Рунн хмыкнул. Брайс слегка улыбнулась. При таких заявлениях Аталар рисковал сделаться ее любимцем.
– В общем-то, да. По мнению отца, фэйцы неумолимо деградируют уже несколько тысяч лет. Он утверждает, что наши далекие предки легким усилием мысли могли испепелить целый лес, тогда как сам он способен поджечь небольшую рощу, и не более того.
Рунн скринул зубами:
– Его бесит, что моя сила Избранного – жалкая крупица.
Брайс знала: в числе прочего отец презирал ее и за полное отсутствие магической силы.
Доказательство стремительно уменьшающегося фэйского влияния.
Брайс поймала на себе взгляд Ханта, словно ангел чувствовал горькие мысли, клубившиеся в ее голове.
– Вот и мой отец по той же причине не проявлял ко мне ни малейшего интереса.
– Особенно после твоего посещения Оракула, – добавил Рунн.
Хант вопросительно поднял брови, но Брайс покачала головой:
– Это долгая история.
Он опять посмотрел на Брайс задумчивым, всезнающим взглядом. Она заглянула в книгу Рунна, пробежала глазами несколько строк и подняла глаза на брата:
– Вся эта часть о твоей знаменитой авалленской родне. Хождение в окружении теней, чтение мыслей… Удивительно, как это они еще не причисляют себя к Звезднорожденным.
– Они бы очень хотели, – пробормотал под нос Рунн. – Та еще высокомерная публика.
Когда-то Рунн рассказывал ей, почему он столь невысокого мнения о родственниках со стороны матери. Она почти ничего не запомнила.
– Значит, чтение мыслей тебе недоступно? – спросила она брата.
– Не чтение мыслей, а мысленный разговор, – проворчал Рунн. – К Звезднорожденным это не имеет никакого отношения. К этому делу – тоже.
Хант был склонен согласиться с мнением принца.
– А что, если мы спросим Оракула о Роге? – вклинился он в разговор. – Может, она знает, зачем кому-то понадобилась сломанная реликвия.
У Брайс и Рунна вытянулись лица.
– Уж лучше обратиться к мистикам, – сказала она.
Хант поморщился:
– Мистики – сборище мрачных полупомешанных типов. Вначале мы попытаем счастья у Оракула.
– На меня не рассчитывай, – отрезала Брайс. – Я не пойду.
– Это из-за твоего тогдашнего визита к Оракулу? – спросил Хант, глаза которого потемнели.
– Да.
– Тогда иди сам, – предложил ангелу Рунн.
– У тебя, Данаан, тоже был облом с Оракулом? – усмехнулся Хант.
Брайс внимательно смотрела на брата. Рунн никогда не рассказывал ей о своем походе к Оракулу. Но на вопрос Ханта он пожал плечами и ответил утвердительно.
– Сдаюсь, придурки. – Хант поднял руки. – Я пойду. Ни разу там не был. Мне всегда это казалось попахивающим трюкачеством.
Он ошибался. Оракул не занималась трюками. Брайс вспомнилась тускло освещенная черная комната и золотой сфинкс, сидящий перед отверстием в полу. У сфинкса было лицо человеческой женщины, и он следил за каждым движением Брайс… Прогнав воспоминания, она обратилась к Ханту:
– Тебе нужно записаться заранее.
В библиотеке стало тихо. Через минуту или две у Ханта зазвонил телефон.
– Понял, – коротко ответил Хант и поспешил к лестнице.
Вскоре хлопнула входная дверь.
Поглощенная мелодрамой, Лехаба забыла о присутствующих.
– Брайс, мне всегда было плевать, какой у тебя уровень силы, – тихо сказал Рунн. – И ты это знаешь.
– Знаю, – ответила она, продолжая изучать перемещения Даники. – А чем тебя напрягло предсказание Оракула?
Шторка искренности закрылась. Лицо Рунна приобрело свое обычное выражение.
– Ничем. Она сказала мне все, что хотел услышать Король Осени.
– Тебя огорчает, что ты не услышал жути, какую от нее услышала я?
Рунн встал, блеснув обилием пирсинга:
– У меня совещание отрядов Вспомогательных сил. Нужно еще подготовиться. До встречи.
– Пока.
Кажется, Рунн хотел сказать еще что-то, но передумал и молча удалился.
– Твой родственник просто очарователен, – вздохнула с диванчика Лехаба.
– А я-то думала, твоя настоящая любовь – Аталар.
– Разве нельзя любить обоих?
– Если принять во внимание, насколько отвратительно они обращаются с женщинами, думаю, это бы добром не кончилось. И для тебя, и для них.
Ноутбук просигналил о приходе электронного письма. Поскольку телефон был погребен среди обломков в зале «Белого ворона», Хант отправил ей письмо на почту.
«Видел Рунна выходящим из галереи. Через пять минут отправляемся в Комитиум».
«Аталар, хватит отдавать мне приказы», – ответила Брайс.
«Через четыре минуты, дорогуша».
«Я же предупреждала: не называть меня дорогушей!»
«Через три минуты».
Брайс с рычанием встала, потирая ногу. Ступни уже гудели от высоких каблуков. А ведь Аталар потащит ее в Комитиум пешком. Да и там еще придется ходить по нескончаемым коридорам. С другими туфлями ее платье смотрелось нелепо. К счастью, в нижнем ящике библиотечного стола у Брайс хранился запас одежды на случай плохой погоды, чтобы не губить дорогие платья.
– Как приятно, когда сюда кто-то приходит, – сказала Лехаба.
Брайс сдавило грудь, но она сказала:
– Не скучай. Я еще вернусь.
30
По пути к лифтовому отсеку башни Комитиума, занимаемой 33-м легионом, Хант держался на некотором расстоянии от Брайс. Комитиум имел общий вестибюль со стеклянным куполом, откуда расходились широкие коридоры к лифтовым отсекам всех пяти башен. Вторую занимало городское правительство, третью – резиденция и кабинет Микая (плюс великое множество всяких помещений), четвертую – куча больших и малых организаций, управляющих Вальбарой, а пятая предназначалась для общественных собраний и торжеств. Тысячи ваниров и людей работали и жили в Комитиуме, вестибюль пустел только по ночам, но даже при таком столпотворении Куинлан ухитрялась выделяться из общей массы.
Туфли на каблуках она заменила красными замшевыми лодочками, платье – белой блузкой с глухим воротником и обилием пуговиц и облегающими джинсами. Шелковистая грива огненных волос была стянута в тугой конский хвост, который дерзко покачивался при ходьбе. Брайс не отставала от Ханта ни на шаг.
Нажав кнопку вызова, Хант приложил ладонь с диску. Без этого двери на тридцатом этаже, где находилась его казарма, не откроются. Обычно он добирался до казарменного балкона («посадочной площадки») по воздуху. Во-первых, так было быстрее, а во-вторых, избавляло от зевак, которых в вестибюле всегда хватало. Вот и сейчас они глазели им вслед, пытаясь угадать, куда ангел тащит огнегривую девицу: то ли допрашивать собрался, то ли трахать.
