– Укун, аккуратней, смотри, чтобы дети не простыли, снег холодный! – оглянувшись на него, сказала Ольга.
– Снег холодный?! – перекрикивая радостный детский смех, простонал наставник. – Ты говоришь это мне, женщина?! Скажи это им! Или пусть твоя подруга им это скажет – она же мать! Мать этих крохотных исчадий Диюя!
Но его уже не слушали.
– А чё, вы прям спите вместе?
– Нет, я на диване, а он на полу.
– На полу?! А секс у вас тоже на полу, да? Ну, он такой типа спит, а ты на него сверху с дивана прыг?!
– Нет, Юль, нет у нас никакого секса.
– В смысле? Мужик в доме, а секса нет? Ладно врать. А сколько раз он за ночь может?
– Да не знаю я!
– Да ладно! А вот мы с моим…
– Обезяна Чи-чи-чи… – попытался рассказать стишок мальчик, но не смог вспомнить, как там дальше, и на секунду просто завис с открытым ртом.
– Продавала кирпичи! – пришла ему на помощь сообразительная сестрёнка.
– А полиция узнала… – вспомнил счастливый малыш, но замёрзшему Сунь Укуну стишок почему-то не понравился.
Он наконец смог подняться на ноги и, схватив детей за шиворот, встряхнул их, держа на вытянутых руках.
– А в машине вообще классно, но только стёкла должны быть затонированные, – старательно просвещала подругу Юля. – А вы на стиралке пробовали? Пока эти мелкие спят, мы в ванную – шмыг! А та-а-ам…
– Я прекрасный Сунь Укун! Великий Мудрец, Равный Небу! Я демон! Я могу съесть вас, маленькие, глупые, нежные и ароматные человеческие детёныши-и!
Он показал длинные клыки и грозно зарычал. Дети счастливо засмеялись, болтая ножками в воздухе.
– Укун! Прекрати их трясти! – громко крикнула Ольга. – Они же маленькие! Маленьких детей трясти нельзя, у них так сотрясение будет!
– Покатай нас, обезянка-а!!! – счастливо закричал мальчик, когда они с сестрой снова повалили китайца и забрались ему на спину.
– Помогите мне, о женщины!!!
– Не, Оль, я не понимаю, ну как можно мужика в доме держать и не использовать по назначению? – не унималась крупная Юля, впадая в комплекс «яжемать». – А тебе-то уже не восемнадцать. Часики-то тикают, пора и деток рожать, дети – счастье!
– Ой, всё, – категорично заявила блондинка, резко вспомнив, что у неё на сегодня куча дел, и подрываясь с лавочки. – Укун, ну долго ты там развлекаться будешь? Нам ещё на брови ехать, забыл?! Вот чего ты пристал к чужим детям, маньячина?!
– Я к ним пристал?! – истерически взвыл китаец.
– Так, а ну-ка отойдите от дяди! – крикнула детям мама Юля, видимо серьёзно восприняв шутку подруги в том, что её «сожитель» может оказаться маньяком.
Царь обезьян наконец-то смог встать на подгибающиеся ноги, не опасаясь, что его снова «уронят» носом в сугроб. Он отряхнулся, вынул из штанов пригоршню снега и поспешил за блондинкой, которая уже ждала его у подъезда, нервно притоптывая ножкой.
– Почему ты отдала меня на растерзание бесчеловечным человеческим детёнышам?! – обличительно указав на неё пальцем, путаясь в словах, ныл Великий Мудрец.
– Ой, подумаешь! Какие-то пять минуток с детками поиграл – и всё, сломался?
Ольга вошла в подъезд, на всякий случай проверила пустой почтовый ящик и поднялась на второй этаж.
– Сломался?! Я – Сунь Укун! Я не играю с детьми! Моя природа велит мне обманывать детей, есть детей, в крайнем случае делать детей! Но не играть с ними, словно я кастрированная маленькая собачка со спиленными клыками, которую можно тягать за хвост и выкручивать ей уши…
– Кстати, а где та девушка, которую ты обозвал собакой? Она ещё с маникюрщицей сцепилась в коридоре!
Сунь Укун на минуточку задумался. Да, собака и лисица остались в университете, выясняя, кто сильнее и чьё начальство главнее. Но вот что с ними стало потом и куда они делись – он не знал. По крайней мере, в «Мандарине» они не появлялись и во дворе их тоже не было видно.
– Не знаю. Какая разница? Я голоден!
– А кто шаурму стрескал? Две штуки, между прочим.
– Я всё равно хочу есть! Эти страшные дети забрали всю мою энергию «ци»!
– Сначала люстру вешать?
– Нет, сначала есть! – категорично заявил китаец.
Уже дома Ольга вздохнула, переоделась, убрала люстру на самый высокий шкаф с книжками и потащилась на кухню. Между тем Сунь Укун уже тушил что-то в маленькой сковородке, одновременно, почти не глядя, мелко нарезая шампиньоны, лук, морковь и найденную в холодильнике куриную грудку. Коробки со специями стояли рядом.
– Вообще-то я планировала просто выпить кофе, съесть кусочек нежирного сыра и бежать на остановку, – напряглась девушка. – Я же на диете.
– Ешь, что хочешь, неразумная женщина, – не оборачиваясь, отозвался китаец. – А я буду есть горячую, вкусную, полезную для души и тела пищу с мясом.
«Нет, я так никогда не похудею, – написала Ольга в Инстаграм, загрузив фото Укуна со спины, стоящего у плиты. – Он опять готовит что-то вкусное. И главное – ведь жрёт и не толстеет! Может, он и правда демон? Нет бы по-быстрому перекусить дешёвым российским сырком и бежать по ветерку налегке…
И как он вообще ходил где-то там на Западе со своим учителем-монахом, странствовал, терпел лишения на своём пути, если ему всегда горячую еду подавай, да ещё и с мясом? Все запасы курицы у меня извёл. Мне обычно такого на месяц-полтора хватало, а он за считаные дни морозилку опустошил.
Вот хотела кофейком с сыром перебиться, а теперь по-любому не получится, уж очень вкусно у него там всё пахнет и заманчиво шкварчит в сковородке.
А ночью он сшиб люстру с потолка. Типа задница зачесалась. Без комментариев.
Я, конечно, злилась. Но зато теперь у меня будет новая люстра, сама выбирала. Сегодня вечером заставлю Укуна её повесить и сфоткаю.
Всем приветики!»
…После сытного, как ни ворчала блондинка, обеда они отдохнули примерно с полчаса, пока хозяйка опять что-то писала, а китаец, медитируя, сидел на полу, скрючив ноги. Ближе к вечеру Ольга вспомнила, что они уже два, если не три дня не выносили мусор. Она надела пуховик и заставила собираться царя обезьян. Он брыкался, но куда деваться-то…
– Почему мы пошли в другую сторону, женщина? – недоверчиво хмурил брови китаец, протаптывая дорожку в свежем снегу.
– Потому что нам нужно вынести мусор, а мусорные контейнеры находятся вон там, на углу. Я же тебе говорила! – Блондинка тащила два мусорных пакета, накинув рюкзак на плечо, и старалась не увязнуть в снегу каблуками, щурясь от заходящего солнца.
