– Клара Порфирьевна, этот вопрос мне ясен. Спасибо, что сказали. Но там, на месте убийства, вы ведь не только горожан и активистов-экологов имели в виду, но и…
– Коллег? И тех, кто явился сюда якобы помогать моему сыну? Они его тоже ненавидели. Я это знаю.
– Но Клара Порфирьевна…
– Митинги мирные закончились беспорядками и столкновениями с полицией. Задержаниями. Вам это известно. Потом разгромили этот их палаточный лагерь у полигона, арестовали тех, кто там был. Местные сотрудники полиции оказались в ситуации, когда… их винили, их ненавидели. А они… в свою очередь, обвинили и возненавидели моего сына – якобы за то, что он все здесь в городе замутил и разрушил их привычную жизнь. Этот начальник здешнего УВД майор… немец…
– Вальтер Ригель?
– Вам он хорошо знаком, кажется. – Кабанова смотрела на Катю в упор. – Так вот. Он назвал моего сына «жабой». И хотел его ударить по лицу. Его удержали. Это связано с тем происшествием на свадьбе, когда от майора сбежала его невеста.
Кабанова снова выпустила дым из ноздрей, как дракон.
– Он бросился на Лесика с кулаками. А сейчас он во главе следственно-оперативной группы по раскрытию убийства моего сына. И с Кляповым, пиарщиком, тоже какая-то мутная история была. Вам предстоит докопаться. И с его помощником Аристархом Бояриновым тоже что-то темное на уровне слухов. И со вторым помощником, который Эпштейн, он вообще скользкий тип. Но самый худший из них – этот из 66-го отдела. Борщов. Вы им не верьте, Катя. Что бы они вам ни говорили. Не верьте ни единому слову. Они – лгуны. Хотя вроде как они и на нашей, на моей стороне, сейчас. Делают вид, что расследуют, хотят помочь. Но они все ненавидели моего Лесика. Он мне сам говорил об этом. Он был умный мальчик. Чуткий. Он получал угрозы.
– Неужели от них? Своих коллег?
– Нет. Хотя… это же были анонимные угрозы. Угрожали экологи-активисты. Разбить ему голову и лицо могли и они тоже. И какой-то ненормальный осатаневший горожанин. Так что много подозреваемых. Но вы должны отыскать мне настоящего убийцу. Понимаете?
– А если это задание мне не по силам?
– А мне больше не на кого опереться здесь. – Вся суровость в голосе Кабановой пропала, в голосе слышались слезы, она почти умоляла. – Я совсем одна… мой сын, младший, он такой мягкотелый. Он не сможет отомстить за брата. А жена моего сына… Ульяна, она… никогда его не любила. Возможно, она даже рада сейчас, что стала богатой вдовой. Помогите мне! Пожалуйста… я вас прошу как женщина – женщину… Я прошу вас… я очень прошу!
– Я постараюсь, Клара Порфирьевна. Сделаю, что смогу. Я останусь здесь, в Староказарменске. Попрошу у шефа Пресс-центра официальную командировку. Он не откажет.
– И вы будете держать меня в курсе всего?
– Да, конечно. Напоследок я хочу спросить вас – когда вы сами видели в последний раз сына? Чем он был занят? Может быть, приезжал к вам, звонил?
– Он позвонил мне примерно в семь вечера вчера. – Кабанова умолкла, затем собралась с духом. – Сказал, что у него все хорошо, он встречается с Ульяной в ресторане – там, возле Малаховки, где он себе дом построил, есть загородный ресторан.
– Они с женой вечером отправились в ресторан? – уточнила Катя.
– Они там встретились. Дело в том, что они до этого крупно поссорились. И Ульяна уехала из дома. Это случилось примерно за неделю до… смерти Лесика. А вчера вечером они договорились встретиться – вроде как… не знаю, сын уклонился от моих вопросов. То ли они решили помириться, то ли обговорить условия развода. Лесик со мной не делился. Относился к этому болезненно. Он обожал жену, а она… она такая стерва, Катя. Вы и ей не верьте. Прекрасная хищница. Она вышла за него только ради денег. Я знаю, что они встретились в ресторане вчера вечером. И туда заявился мой сын.
– Ваш младший сын?
– Петя. Он мне сам сообщил сегодня, когда стало известно об убийстве. Только не сказал, что он там забыл в ресторане, где третий лишний.
– Как называется ресторан?
– «Сказка». В Малаховке еще с позапрошлого века была известная дача «Сказка», ее сломали. А ресторан решил сохранить историческое название. Это недалеко от синагоги. Вы найдете.
Глава 4
Сказка
Расставшись с Кларой Порфирьевной Кабановой, Катя решила ехать не в Староказарменский УВД, а сначала в эту самую «Сказку». В глубине души она никак не могла определиться – правильно ли сделала, приняв предложение Кабановой. Восемьдесят процентов за то, что это неверное, спонтанное, необдуманное решение. И она с этим делом еще хлебнет. Но потом перед ней возникало лицо Кабановой – измученное, искаженное гримасой страдания и боли, лицо матери… Появлялось острое чувство жалости к ней. И сомнения таяли.
Ладно. Посмотрим, что из всего этого выйдет.
Катя мало верила в то, что она сама сможет отыскать убийцу. Она начинала это дело без веры в себя, без своего обычного репортерского азарта. Она, наверное, просто не смогла ответить «нет», когда мать, потерявшая сына, умоляла ее о помощи. За последнюю соломинку хваталась… Катя так себя и ощущала в этом деле – соломинкой. И репортажа из этой истории тоже не выйдет.
«Сразу за синагогой» – это определение оказалось довольно растяжимым, туманным и неточным. Ресторан «Сказка» располагался рядом с банкетно-банным комплексом «Малаховский очаг» почти на самой трассе – на Быковском шоссе. Катя прикинула расстояние от шоссе до полигона – десять километров.
Внутри «Сказка» поражала помпезным и нелепым убранством – лепнина и позолота, бархатные шторы, банкетные залы на сотню гостей. В одном из таких залов она поймала метрдотеля и, показав удостоверение, сообщила, что хотела бы опросить официантов, работавших вчера вечером.
– Хлопова? – уточнил метрдотель. – К нему утром уже полицейские приезжали. Допрашивали. А вы…
– Я по поручению прокурора. – Катя оглядывала пустой зал.
В дальнем конце – алый балдахин. Под ним стол как на пирах. И два самых настоящих позолоченных трона. Прямо царское место.
– Это для жениха и невесты, – пояснил метрдотель. – Чтобы было парадно. А Хлопов вчера работал в каминном зале. Там приватная атмосфера. – Он указал на дверь и повел туда Катю.
Официант Хлопов хлопотал в каминном зале один, стелил чистые крахмальные скатерти на столы.
– Прямо к открытию сегодня полиция приехала, когда мы приходим на работу и кухня открывается, а для посетителей еще закрыто, – объявил он Кате недовольно. – Я все рассказал, что видел.
– Меня интересует супружеская пара, которая встретилась здесь вчера вечером и…
– Этот тип, строитель заводов, владелец отелей, газет, пароходов, его у нас по кабельному часто раньше показывали, – произнес официант. – Он из Малаховки сам, купил дачу бывшую то ли Глиэра композитора, то ли еврейской детской коммуны – в общем, памятник истории и оставил от него только фасад, такой особняк отгрохал за забором. Если мусорный завод свой воздвиг бы, вообще, наверное, все скупил бы на корню.
