Остальные полицейские тоже отвлеклись буквально на секунду, но этой секунды китаянке как раз хватило, чтобы вырваться из их рук, одним движением порвать наручники и, встав на четвереньки, в длинном прыжке взлететь на крышу тоннеля. Послышался удивлённый крик, визг разочарованной овчарки, но выстрелов вслед не последовало.
– Она сейчас спрыгнет с той стороны! Все туда! – крикнул кто-то.
«Конечно. Удачи вам, вшивые яогуаи, постарайтесь найти меня…» – подумала Тяньгоу, опускаясь в снег на четыре собачьи лапы и быстро уносясь в ближайшие кусты.
Она пролежала в грязном снегу ещё минут двадцать. Видимо, в спешке что-то пошло не так и ей не удалось стать полностью белой. Голова оставалась чёрной, а на морде, от левого глаза к носу, почему-то расползлось большое коричневое пятно. В результате морду пришлось зарывать в сугроб или прятать за ветками.
Её искали. Бегали во все стороны, переговаривались по рации, пожимали плечами и разводили руками, ведь рыжеволосой китаянки нигде не было видно. Потом появился сержант Останин. Он вёл Носа на таком коротком поводке, что её передние лапы периодически не доставали до земли, и несчастная овчарка кое-как ковыляла на двух задних.
Конечно же Нос сразу её нашла, но старательно отвернулась в другую сторону, лишь укоризненно стрельнув бровями в сторону спрятавшейся Тяньгоу.
«Досталось тебе?» – одновременно с сочувствием и усмешкой спросила Тяньгоу.
«Да», – честно ответила прямолинейная овчарка.
«Таскает тебя теперь, как тупого щенка. Не обидно?»
«Нет. Так мне и надо, я плохая девочка».
«Ну, вообще-то он говорил в твой адрес совсем иные слова, Нос. Плохая девочка – это слишком уж мягко, верно?» – усмехнулась белая собака в снегу.
Но поисковая группа уже развернулась и направилась в другую сторону. Овчарка, оказавшись повёрнута к её укрытию задом, высоко подняла хвост, недвусмысленно показывая китаянке то, что под ним. Это было откровенно.
«Хм, оскорбление засчитано… – мысленно подтвердила секретарь У Мована. – Но я ведь не обещала, что у тебя не будет проблем. Я лишь сказала, что твой долговязый человек будет жить. И я держу своё слово».
«Сейчас сюда придут другие собаки. Много. Уходи».
Наверное, Тяньгоу следовало бы поблагодарить овчарку. Но, с другой стороны, она ведь помогла ей не от чистого сердца, а из чувства страха за жизнь своего никчёмного хозяина. И если бы обстоятельства сложились хоть чуточку по-другому, эта самая Нос сдала бы её с потрохами. Хотя кто может знать наверняка? У собак своё братство…
На маленькой железнодорожной станции, куда ей удалось добраться из аэропорта, было мало людей. Конечно, она могла бы добежать до Москвы пешком, но, честно говоря, лапы дико замёрзли. Да и грудь, и бёдра, и хвост, и даже нос!
Несмотря на то что она выбрала обличье весьма крупной тайваньской собаки, её мощное мускулистое тело всё равно по самый живот проваливалось в снег. Она аккуратно прошла вдоль железнодорожных путей и забралась под какой-то там третий или четвёртый вагон с конца. Опасно, конечно. Придётся ехать в скрюченном состоянии, без всякого комфорта. Но, с другой стороны, а какие у неё ещё варианты?
Через час электричка встала. Заносы были такими, что ехать дальше не было никакой возможности. Белая собака последние полчаса и так дышала через раз, то и дело погружаясь с головой в снег и благодаря судьбу за то, что её демоническая сущность может долго обходиться без кислорода, который так остро необходим несчастным жалким живым тварям.
Она вылезла из-под вагона, прорыв тоннель в снегу, высунула из снега чёрно-коричневую голову и быстро огляделась по сторонам. Так. Это явно какая-то дыра. Много-много путей. Некоторые из них заняты товарняками. И один как раз сейчас движется на неё!
Тяньгоу выпрыгнула на перрон, отряхнулась и прошла прямиком к указателю. Что у нас тут написано? Москва-Товарная-Павелецкая. Так, значит, отсюда отправляются грузовые поезда? Интересно, есть ли здесь поезд, который пойдёт в незнакомый Саратов?
Секретарь растерянно повертела головой, она ведь даже не знает, в какую сторону ей ехать. Собака села на перрон, подогнув хвост, а минутой позже с того же места встала уже рыжеволосая девушка с аккуратным каре, в коротенькой курточке и юбке, с шарфом на шее, но… с босыми ногами. Её туфли, как помнится, остались в туалете пекинского аэропорта.
– Э-э… чё ж ты тут босиком-то?! – неожиданно спросил проходивший мимо рабочий в оранжевом жилете. – И одета-то так легко…
На вид лет шестидесяти, прокуренный, смуглый, грязный. Тяньгоу решила, что он не представляет опасности, но пока не знала, какую выгоду извлечь от этой случайной встречи.
– Чё молчишь-то? – Мужчина уселся прямо на рельс и, достав пачку сигарет, закурил. – Ты как сюда попала-то, а?
– Поездом из аэропорта.
– Отстала, что ль? А вещички-то твои что, тю-тю, в Москву укатили?
Рыжая девушка кивнула, переминаясь с ноги на ногу.
– Ба-а-абы!!! – вдруг заорал мужик в неизвестное никуда. – У нас тут подкидыш! Обувку-то поищите какую, босиком на снегу стоит-то, все кишки застудит! Тебе куда надо-то, в Москву, за вещами?
– Не совсем. Мне бы в Саратов.
– Ну так то всё по-любому из Москвы-то. Там штук пять поездов в твой Саратов каждый день ходят-то.
– А отсюда? – по-собачьи глядя ему в глаза, спросила Тяньгоу.
Рабочий присвистнул, затянулся, зажмурился, наслаждаясь дымом в носу.
– Приключений захотелось? На товарняке, поди, покататься-то решила? Ну так прямиком-то до Саратова ты товарняком-то не доберёшься отсюда. Пересаживаться-то придётся раза четыре. Ты бурятка, что ль?
– Да, – не стала спорить рыжеволосая секретарь.
– Да, я-то так сразу и понял, слышал я, что бурятки-то красивые…
– Мне бы в Саратов, – упрямо напомнила о себе девушка.
– Да не возьмёт тебя никто на товарняк-то. Сейчас проверок-то столько, страх божий! Не, никто не захочет работой-то рисковать. Дураков-то нет сейчас, времена-то непростые. Ты послушай, тебе-то проще до Москвы добраться, а оттуда уж на пассажирском-то как белый человек.
– Ну да, спасибо… А отсюда какой поезд в сторону Саратова идёт?
– Вот упёртая-то. Губья-то уже синие, а ей всё Саратов подавай. Ну вон тот состав идёт. И вон тот ещё. И вон к тому сейчас вагоны-то зацепят, через пару часов-то и он отправится. Да только не возьмёт-то тебя никто. А может, ещё и пошлют матерно. – Седой мужик выбросил бычок в снег и достал вторую сигарету. – А вот если ты-то вон там пройдёшь да на шоссе-то машину какую-нить поймаешь, так тебя до Москвы-то и подкинут, оттуда-то уж и уедешь в свой Саратов-то.
Он огляделся по сторонам, подумал и убрал сигарету обратно в пачку.
– Чё бабы-то, заснули там, что ли? Ладно. Пойду сам тебе обувку-то поищу да куртку какую потеплей. Будешь как бомжиха, зато тепло. Стой тут пока, меня-то дождись.
