– Потому что все снова вранье!
Гектор встал и вышел из кабинета. Вернулся через минуту с ноутбуком.
– Все твое здесь, да, Миша? Можно, мы глянем? – спросил он.
– А тебе разве надо мое разрешение? – усмехнулся Эпштейн и затем резким жестом протянул руки Вилли. – Ну, закуй меня в кандалы, немецкий хам.
– Ругань не поможет, – тихо заметила Катя. – Можете хранить в тайне имя своей дамы. Все равно ее показания – алиби, которому веры нет.
– Не вздумай куда-то свалить, – предупредил его Вилли Ригель. – Не я, так Фима тебя из-под земли достанет, если что.
– А если ничего? – спросил Эпштейн и показал ему средний палец.
Глава 36
Прототип героя романа
Лиза Оболенская приехала в издательство за авторскими экземплярами. Забрала книги – все пойдут на автографы. Одна останется ей на память. Герои, персонажи, прототип…
Этой ночью она проснулась в темноте в своей постели, время – четыре утра. По окну ее спальни метнулся луч света от полицейского фонаря. Лиза встала и подошла к окну. Вилли Ригель стоял на детской площадке. Погасил фонарик. Смотрел на ее окно. Сел на детскую качалку, вытянул ноги, скрестил руки на груди. Пост принял. Пост сдал. (В отделе полиции только закончилась ночная эпопея с задержанием «филиала Кащенко» и водворением его в камеры. А после, когда все затихло, ноги сами принесли бессонного майора Ригеля к дому его сбежавшей невесты.)
Лиза неотрывно смотрела на него из окна. И вспоминала день в июне – субботу, за два месяца до их несостоявшейся свадьбы. День такой счастливый, наполненный солнцем, незабываемый, хотя вроде самый обычный.
Они в тот день проснулись в половине двенадцатого. Лиза села в постели и глянула на часы.
– Наконец-то выспались! И у тебя, Вилли Ригель, два выходных. На чем это записать? А у меня планы.
– У меня тоже планы. – Он приподнялся на локтях и хотел ее поцеловать.
– Меня бесит твой идеальный пробор. – Лиза ловко уклонилась от поцелуев. – Это просто невозможно, что после всего, что ты вытворял ночью…
– А что я сделал? Ну-ка, напомни.
– После всего – пробор идеальный! Нет, я этого не вынесу. Я сейчас разрушу всю эту гармонию! – Лиза сама протянула руки к нему и взлохматила его русые волосы. Челка упала на глаза Вилли Ригеля. – Вот так. Теперь слушай – наши планы на эти выходные.
– Яволь.
– Завтра, в воскресенье, мы едем к моим родителям на дачу. Мама сказала про тебя: он и в школе был мальчик решительный, готовый на крайности. Он просто так от тебя не отступится.
– Твоя мама – мудрая женщина, Лизбет.
– А папа на это сказал – кстати, ему звонил ваш начальник ГУВД, он папин ученик – так вот, мой папа сказал, что ты самый молодой и самый перспективный начальник полиции в области. И в следующем году тебе через звание присвоят полковника, согласно должности. И что ты, возможно, станешь генералом в сорок. Мой папа стал генералом в сорок шесть. А ты его, по его же словам, обойдешь.
– Какой из меня генерал? – Вилли Ригель усмехнулся. – Значит, в воскресенье к твоим. А сегодня тогда мы с тобой не вылезаем из постели, потому что я хочу…
– Сегодня мы по магазинам, Вилли Ригель. – Лиза снова хищно взлохматила его русые волосы, добиваясь художественного беспорядка, ибо немецкий идеальный пробор как-то сам собой начал укладываться вновь. – Я на этих бесконечных процессах в суде заработала кучу денег. И за книгу мне заплатили. Так что все будем проматывать красиво и бездарно. Я хочу постельное белье египетского хлопка. В Zara home есть такое стильное…
– Мне все равно, какое постельное белье. Лизочка, меня интересует не это.
– Я знаю, что тебя интересует. А я хочу красивый стильный дом для нас. Я так привыкла, Вилли Ригель.
– Яволь. Покорный раб своей госпожи. Только сначала покажу, кто в нашем доме настоящий хозяин…
Лиза вывернулась из его объятий. Вскочила, накинула коротенький синий шелковый халатик и ринулась к комоду. Начала лихорадочно искать что-то в ящике среди кружевных трусиков и бра.
– У меня задержка пять дней. Да где же они были… черт… А, вот!
Она схватила коробку тестов на беременность и метнулась в туалет.
Через три минуты аккуратный стук в дверь.
– Кто тамммммммм? Маленькие фрицы? – Голос Вилли Ригеля. – Кто на подходе? Мальчик Гензель или девочка Гретель?
– Только попробуй сюда вломиться! – Лиза смотрела на тест-полоску. – Мы четко условились – это сакральное место для медитаций.
– Мне не терпится знать, кто… кто же там из маленьких фрицев уже… здесь, у нас? Лизочка, да? Да?
Она вышла. Вилли Ригель прислонился спиной к встроенному шкафу. В чем мать родила, он всегда любил показывать ей свое атлетическое тело. Это было его маленькой слабостью и хвастовством.
– Какая у тебя физиономия сейчас довольная, Вилли Ригель.
– Натюрлих! Гензель или Гретель? – Он улыбался. – Дай мне свою бумажку. Буду здесь у сердца носить.
– На, на! – Она помахала ему перед носом тестером и показала язык. – Одна полоска. Маленькие фрицы пока обойдутся.
– Значит, не в этот раз, оба-на. – Он вздохнул. – Померания не отступает и не сдается, Лизбет.
– Мы уже это с тобой обсуждали. Сейчас не время заводить ребенка, Вилли Ригель. Мои родители оба больны, у меня с ними то и дело сплошные больницы, клиники. У меня адвокатская практика. Такие дела, которые я бросить не могу, это дело чести. И потом, я хочу спокойно писать книги. Ты себе не можешь представить – что это такое, какой это кайф. – Лиза покачала головой. – Я не могу отодвинуть книги в сторону ради ребенка. Нет, только не сейчас. Может, позже… Но сейчас – нет. Книги, где ты прототип, имели такой успех у читателей. Ты как персонаж безумно нравишься дамам!
Про книги они заговорили вновь уже в торговом центре, обойдя по велению и хотению Лизы более десятка магазинов. Лиза подвела его к витрине книжного, где разглядела через стекло на столе «на выкладке» бестселлеров свой детективный роман.
– Супер! И во многом благодаря тебе, Вилли Ригель.
– Я все читал. – Он улыбался. – Я там такой у тебя бодигард, телохранитель этой твоей адвокатши. Кстати, там я ее законный муж. Но мне нравится другой – который начальник убойного отдела, майор. Он на меня все же больше похож.
– Они оба – ты. – Лиза смотрела на него на этот раз серьезно, не насмешничала. – Сказал же мне – не потерплю, что ты по три часа в день будешь сочинять про каких-то чужих парней. Вот я и сочиняю про тебя. Эти двое персонажей – они ты.
– Ты меня таким видишь?
– Да. – Она наклонила голову. – Ты бесконечно сложный. Но в книгах ты такой. Знаешь, я хотела телохранителя сделать, как ты – этническим немцем. И дать ему имя… ты Вальтер Ригель, а он Вальтер Бухгольц. Но моя редактор сказала – что вы, нельзя, немца читатели наши никогда не полюбят. Дайте ему обязательно русскую фамилию. Ты представляешь? Нет, ты представляешь?! Знаешь, у меня насчет власти нет уже никаких иллюзий давно, но у меня сейчас большие претензии не к власти, а к нашему доброму, милосердному и великодушному народу. Что он вообще о себе вообразил?
