Я осторожно протерла лицо влажной кашицей, ожидая неприятных ощущений. А чего еще можно ожидать, глядя на резко постаревшего Винса?
Но все обошлось. Масса была просто прохладной, и поначалу я вообще ничего не почувствовала. Но потом, подсыхая, она начала заметно стягивать кожу на лице. Ощущения были такими, будто на коже высох слой глины или клея, и теперь от каждого движения лицевых мышц он трескается, образуя страшноватую маску.
— Прекрасно, — прокомментировал Винс через несколько минут, рассматривая меня. — Собери волосы в узел, губы подожми… вот! Теперь я знаю, как ты будешь выглядеть лет через тридцать.
— Винс!
— Да ладно тебе, Айронду я не расскажу, не волнуйся, — хохотнул он. — А через час-полтора все сойдет. Пока же на всякий случай давай вот еще что…
Подойдя к небольшой елке, Винс сорвал с нее несколько маленьких, еще зеленых шишек.
— Это тебе. — Он протянул мне на ладони две штуки.
— Зачем? — буркнула я. — Тоже намазаться?
Винс фыркнул и запихнул две оставшиеся шишки себе за щеки, моментально изменив пропорции лица.
— Что я делаю… — пробормотала я, следуя его примеру.
Рот наполнился хвойным ароматом.
— Винш… Тьфу ты! Виншш, что дашше? — прошипела я. — Как мне ражговаривать теперь?
— Никак. Молшшать, — ответил он. — Молшание — золото. Ошобенно в твоем вожраште. — И, легко увернувшись от моего тычка, показал рукой на тракт: — Давай бегом. Вон дилижанш идет. И голову держи пониже. Шай, не молодая уже глажами во вшех штрелять.
Остановив транспорт, Винс быстро переговорил о чем-то с магом-возницей, старательно заламывая руки, отчаянно шепелявя и кивая на меня. Наконец тот сжалился и пустил нас внутрь.
Старательно не глядя на шестерых пассажиров, я примостилась в уголке. Винс сел рядом.
— Што ты ему шкажал? — спросила я. — Денег-то у наш нет.
— Шкажал, што ты от моего брата ш любовником шбежала. А я вот нашел и нажад тебя вожвертаю. У брата же давно руки чешутся проучить глупую бабу.
И довольно захихикал, чуть не подавившись шишкой.
Как и предсказывал Винс, стражник у ворот лишь мельком бросил взгляд в дилижанс и тут же дал знак проезжать. Время было вечернее и он явно желал только одного — чтобы поскорее явилась смена и можно было перед сном заглянуть в какой-нибудь знакомый кабачок. И такие желания я приветствовала со всем возможным энтузиазмом.
Выйдя из дилижанса на первой же остановке городской окраины, у рынка, мы первым делом выплюнули изжеванные шишки и огляделись.
— Мне срочно требуется что-то выпить, а то этот хвойный аромат во рту слишком напоминает магические освежители в туалетных комнатах Кориниума, — не терпящим возражения тоном сказал Винс. — Где тут хоть какой-нибудь ломбард?
После чего, не дожидаясь ответа, подхватил меня под руку и пошел вперед.
Стянутость кожи на лице постепенно проходила, что заставило нас ускорить шаг и с особой внимательностью вглядываться в вывески. Наконец мы свернули с широкой улицы в темный проулок, и довольный Винс указал рукой на небольшую скрипучую доску, подвешенную на цепях.
Большими узорными буквами сверху на ней было написано: «Ломбард и Скупка», а чуть ниже, более мелким шрифтом: «Честные цены и Достойное обращение».
— Я знал, что не ошибусь, — гордо сказал Винс. — Грамотный хозяин всегда откроет подобное заведение недалеко от кабаков и торговых площадей. Самый нужный клиент — пьяница или рыночный воришка.
Вечер еще не вошел в полную силу, так что уличное освещение пока не включилось. Но здесь, в узком проулке, сумерки давно вступили в свои права, и это нам было только на руку. Судя по ощущениям, от нашей маскировки уже почти ничего не осталось.
Мы подошли ко входу, и Винс пару раз громко стукнул кулаком в дверь.
— Здесь же колокольчик висит… — начала было я, но тут дверь открылась, явив нам нечто огромное и широкое.
Это был высоченный, заросший почти до самых глаз густой бородой и при этом совершенно лысый мужчина. Его широченные плечи с легкостью перегораживали дверной проем, а кожаная рубаха почти трещала по швам при каждом движении. Руки, больше всего походившие на окорока, он скрестил на могучей груди и вопросительно воззрился на нас сверху вниз, не делая и попытки освободить проход.
— Нам бы в ломбард, — пискнула я. — По делу.
Вперед шагнул Винс.
— Слышал, громила? Мы по делу. Или вам вывеску тут ради шутки кто-то повесил?
Гигант, не спеша, оглядел его с ног до головы, потом так же тщательно осмотрел меня и, по-прежнему не говоря ни слова, отступил внутрь, давая возможность пройти.
Винсент шагнул первым. Я — за ним, стараясь не отставать.
Входная дверь вела в небольшое помещение, которое к тому же было надвое перегорожено кирпичным барьером в половину моего роста и железной решеткой, одной стороной вмурованной в кирпич, а другой в потолок. В решетке открылось небольшое окошко, и кто-то брюзжащим голосом произнес:
— Ну, заходите, чего встали! Микаэль, затвори дверь на засов. И оставайся поблизости.
Мы подошли к решетке, и я наконец смогла разглядеть хозяина ломбарда.
Им, в противоположность громиле, оказался невысокий тощий старичок с живыми глазами и аккуратной бородкой. Поджав губы, он посмотрел на Винса, полностью игнорируя меня, и нетерпеливо побарабанил пальцами по небольшому столу, стоявшему по ту сторону барьера.
— Чего стоим? Кого ждем? — все так же брюзгливо осведомился он. — Людей я, кстати, в качестве залога не принимаю. — Он указал на меня пальцем и кашляюще хохотнул, в полном восторге от своей шутки. — И вообще, залог только для постоянных клиентов. Для остальных только скупка, уж не обессудьте.
— Какой веселый господин нам попался, — проворчал тихонько Винсент и склонился над окошком. — В залог не принимаете, значит? Ну что ж, скупка так скупка. У меня не слишком много времени, уважаемый…
— Иаков Мансыпер мое имя, — представился старик. — Сказал бы, что к вашим услугам, но это будет неправдой, — и весело хохотнул снова.
Винс хмыкнул и снял с запястья золотую цепочку.
— Сколько дашь за это?
Хозяин осторожно взял у Винса браслет, отошел к столу и уселся на скрипучий стул. Цепочку он положил перед собой и внимательно изучил ее через ювелирную лупу, надвинув окуляр на правый глаз. Затем ухмыльнулся, достал из ящика бутылочку с какой-то жидкостью и аккуратно капнул на цепочку одну каплю. Снова посмотрел через прибор.
— Пять серебряных монет, — наконец вынес старик вердикт.
— Чего?! — тут же взвился Винс. Негодование в его голосе было столь велико, что гигант Микаэль подошел поближе, заметно напрягшись. — Да это браслет работы мастерской самого Тадеруна! Он стоит по меньшей мере десять золотых!
