К утру молодому человеку стало немного лучше. Он получил рецепт на антибиотик и таблетки от тошноты и поехал отдыхать к себе в отель. Следующие два дня он проспал. Наконец он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы выбраться на улицу. Одеваясь, он обратил внимание, что руки его плохо слушаются. Ноги еле двигались, словно во сне, а ступни кололо, будто на них давили мелкие гвозди.
Он не был уверен, что сможет что-нибудь съесть. В лавке, торговавшей фруктами, девушка заказала ему смузи. Напиток пах восхитительно, и ему сразу захотелось его проглотить. Он отпил немного и тут же выплюнул жидкость назад в стакан. Ледяной напиток показался ему обжигающим – не холодным, а горячим, как из печи. Он отпил еще чуть-чуть. Рот у него горел. Глотать такое горячее питье было просто невозможно. Пациент решил, что с него хватит, и пара вылетела обратно в Нью-Йорк. Молодой человек отвез девушку домой и помчался в отделение неотложной помощи больницы Джейкоби.
Доктор Ма внимательно слушал пациента и записывал его историю, и когда тот упомянул о странной смене между ощущениями холода и тепла, доктор сделал изумленный вдох.
– Я знаю, что это такое! – воскликнул он, перебив пациента. – Я знаю, что это!
Он выскочил в коридор, где сидели терапевт и старший врач.
– Компьютерная томография не нужна! У него сигуатера.
Сигуатера вызывается употреблением в пищу рыбы, в которой накопился токсин, сигуатоксин, вырабатываемый мельчайшими рифовыми водорослями в тропических водах. Поскольку токсин аккумулируется в жировой ткани, его концентрация повышается по мере продвижения по пищевой цепочке от крошечных рыбок, поедающих ядовитые водоросли, до больших хищных рыб, таких как акула, снэппер, группер и барракуда, которые затем попадают на стол к человеку. В отличие от других источников пищевых отравлений, этот токсин не имеет ни цвета, ни запаха, не разрушается при тепловой обработке.
Болезнь впервые описал в 1774 году ассистент хирурга из команды капитана Кука, совершавшей плавание по Южно-Тихоокеанскому региону на корабле «Резолюшн». Этот человек, Джон Андерсон, задокументировал все симптомы, от которых страдали его товарищи по команде, съевшие большую рыбину, выловленную в тропических водах. В их числе были «приступы жара и острая боль в области лица и головы, головокружение и слабость, а также боль или, точнее, ощущение жжения, во рту и в горле». С тех пор к симптомам такого отравления были также добавлены быстро возникающая тошнота, рвота и диарея – как и при других видах пищевых отравлений, – после которых появлялись странные неврологические симптомы, как у этого пациента. Изменения восприятия, в частности, онемение, покалывание и странная смена ощущений холода и тепла, встречались чаще всего. Токсин мог также влиять на сердце – замедлять пульс или провоцировать аритмию. К смерти подобные отравления приводили редко, но в отсутствие эффективного лечения симптомы могли сохраняться неделями, иногда месяцами и очень редко годами.
«Отличный диагноз», – сказал старший врач доктору Ма. Но откуда он узнал? «Очень просто», – рапортовал доктор Ма своим учителям. Он лечил семью с отравлением сигуатоксином каких-то пару месяцев назад. На Рождество они все вместе ели барракуду. Через пару часов семья явилась в больницу с жалобами на тошноту, рвоту и диарею, которые далее сменились необычными неврологическими проблемами. Этого он никогда не забудет.
Доктор Ма вернулся в палату пациента. Он извинился за продолжительную отлучку и объяснил, что это за болезнь и откуда она взялась. Хотя механизм воздействия токсина до сих пор точно не изучен, считается, что он повреждает защитную оболочку нервов, отчего та раздувается и сжимает нежные ткани, которые призвана защищать.
– Еще до того, как мне это сказали, я знал, что все дело в рыбе – в барракуде, – печально сообщил мне пациент.
Барракуда в последнее время признана главным источником токсина, и ассоциации потребителей не советуют употреблять ее в пищу, особенно если рыба поймана в Карибском бассейне. В наше время сигуатера встречается не только в тропиках. В США отравление сигуатоксином стало самым распространенным заболеванием, связанным с употреблением рыбы, на побережьях Флориды, Техаса, Южной Каролины. И даже в Северной Каролине теперь достаточно тепло для этих некогда исключительно тропических организмов.
Прошло более шести месяцев после возвращения пациента из отпуска, но он до сих пор до конца не оправился. Он снова может есть. Но за первые две недели болезни потерял десять килограмм. Его все еще преследуют онемение и слабость в конечностях.
Время от времени молодой человек вздыхает:
– И все-таки рыба была очень вкусная. И съел я ее немало.
Не только боль в животе
Каталку с 19-летней девушкой спешно ввезли в отделение неотложной помощи медицинского центра при Университете Бэннера в Таксоне, Аризона. Дышала она сбивчиво. Челюсти были крепко сжаты. Руки от судорог прижались к телу.
Прошлым вечером она позвонила матери и пожаловалась на рвоту и сильную боль в животе. Мать, жившая в Техасе, посоветовала ей срочно отправиться в больницу. Девушка сказала, что все не так плохо, и мать предложила записать ее на завтра к врачу. Утром она перезвонила дочери, но та не взяла трубку. Разволновавшись, мать связалась со старшей дочерью, тоже студенткой Аризонского университета в Таксоне, и попросила ее проверить, что с младшей сестрой. Сестра обнаружила девушку на пороге ее ванной в общежитии без сознания, всю перепачканную рвотой. Из крана текла вода, электрическая зубная щетка продолжала жужжать – получалось, что та упала в обморок.
В неотложной помощи сестра сообщила врачам, что ранее никаких проблем со здоровьем у девушки не было. Правда, три месяца назад друзья привозили ее сюда же – они обратили внимание на спутанность сознания. При том посещении ей сделали МРТ мозга и анализы крови. Они ничего не показали, кроме небольшого отклонения в функциях печени (позднее она ходила по этому поводу к врачу, но он не стал обследовать ее дальше, так как показатели к тому времени нормализовались). Вскоре ей стало лучше; после капельницы ее отправили домой. Хотя анализ не вы-явил следов алкоголя или наркотиков, некоторые врачи предполагали, что она могла что-то принять – возможно, синтетическую марихуану или ЛСД, – из тех веществ, на которые ее не проверяли.
В неотложной помощи девушка, пребывавшая в коматозном состоянии, реагировала на боль – но больше ни на что. Тело оставалось ригидным, неподвижным от челюстей до пальцев ног, что говорило о серьезном повреждении мозга. Однако на КТ все выглядело нормально. Анализ крови снова показал лишь небольшое отклонение в функциях печени. Пульс был учащенным, дыхание – очень сбивчивым и неравномерным, а потому врачи подключили пациентку к аппарату искусственной вентиляции легких, чтобы она получала достаточно кислорода. Ее положили в палату реанимации и начали вводить антибиотики широкого спектра и противовирусный препарат – на случай, если ее состояние было вызвано инфекцией.
Такие ситуации, пожалуй, самые тяжелые для врачей: пациент поступает в больницу на грани смерти, но понять, что с ним такое, никак не удается. Специалисты в реанимации обследовали девушку, но так и не смогли выяснить, что спровоцировало кому. Они обратились за помощью к неврологу, кардиологу и инфекционисту. Те также зашли в тупик. На МРТ было видно, что у девушки отек мозга – тот едва умещался в черепной коробке. Если не выявить и не устранить причину отека, она наверняка умрет.
