Либо мы поддерживаем традицию, гордо всё сливаем и всей командой занимаемся поиском хоть какой-то работы, куда согласятся взять таких неквалифицированных специалистов. Потому как дипломов нас лишат, рекомендаций не дадут и то, что это будет абсолютно несправедливо по отношению к нам, господина Дигро волнует ну в самую последнюю очередь.
Аккурат после вопроса о зимней миграции ушастой совы. И то, эта тема ему наверняка гораздо интереснее будет.
Вот поэтому мы и собрались за несколько дней до начала турнира, пытаясь выработать хоть сколько-то приемлемую стратегию. Но единственным дельным предложением за последние полчаса, была реплика Аиды, посетовавшей, что гораздо проще и дешевле (для наших нервов) было бы устроить ректору хороший, качественный несчастный случай. Можно даже без летального исхода, но так, что бы господин Дигро не мог до нас добраться в течение нескольких месяцев.
А мы за это время благополучно сольём турнир и быстренько переведёмся в другое учебное заведение.
План был реальным и в чём-то до неприличия привлекательным. Проблем в его осуществлении было совсем немного, одна из которых – магическая весовая категория господина Дигро, тоже была вполне решаема. Неужели мы бы все вместе не смогли его подловить? С такими-то талантами?
Однако тут в дело вступала вторая проблема. Ни одно учебное заведение не будет связываться с группой адептов виновных в серьёзном несчастном случае, произошедшем с ректором. И не из-за страха или каких-то предубеждений, просто по умолчанию такие способные ученики могут натворить бед и на новом месте учёбы. А кому охота брать на себя ответственность за такую головную боль?
Правильно, никому. Вот и пришлось отбросить эту идею как несостоятельную и продолжить мозговой штурм. Который, собственно, вскоре превратился в банальную демагогию. Оригинальных предложений не было, вариантов тоже, а всё, что оставалось бедным адептам, так это жаловаться на жизнь и придумывать изощрённые планы мести.
Тоже неосуществимые, конечно же. Зато приятно согревающие наши чёрные, чёрствые души. Потому как жалости в отношении господина Дигро не испытывала даже вечно миролюбивая МакГи, а это уже, знаете ли, о многом говорит!
Тем временем жаркий спор набирал обороты.
Ирис утверждал, что мы обязаны выпустить на поле боя самых опасных животных из катакомб его факультета и направить их на трибуну, где будет сидеть ректор. Валесс наоборот, раскритиковал такой вариант как несостоятельный. Выпустить-то не проблема, а кто отлавливать эту красоту будет?
Орфелия пальцем чертила на столе схемы ритуальных жертвоприношений, и я даже близко знать не хочу, кого она планировала так красочно распотрошить и разложить по погребальным урнам. Пристроившаяся рядом с ней Гретх с минуту наблюдала за таким непотребством, а потом присоединилась. Аж кончик языка высунула и прикусила, азартно добавляя новые подробности к теоретическим выкладкам некроманта и её схематическим рисункам.
И не всегда эти самые подробности были безобидны. Некоторые из них содержали очень натуральные анатомические подробности. Да такие, что только что съеденный обед не попросился наружу исключительно потому, что работа с ингредиентами закалила мой хрупкий организм. Но не настолько, что бы безнаказанно наблюдать за тем, как две закадычных подруги злым шёпотом доказывают друг другу, что труп надо расчленять по методике Аусвейса, а не по предложенной последовательности Варза!
Правда, задавать вертевшийся на языке вопрос я всё же не стала, здраво рассудив, что оно так для здоровья полезнее будет. Потому что, судя по бросаемым на меня выразительным взглядам за попытку влезть в задушевную беседу двух мастеров пыток и изощрённых издевательств, можно на собственном печальном опыте убедиться в их умении причинять боль. И ладно, если только словами.
Зная нашего обожаемого некромага, ставлю свою стипендию и драгоценную, честно украденную алхимическую треногу, что словесным порицанием они вряд ли ограничатся. А в сочетании с откровенно скверным настроением Орфелии у бедолаги нет ни единого шанса на выживание. Разве что из богов кто-то смилостивиться изволит…
Но у меня с высшими силами дела как-то не очень складываются. Так что переведя взгляд с вдохновенного лица Аиды на безмятежно улыбающуюся Орфелию я как открыла рот, так его и закрыла. Твёрдо решив про себя, что далеко не все вопросы нуждаются в ответах. В отношении адептов магии Смерти поговорка «меньше знаешь – лучше спишь» была действенной как никогда.
Вздохнув, я пристроила голову на плече боевого мага. Валесс лишь на пару секунд отвлёкся от очередного витка спора с химерологом, коснулся губами моих волос и вернулся к бурному обсуждению. Кажется, Ксандр в который раз пытался вернуть свои права на наше ненаглядное умертвие, мотивируя это тем, что кому как не Клаве выступать орудием мести ректору. Боевой же маг лишь скептично хмыкал. Да напоминал, вежливо так, синеволосому химерологу, что эта самая Клавочка, после очередного бурного взаимодействия с кладовщиком, на почве алкогольной интоксикации муху поймать не сможет. Что уж про попытку напасть на опытного мага говорить?
Я тихо фыркнула, соглашаясь и припоминая, как несчастная недокошка, явно страдая от похмельного синдрома, сегодня пыталась доползти до бочки с водой во дворе. Зрелище было забавное и ужасное. Она и так-то выглядела не шибко привлекательно. А после суточных возлияний, состоящих исключительно из высокоградусного алкоголя не самого лучшего производства за авторством местных самогонщиков, так и вовсе, могла служить наглядным пособием о том, как негативно пьянство сказывается на молодом неокрепшем организме.
И к демонам всю логику, вместе с теорией химерологии и некромагии, дружно вопивших о том, что мёртвое тело по умолчанию не восприимчиво к большинству зелий, инертно к половине самых распространённых боевых заклинаний и пить не может в принципе. Хотя бы потому, что у него, в смысле у тела, отсутствует потребность во сне, еде, питье и прочих естественных нуждах.
Ещё бы кто Клавочке об этом сообщил, оповестив бедолагу, что она зазря еженедельно опустошает запасы таверны и лично кладовщика. Но почему-то я около умертвия, потерявшего всякое понятие о стыде и совести, толпы желающих поработать внештатным просветителем не наблюдаю.
Зато с превеликим удивлением раз за разом вижу обнаглевшую кошачью морду в полуразобранном состоянии в компании всё того же кладовщика. Вы не представляете, какое это незабываемое зрелище, когда мужик в возрасте обнимается с бряцающей костями животинкой и распевает то похабные частушки, то жалобно-слезливые народные песни. А эта пакость ему ещё и подвывает в особо прочувствованных моментах.
Мы когда в первый раз увидели такое незабываемое, во всех смыслах, зрелище, даже аспиранта Гретх проняло. Аида минут пять открывала и закрывала рот, пытаясь подобрать слова. А когда всё же обрела дар речи, Орфелия ненавязчиво заткнула её кляпом и, не обращая внимания на недовольное мычание и ворчание подруги, утащила её в дом.
- Ну и чего ты лыбишься, зараза некромантская?! – громкий вопль Аиды отвлёк меня от воспоминаний. – И не надо, не надо косить глазами в сторону! Серая, мне всё равно, что ты задумала, мне плевать, как ты будешь это реализовывать и какие будут последствия… Но объясни мне старой и немощной, каким макаром можно мухлевать в могилки-гробики?!
