалив зубы, процедила Брайс, – если твое хрупкое эго не может выдержать простого факта: я четко знаю, что и зачем делаю.
Хант открыл и тут же закрыл рот. М-да, днем он ее явно недооценил. Но ведь она не выказывала ни малейшего интереса к расследованию. Наоборот, вела себя так, словно намеренно тормозила поиски.
Брайс молча вошла в открытые двери склада.
Служить в 33-м и в любом другом легионе было все равно что прикрепить мишень себе на спину. Идя за Брайс, Хант проверял оружие, спрятанное в потайных местах одежды.
Зловоние тел и дым покрыли его лицо маслянистым слоем. Хант поморщился и плотно сложил крылья.
Страх, наводимый им на улицах города, не распространялся на здешний рынок, составленный из хаотических прилавков и лотков. Над ними вился дым. Ноздри ангела ловили запах крови и привкус магии. Рынок занимал громадное пространство. Дальнюю стену украшало высоченное мозаичное панно, привезенное из развалин древнего пангеранского храма и любовно, с мельчайшими подробностями воссозданное здесь. Панно изображало Смерть в плаще с капюшоном. Из-под капюшона выглядывало улыбающееся лицо скелета. В одной руке Смерть держала косу, в другой – песочные часы. Над головой поблескивал девиз, начертанный на древнейшем языке Республики. Девиз переводился так: «Помни о смерти».
Помни, что ты умрешь. Это воспринималось как призыв дорожить каждой проживаемой секундной, не откладывать удовольствия на потом – словом, жить так, словно нынешний день – последний и ничто не гарантирует наступления завтрашнего. Даже для ваниров, казавшихся людям бессмертными. Помни, что ты умрешь, и наслаждайся всем, что предлагает тебе мир. Помни, что ты умрешь, и все твои неблаговидные делишки уже не будут никого волновать. Помни, что ты умрешь, а потому так ли важно, сколько людей, ваниров, фэйцев пострадало от твоих действий?
Брайс прошла мимо панно. Ее развевающиеся волосы сверкали, как рубин. Хант только сейчас разглядел, что на спине ее поношенной кожаной куртки тоже написан девиз. Освещение делало рельефными слова, выведенные круглым женским почерком. Девиз тоже был написан на древнем языке. Казалось, сама Урда выбрала этот момент, странным образом соединив две древние фразы.
