Хрупкая пожилая дама не открыла глаз, когда ее старший сын вошел в палату. Он наклонился ее поцеловать и поправить одеяло. «Что, если у нее лихорадка белок-летяг?» – почти в шутку спросил он, вспомнив, как прошлой осенью они приложили кучу сил, чтобы изгнать с материнского чердака целое семейство зловредных грызунов. Тогда она очень жалела их бельчат, которых зоологическая служба вывозила и переселяла в лес. Сыну показалось, что мать улыбнулась краешками губ его шутке – бледная тень ее прежнего чувства юмора. Однако, пошутив, он внезапно задумался: что, если белки действительно имеют отношение к болезни, которую до сих пор никто не смог распознать?
Мысль была неожиданной, но сын решил дать ей ход: в больнице он отыскал компьютер и немного покопался в Интернете. Первыми на его запрос выпали ссылки на компании, избавляющие от грызунов. Но дальше ему попалось кое-что полезное: короткая заметка на сайте Центра по профилактике и контролю над заболеваемостью, где говорилось о связи белок-летяг и болезни под названием эпидемический тиф. Симптомы, перечисленные в заметке – жар, ломота, сыпь и спутанность сознания, – очень напоминали те, что наблюдались у его матери. Но тиф – инфекция редкая. На сайте Центра упоминалось о какой-то сотне случаев за последние сорок лет. Но сын все равно распечатал статью и отправился с ней к Кэролайн Дженкис. Он объяснил, что белки-летяги жили у матери в доме. Дженкис его доводы заинтересовали. До тех пор все ее попытки установить, чем женщина больна, не дали никаких результатов. Со статьей она пошла к Сильверблатту. Похоже, сын угадал: симптомы, проявления болезни, минимальная реакция на антибиотик… Он еще немного почитал про эту инфекцию, прежде чем перевести пациентку на подходящий препарат – доксициклин – и отправить ее кровь в центр для подтверждения диагноза.
Эпидемический тиф – старое заболевание. Со времен Средних веков периодические вспышки этой инфекции убивали миллионы людей. Сразу после Первой мировой войны эпидемия в России унесла жизни более трех миллионов человек. Инфекцию чаще всего передают вши, но в современных санитарных условиях вероятность встречи инфекции с носителем сильно упала. В США большинство случаев тифа связано с другим переносчиком – белками-летягами. Не совсем ясно, как бактерия попадает к грызунам, которые передают инфекцию человеку, но и здесь вши играют свою роль. Вошь, обитающая в шкуре белки, не кусает человека, но, судя по всему, контакт происходит при вдыхании бактерии из ее экскрементов.
После суток на новом антибиотике женщину перевели в обычную палату. Через несколько дней она снова стала собой. Начала сердиться, что лежит на этаже для тяжело больных и умирающих. Она совершенно уверена, – говорила она всем, кто ей попадался, – что тут ей не место. Клялась, что лучше ей не станет, пока ее не переведут на этаж для более здоровых пациентов.
Через пару недель пациентку выписали. Тогда же пришли анализы, подтвердившие диагноз – тиф. Пока она поправлялась, дети вызвали зоологическую службу, чтобы убедиться, что в доме больше нет белок, и пресечь любые возможные пути их проникновения в материнское жилище.
Семьи – важный источник информации о пациентах и о мире, в котором они живут. Диагноз родные не ставят, но могут знать ответ на вопрос, который врач просто не подумал задать. В этом случае осведомленность сына о контакте с возможной инфекцией спасла матери жизнь. Без лечения эпидемический тиф убивает до 30 % заболевших, а пожилые пациенты входят в группу особого риска.
Годы спустя, когда эту женщину спрашивали, как у нее дела, она немедленно отвечала, что у нее все в полном порядке – ведь чем более она независима, тем лучше чувствует себя.
Часть II. Боль в животе. Преходящие боли
Боли были просто невыносимыми, продолжались день-два и пропадали.
– Я не могу больше это терпеть.
Пациент, долговязый и тощий подросток с темными коротко стрижеными волосами и встревоженным лицом, говорил негромко, но настойчиво.
– Живот болит просто нестерпимо. Я не могу вернуться в колледж, пока не узнаю, что происходит.
Его мать – очень молодая, стройная и явно обеспокоенная, – кивнула.
– Все это продолжается уже слишком долго, – сказала она.
Доктор Кира Сачдев, гастроэнтеролог, была с ними согласна. Все продолжалось слишком долго.
Впервые пациент к ней обратился три месяца назад. Тогда он жаловался на приступы острой боли в животе, которые случались у него раз в несколько месяцев. Боль была очень сильной, постоянной. Во время приступов он не мог есть, не мог ходить, не мог стоять. Затем, через пару дней, ему становилось лучше. Он не знал, что вызывает эту боль и почему она затем проходит. Однако так продолжалось уже почти десять лет, и он хотел положить этому конец.
Все вроде бы началось после разрыва аппендикса в одиннадцать лет, сообщила доктору Сачдев его мать. Мальчику потребовалось две операции, он пролежал в больнице три недели. Примерно через месяц у сына случился первый приступ загадочных болей. Поначалу они каждый раз обращались в отделение неотложной помощи. Доктора никак не могли понять, что с ним такое, поэтому со временем они стали кое-как справляться дома. Через несколько лет, когда случился особо сильный приступ, мать снова отвезла сына в больницу. Там хирург сказал ей, что боли могут вызывать спайки в брюшной полости, временно блокирующие пищеварительный тракт – распространенное осложнение после полостных операций. Он рекомендовал еще одно вмешательство для удаления спаек. Меньше чем через месяц после этой операции боль вернулась снова – такая же острая, как раньше. Хирург был в недоумении.
– Он сказал, что я ем недостаточно клетчатки, но я знал, что это неправда, – сказал юноша.
Он начал принимать метамуцил и увеличил количество клетчатки в своем рационе, но приступы не проходили. Несмотря на эти повторяющиеся эпизоды, подросток окончил школу и поступил в колледж.
Там приступы у него продолжились. В первые два года в колледже, как он рассказал врачу, он больше времени проводил в кровати больной, чем сидел на занятиях. Однако юноша был настроен решительно и сдаваться не собирался.
Помимо этого никаких особенных медицинских проблем у него не было, кроме редких случаев пищевой аллергии, от которой могли распухать ступни и ладони. От нее он принимал антигистаминные препараты. Пациент не курил, не употреблял алкоголь и наркотики. Осмотр показал, что, несмотря на худобу, он вполне здоров. Живот был плоский, с хорошим мышечным тонусом, безболезненный; при пальпации никаких аномалий не прощупывалось. Компьютерное сканирование, проведенное во время его последней госпитализации, выявило одно отклонение: свободную жидкость в брюшной полости. Врачи в отделении неотложной помощи не знали, как это трактовать. Сачдев не знала тоже, но жидкость указывала на то, что причина болей – в кишечнике, а не у пациента в голове.
При первой встрече Сачдев подумала, что у юноши может быть синдром раздраженного кишечника: расстройство, при котором этот орган слишком сильно реагирует на обычные стимулы – пищу, газы или стресс. Обычно оно провоцирует спорадические спазматические боли. Она выписала ему лекарство, предупреждающее спазмы, и он чувствовал себя хорошо, пока на прошлой неделе опять не попал в больницу. И снова компьютерная томография показала свободную жидкость в брюшной полости. Симптомы в который раз исчезли сами по себе. Пациента отпустили домой через двое суток, и теперь, спустя две недели, он лично явился к Сачдев. Дело было не в раздраженном кишечнике. А в чем же?
