Катя видела, что Вилли Ригель, могучий и отважный, близок к обмороку из-за кошачьей вони.
– Евгения Александровна Орлова? – деликатно осведомился Гектор.
– Да, а вы кто? Снова соседи на меня донос написали из-за кошек? – Она узрела полицейскую форму майора Ригеля – едва сдерживающегося, чтобы не зажать нос.
– Я адвокат вашего племянника Петра Кабанова, моя фамилия Борщов. Это моя помощница. А это начальник полиции майор Ригель. Мы к вам, профессор… Евгения Александровна, и вот по какому делу. Ваш племянник Петя признался в убийстве старшего брата Лесика.
Катя замерла. ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ОН ДЕЛАЕТ? КАК МОЖНО ВОТ ТАК?!
– Ох… я… я знала… Сразу, как услышала новости по телевизору, что Алексей… Лесик убит. Я знала с самого начала. – Орлова без сил опустилась на банкетку. – Так он сам признался? Я как увидела его на кладбище, сразу решила – он так и сделает. Он не сможет это скрывать. Жить с тяжким грузом на сердце. Он и так настрадался сверх меры с малых лет.
– Пройдем, сядем, поговорим? – Гектор наклонился к ней. – Обопритесь на мою руку. Давайте не здесь, а в комнате. Надо обсудить, как ему помочь. Как сделать, чтобы суд и присяжные… ведь будут присяжные… а они люди, простые обыватели… они непременно захотят понять мотивы. И, поняв, возможно, смягчатся сердцем.
Он повел ее в комнату, уговаривая, неся весь этот бред. Катя и Вилли шли следом, конвоируемые батальоном кошек, соскочивших с полок на стенах, поднявшихся с лежанок, выползших из своих домиков. Все это урчало, мяукало, терлось об ноги близкого к обмороку майора Вилли Ригеля…
– Петя признался в убийстве брата по мотиву неприязни, ненависти, Евгения Александровна, – Гектор усадил женщину на диван и сам сел рядом, – я его адвокат. Я в курсе трагедии, произошедшей у них дома почти четверть века назад, когда имел место тот ужасный несчастный случай.
– Какой несчастный случай? – Орлова посмотрела на него.
– Убийство малолетним ребенком другого малолетнего ребенка в ванной. Опасная бритва, оставленная там их отцом, впоследствии покончившим с собой. Раны, нанесенные четырехлетним Петей своему старшему брату, десятилетнему Лесику, когда тот попытался защитить маленького мальчика, близнеца Пети по имени Женя.
– Это все Петя вам рассказал?
– Да.
– Вы обманщик! – заявила Орлова ледяным тоном. – Вы все лжецы. Зачем вы явились ко мне? Кто вы такие?!
Катя видела – Гектор этого не ожидал. Но он быстро собрался. Вытащил из кармана удостоверение и предъявил ей.
– Полковник ФСБ? – Она глянула на него. – Это потому, что Клара прокурор и во всем этом замешана? Поэтому ФСБ расследует?
– Да.
– А зачем соврали мне?
– Мы всегда лжем. Профессия такая, Евгения Александровна. Ничего святого. Но весь вопрос в том, что ваш племянник Петя, и правда, сознался в убийстве брата. Хотя подробностей и причин не открыл. За этим мы к вам и приехали.
– Зачем?
– За правдой в этом деле. Вы же знаете правду?
– Я знаю. Это она… Клара хотела, чтобы никто правды никогда не узнал. И чтобы я молчала. А я ведь его сестра, я любила его… Он был моим единственным родным человеком. И он повесился…
– Вы говорите сейчас о первом муже Кабановой? О своем брате?
– Он тоже хотел, чтобы все узнали правду. Но она… Клара сказала – нет, я не позволю. И он этого не снес. Он не смог с этим жить. А мне она пригрозила: будешь распускать язык – я тебя уничтожу. Это ее любимое выражение. Она готова весь мир уничтожить ради…
– Ради кого?
– Ради него. Лесика. Будь он трижды проклят!
Кошки испугались ее истерического крика. Пестрой волной хлынули на кухню – прочь.
– Но он же пытался защитить младшего брата, близнеца.
– Да не было никогда никакого брата!
Они снова все замерли. Катя уже привыкла, что в этом деле – сплошные углы и повороты… Тени прошлого… Призраки… Однако и она сейчас растерялась. Что же это? Куда мы пришли?
– Не было брата? – Гектор и сам опешил. – Но как же тогда Женя…
– Она была девочкой. Его сестрой. Однояйцевые близнецы. Ближе их никого никогда не было в мире. Даже в том их ангельском возрасте.
– У Пети была сестра-близнец? – не выдержала Катя. – И это ее он убил бритвой в ванной в четыре года?
– Он никого не убивал. – Орлова сморщилась, став похожа в единый миг на старуху, и заплакала.
Кошки, услышав рыдания хозяйки, тут же вернулись. Окружили их.
– Евгения Александровна, милая, помогите нам разобраться. – Гектор придвинулся к ней, обнял ее за плечи. – Пожалуйста. Дело крайне запутанное. Племянник ваш в очень сложной ситуации. Пожалуйста, расскажите нам правду.
– Ради брата – его отца – расскажу все, столько лет молчала, пора. – Она всхлипывала, а сама прижималась к мощному плечу Гектора все плотнее, словно ища у него поддержки и защиты. – Только надо рассказывать с самого начала.
– Обязательно с начала. – Гектор заглядывал ей в глаза, кивал, подбадривал.
Катя, хоть и находилась в растерянности, отметила его чисто профессиональный очень высокий класс в умении «расположить, разговорить свидетеля».
– Клара боготворила Лесика с рождения. Это был ее сын – и только ее. Даже карьера, которой она дорожит и гордится, никогда не соперничала с ним в ее сердце. Лесик любил мать тоже очень сильно. У них была глубокая эмоциональная связь. Это я должна отметить. Потому что это правда. Он не любил отца… Он его не уважал. Он не был добрым и послушным ребенком. Порой он был злым и своевольным, как дьявол. Но мать он любил и слушал всегда. Даже взрослым. А когда был мальчишкой, не хотел ее делить ни с кем. И когда появились на свет близнецы… Это мой брат настоял на втором ребенке. Клара не хотела заводить еще детей. Но он все-таки уговорил жену. А вместо одного родились близнецы. Мальчик и девочка. Теперь я расскажу о близнецах вам.
– О Пете и Жене? Но они были малыши…
– Мне брат тогда позвонил из клиники – на восьмом месяце Кларе делали обследование. УЗИ это называется, да? Смотрели плод. Увидели, что близнецы… что один близнец-мальчик обнимает второго близнеца-девочку. В материнской утробе! Любовь… Любовь и нежность – они не имеют возраста. Это врожденные качества.
Они молчали. Слушали.
– И когда близнецы родились, то с самых первых месяцев они были как одно целое. Потом подросли к двум годам – всегда вместе, в обнимку. И позже тоже. Петя ее, девочку, нашу Женечку, всегда обнимал… Всегда ей отдавал все игрушки, улыбался ей, уступал. Клара к дочке относилась лучше, чем к нему. Ведь у нее имелся Лесик, так что другой мальчишка ей не был нужен. Но девочка сразу завоевала ее сердце. Клара с ней нянчилась. Она ею забавлялась, как куклой. Но она много работала. Это ведь прокуратура. Там день-деньской они на работе. Поэтому, как только близнецы чуть подросли, детьми начал заниматься отец, мой брат. Он был дантист, имел щадящий график, он сам выбирал себе время приема больных – работал в коммерческой клинике и славился. Ему шли навстречу, как многодетному отцу. Няньку они тогда не могли себе позволить нанять, денег не хватало. Он сам был их нянькой. А Лесик… он все эти четыре года дико переживал, что внимание матери переключилось на дочку. Он возненавидел Женю. И чем старше она становилась, тем крепче была его ненависть. Он дико ревновал ее к матери. Вы понимаете, о чем я?
