Гектор молчал.
– Но я ей этого не позволю, Гек, – Вилли Ригель подошел к ноутбуку, выключил видеорегистратор и удалил всю запись. – Катя?
– И я не позволю.
– Значит, теперь мы втроем остались. Минус твой долбанный 66-й отдел и минус прокурорша, – Вилли Ригель протянул Геку руку. – Нам надо найти настоящего убийцу. Нам троим. Ты будешь наш командир.
Гектор крепко сжал его руку. Катя… она глянула на них и протянула Гектору свою руку. Он взял ее, сжал тоже крепко.
– Нет, Вилли, командир наш в этом деле ты, – сказал он. – Лучшего бы я себе и на войне не выбрал.
– Нам надо поднажать, – Вилли Ригель кивнул. – Но сегодня мы все на эмоциях. Надо успокоиться сначала. Знаете что, команда моя… а поехали сейчас в лес на озеро, купим мяса, запалим костер в лесу. Посидим. К черту работу на сегодня. Айда?
– Поехали ко мне домой. В Серебряный Бор, – сказал Гектор. – Все эти годы никаких гостей. Я туда, кроме сиделки и горничной, никого не пускал. Я вас прошу… моих друзей… оказать мне великую честь…
– Ладно. Катя? – Вилли Ригель снова коротко обратился к Кате.
– И я… я тоже поеду с вами.
– Дайте мне пятнадцать минут, я все здесь раскидаю, оставлю за себя начальника кадров за старшего. И Ухова… И в гражданку переоденусь. Сбежим все с работы, поедем к тебе в гости, Гек.
Через четверть часа они садились в «Гелендваген».
– Я сегодня поведу твою крутую немецкую тачку, дай мне порулить. – Вилли улыбнулся и сам сел за руль, Гектор отдал ему ключи. – А ты расслабься, братан. Я тебе покажу, что такое настоящее ралли. Только нам по пути надо за едой заехать в супермаркет, раз у тебя дома одно овощное пюре для отца.
– Я вас с ним познакомлю, – ответил Гектор.
Он посадил Катю сзади. А сам сел на пассажирское рядом с Ригелем. И они отправились в разгар рабочего дня в Серебряный Бор.
Глава 42
Серебряный бор. «Новые дворяне»
По дороге в Серебряный Бор остановились у оптового супермаркета. В торговом зале Гектор сразу загрузил в тележку упаковки немецкого пива, бутылки французского вина и очень дорогого коньяка. Вилли Ригель и Катя набрали еды. Расплатились в складчину.
«Поместье» генерал-полковника Борщова располагалось в лесу недалеко от знаменитого Серебряноборского пляжа, скрываясь за высоченным зеленым забором с массивными воротами. По дороге Гектор позвонил домой и отпустил горничную – «чтобы не мелькала». Особняк оказался приземистым кирпичным строением в два этажа, чем-то похожим на фабричный корпус. Участок, соединенный из трех, и правда был очень большим, но целиком зарос – лес, кустарник. Сюда не приглашали садовников, не заботились о ландшафтном дизайне. В гараже – еще два черных внедорожника и гоночная машина «Порше». Гектор сразу отдал от нее ключи Вилли – покатаешься, братан, потом вернешь.
В холле с высоким потолком их встретила пожилая сиделка. Гектор сказал: «Мы к отцу». И повел их по первому этажу – мимо гостиной с зашторенными окнами и грандиозного генеральского кабинета со стеллажами – в комнату, больше напоминающую больничную палату. Здесь крепко пахло дезинфекцией и старческой мочой. Возле больничной кровати с кронштейнами в инвалидном кресле сидел крупный костистый старик в белесой шерстяной старушечьей кофте, как две капли воды похожей на знаменитый «итальянский вязаный кардиган». На столике рядом с ним – поильник и баночка детского яблочного пюре. Сиделка кормила генерала с ложки.
– Папа, это мои друзья, – сказал Гектор. – Катя и Вилли.
Старик в кресле не шелохнулся, не отреагировал ни на них, ни на сына.
– Он хочет еще пюре, Гектор Игоревич, – сообщила сиделка. – Он любит тертое яблочко.
– Ну, а теперь наверх, в мою берлогу. – Гектор повел их к себе на второй этаж. Продукты они пока оставили внизу в огромной кухне.
«Берлога» представляла из себя пустое пространство, лишенное перегородок. Практически весь второй этаж как лофт. Из мебели – два кожаных дивана и кресла вокруг низкого столика. Большая плазменная панель на стене. А дальше все как в спортзале. Маты, четыре грандиозных силовых тренажера, беговая дорожка. Железный шкаф. Две боксерские груши свисают с потолка. На стене на разной высоте укреплены кожаные подушки – это для отработки ударов ногой в прыжке. Дальше к окну – татами-ринг. Здесь же душевая кабина с эффектом парной бани. И у стены – железная узкая койка с аккуратно свернутым солдатским одеялом. На полу у стен – стопки книг. Катя посмотрела: «Иллиада», «Одиссея», «Семь столпов мудрости» Лоуренса Аравийского.
– Располагайтесь. Будьте как дома, – пригласил Гектор.
– Мы сначала посмотрим фотографии, – ответил на это Вилли Ригель. – Твои с братом. Все. И школьные, и где вы мелкие, и где взрослые… Я часто Лизины фото так смотрю. На душе сразу лучше делается.
Гектор молча достал два затрепанных альбома. Катя и Вилли сели на диван. Катя сняла пиджак от брючного костюма, осталась в черном кашемировом топе без рукавов. Гектор тоже снял пиджак и галстук, расстегнул ворот рубашки. Пододвинул кресло, и они голова к голове начали смотреть фотоснимки. Чук и Гек…
Они все спрашивали его – а это вы где? А это что? Он отвечал сначала очень тихо и скованно, затем как-то расслабился. Много фотографий… какие прекрасные лица близнецов.
Вилли Ригель взял пульт и включил стереосистему. Брайн Ферри, Reason or Rhyme…
Соул – блюз – фокстрот… Вилли Ригель встал, закружил вокруг них в медляке фокстрота – Катя отметила про себя, что Лиза прекрасно научила его танцевать в ночных джаз-клубах.
– Катя? – Он протянул к ней руку.
– Нет, я посижу.
– Гек, тогда ты со мной – на пару.
Гектор медленно встал. И вот они уже вдвоем танцевали этот темный разбойничий пряный фокстрот. Саксофон… ударник… рояль…
– И танго станцуем, Гек.
– Танго давай лучше там, Вилли. – Гектор кивнул в сторону татами. – Кто у нас в спортзал все рвался?
– О! Точно! – воскликнул Вилли Ригель. – Только кроме дедушкиного джаз-оркестра у тебя что-то круче для фона найдется?
Гектор нажал на пульт.
Катя вздрогнула и едва не уронила альбом с фото – Rammstein грянул из стерео.
– Гладиаторы хреновы! – Вилли через голову стащил с себя черную толстовку, обнажаясь, направляясь под «майн херц» к тататами. – Катя, делайте ставки!
Гектор расстегнул рубашку и снял ее. Катя увидела на его теле – накаченном теле атлета – множество шрамов.
И что началось на татами! Такое началось! Катя пару раз за сердце хваталась. Rammstеin гремел!
– Гек, тот приемчик…
– Здесь все дело в прыжке, Вилли…
– Я толстый для такого.
