Она стукнула меня по плечу и засмеялась.
— Ты невыносим!
— Тебе же это нравится.
— Я мазохистка, мне все в тебе нравится.
Улыбнулся. Пригладил ее волосы, отпрянул и посмотрел в глаза. Тамила опять смущалась и не могла долго вынести мой взгляд.
— Нравится — это не про нас. Крышу сносит — вот это да.
Она тоже улыбнулась. Обожаю эти губы.
Гул от вибрации моего телефона нервировал, напоминая о том, что дело не закончено, и я в шаге от того, чтобы все просрать. Время на часах катилось к полночи, и на нас накатила приятная лень, а с ней наступила такая поразительная умиротворенность, какой я еще не знал. Впервые не хотелось сбегать, придумывать причины и отговорки. Хотелось остаться так — сидеть в мягком кресле на балконе, молчать, смотреть на звезды и гладить ее волосы. Эти мысли смешили меня. Но я, кажется, поймал идеальный момент.
— Ты засыпаешь, — прошептал я в теплую макушку.
— Совсем нет, — сонно промурлыкала Мила, прижалась губами к моей шее и засопела. Хмыкнул. Я почему-то не мог сейчас долго смотреть на нее. Она красивая — это я с первой секунды отметил. Настолько, что глаз не отвести, и это частенько раздражало. А теперь другое. Такое чувство, что затянет и не отпустит, да так быстро, что и понять не успею.
Надо сбавить обороты… Если смогу.
Идиллию разрушили голоса и смешки с первого этажа. Мы оставили двери открытыми, чтобы не пропустить возвращение родителей, и вот! Они вернулись. Мила тут же спрыгнула с меня и уставилась во все глаза.
Закатив глаза, я поднялся сам, притянул ее к себе и шепнул в губы:
— Если не будешь шуметь, они подумают, что мы спим.
Тамила охотно кивнула и на цыпочках попыталась войти к себе, но я вопреки доводам разума не пустил.
— Поцелуй на ночь, — потребовал и сам же начал его. Он был коротким и быстрым, как вместо куска торта съесть крошку. Но это была самая вкусная крошка.
— Увидимся утром, — шепнула она и свела брови. — Боже! Это будет так неловко. Как мы справимся?
Она заставила меня улыбаться. Все еще слишком милая и невинная для всего этого.
— Это кальян? — послышался недовольный голос Алены под балконом. — Ох, я завтра Миле устрою!
— Думаешь, она? — спросил отец.
— А кто еще? Не Ромка же. Он у нас спортсмен.
— Но плохие идеи в голову обычно приходят именно ему.
Ухмыльнувшись, я зашел вместе с Милой в ее спальню, забрал свои вещи и потопал к себе через ванную. Сонливость как рукой сняло. Мне надо было ехать, потому что я не знал, когда подвернется более подходящий момент.
Она просила остаться — я так и сделал. Но через пять минут начнется новый день…
— Рома? — Отец увидел меня на лестнице и моментально изменился в лице.
— Мне надо идти, — бросил я, поднимая ключи с пола.
— Куда? Опять к своим дружкам?
— Опять к ним, — подтвердил и вышел за дверь. Он последовал за мной, чего я очень не хотел.
— А тебе не кажется, что ты перегибаешь? Раз уж живешь в моем доме, то, будь добр, хотя бы не поворачивайся ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю.
Выдохнул, обернулся.
— Я все равно уйду. Мне надо, пап.
— А мне надо с тобой поговорить, — повысил голос он. — И тебе придется выслушать.
— Ну давай! — произнес с вызовом и пошел к нему навстречу. Он спустился со ступеней и остановился в шаге от меня.
— Не знаю, что творится в твоей голове, достучаться до тебя у меня, видимо, не получится. Но предупреждаю, если ты обидишь Милу…
— То что? — я засмеялся. — Откажешься от меня? Перестанешь разговаривать? Это смешно, потому что ничего этого у меня никогда и не было. Нашел, чем шантажировать! Ты подумай, нужен ли тебе сын? Я вижу, что и дочери вполне хватает. Мила с этим отлично справляется. Она не я, не ходячая проблема, да? Вот и отстань от меня. Направь свою любовь на нее, по крайней мере, она этого заслуживает.
Победа была за мной, он опять меня не убедил, и продолжать разговор не было смысла — тот мог закончиться только тем, что Слава выгонит меня из дома. А это означало никакой Милы в моем поле зрения.
— Любовь не нужно заслуживать, — донеслось мне в спину. Я опять остановился, но не обернулся на этот раз. — Я люблю тебя, сын. Просто за то, что ты у меня есть. Ни деньги, ни ссоры, ни проблемы — ничто не должно влиять на связь родителей и детей. Ненавижу то, что ты не понимаешь этого.
Это впервые на моей памяти он сказал что-то настолько противно колющее. Прямо в душу, где на отведенном для отца месте образовалась кровоточащая рана. Его никогда не было, когда я нуждался в нем. А теперь, когда я окончательно похоронил мысль, что на него можно опереться, он выдает эту жесть о родственной связи. Если она у нас и есть, то очень тонкая. И я пока не знаю, хочу ли ее уплотнять.
Вслух я это так и не сказал. Молча сел за руль старого Гольфа и выехал на трассу. Мне пришлось заглушить мысли музыкой, так было проще. Я давно научился не забивать голову ерундой и не сходить с намеченного курса. Почти всегда. В этом деле лучше всего помогал речитатив, когда слова смешивались с битами, и в голове звучал расслабляющий гул. Но сейчас я невольно вслушался в слова песни.
«…Бывало, что
Хамам ты разжигала мне на сердце.
В хлам убивала нервы. Хам, я тот еще наверно.
А ты резала прямо по швам мне, стерва!
Хотя куда я без тебя, честно,
Пойду по льду, и сразу провалюсь с треском.
Моё чудовище, моя принцесска,
Моё сокровище ЮНЕСКО.
Как нам друг без друга прожить и дня?
Капкан — ты самый опасный для меня…»
Слова песни: Мот «Капкан».
Хмыкнул. Как в тему! Попал я…
Глава 23
Глава 23
В клубе Черта сегодня было многолюдно. Суббота. Я кивнул вышибале, и тот сразу жестом указал на лестницу. Значит, компания отмечала в подвале, подальше от любопытных глаз. Спустившись я наткнулся на тяжелую звуконепроницаемую дверь и еще двоих охранников. Я даже их имена успел запомнить. Дима и Алекс радушно поприветствовали меня, похвалили за вчерашний бой и охотно пропустили. Добро пожаловать в АД!
Полумрак, музыка, вводящая в транс, зеркальные столы с голыми танцующими девицами и кокаиновыми дорожками, и мягкие бархатные диванчики. В центральном я сразу увидел Черта и компанию его верных псов. Прикидываются друзьями, а на самом деле падальщики, присосавшиеся к наркоте и бабкам. А где же главная звезда шоу? Лию я нашел взглядом быстрее, чем Черт. Она сидела на руках у какого-то урода, что-то шепча ему на ухо. У парня было такое лицо, будто он вот-вот кончит. Шлюха!
