— Она свободный человек. В наших отношениях никто никого не держит, — оскалился Кроуфорд, показывая белые клыки.
Новость эта больно полоснула ножом по сердцу. Сьюки могла покинуть дом в любой момент, взять и уйти, не оборачиваясь. В их отношениях с альфой все было прозрачно, основывалось на доверии, принятии и любви, когда я была вынуждена терпеть ужение, подчиняться и жить в этом гребанном подвале, страшась каждого шороха в коридоре.
Наверное, что-то в моей мимике выдало непринятие, потому что Алекс слабо усмехнулся, подмечая для себя нечто важное. Это было неприятно. Я чувствовала себя униженной морально, загнанной в самый угол маленькой девочкой. Зная, что в ванной лежит тот самый порошок, я понимала, что мне нечего больше терять и бояться. Так больше продолжаться просто не может.
— Если ты думаешь, что я извинюсь за свое поведение — черта с два, — выплюнула я, и плевать было на то, как настороженно замер мужчина. — Вся ваша семейка больная на всю голову. Ты — психопат и насильник, а Сьюки со стокгольмским синдромом. Жертва, принимающая любою волю хозяина. Мне просто хотелось стереть эту самодовольную улыбочку с ее лживого милого личика. Уверена, слова мои были больнее ее пощечины, адресованной мне.
Глаза Кроуфорда блестели, капилляры в них лопнули. Буквально на моих глазах белки стали алыми, будто у настоящего дьявола, вгоняя в ужас. Брови альфы были опущены и сведены вместе, рот закрыт, губы сужены. Я молила о том, чтобы он что-то сказал.
Но он молчал, делая воздух вокруг нас тяжелым. Кинь топор — и он буквально зависнет.
В один момент он резко отодвинулся, от неожиданности я упала на пол. Кроуфорд ничего не сделал, чтобы предотвратить это. Наоборот, использовал несколько секунд, чтобы расстегнуть ремень и вытянуть его и петель.
— Алекс? — прошептала, не понимая, что он делает. Но вместо ответа повисла гробовую тишину.
Мужчина подхватил меня за талию, как домашнее животное, и бросил на постель. Не успела я приземлиться на мягкие перины, а он уже был там. Одно резкое движение — и ночная рубашка вместе с нижним бельем отлетели в сторону, будто груда ненужной рваной ткани.
— Алекс! — закричала я от растерянности, ведь кожа теперь горела от боли. Отдельные участки обильно покраснели, где-то даже виднелись порезы и сукровица. — Остановись! Рано или поздно нам придется поговорить…
Но он не слышал меня. Подтянув и сковав движения, Кроуфорд связал мои колени и локти своим кожаным ремнем. Теперь я оказалась связанной в позе эмбриона, будто какая-то игрушка. Тело изнывало от странной пытки: мышцы ныли, сводили судорогами; часть тела онемела, отдельные участки пульсировали, резали и кололи снова и снова. От каждого движения становилось только хуже, оставалось только не двигаться и дышать вполсилы.
— Теперь ты увидишь отличие, когда я делаю одолжение, а когда нет, — отрезал он, перевернув меня лицом в подушку.
Послышался шорох ткани, после чего мужские пальцы упали на ягодицы и сжали их, потянув на себя. Кроуфорд вошел в меня даже, не пытаясь подготовить к этому. Без внушения и даже какой-либо смазки. Сейчас я чувствовала себя кем-то вроде силиконового агрегата для снятия стресса.
Его движения были быстрыми, резкими, глубокими. Будто у робота, действовавшего по заданной программе. Прикусив губами подушку, я старалась не думать о том, что происходит. Не слышать его стоны, шлепки и не чувствовать, как подрагивает его член внутри меня. Но слезы все равно безостановочно текли по щекам, будто какой-то независимый от меня побочный эффект.
Снова, снова и снова… Толчок, толчок и еще раз толчок…
— Я всегда буду желать тебя, лишь услышав запах. Всегда мой член будет стоять колом лишь от одного вида тебя. И я буду трахать тебя так часто, как позволит время, — прокричал он, делая голос непривычно низким. С размаха Кроуфорд ударил меня по ягодице, подарив мощный шлепок, затем еще один и еще… — Но ты не та, кто смеет играть со мной в какие-то игры. За каждое неповиновение — наказание. В нашем мире нет сострадания, выживают сильнейшие. Не знаю, что там тебе рассказала Сьюки, но если ты будешь так вести себя дальше, я найду способ избавиться от тебя раз и навсегда!
Его семя разлилось по мне, стекая по ногам. Кроуфод перевернул меня вверх тормашками и подержал так какое-то время. Видимо, чтобы акт зачатия был плодотворнее.
— Лучше бы тебе забеременеть побыстрее, дорогая, — сказал он с угрозой в голосе, от которой по телу прошли мурашки. — Ребенок сплотит нашу со Сьюки семью, а ты заживешь спокойно.
Как только Алекс развязал ремни и бросил мое тело на кровать, я ощутила, как проваливаюсь куда-то вглубь сознания. Это была точка невозврата. Самые черные эмоции, что были внутри, давили снова и снова, тело дрожало, слезы лились ручьем.
— Ты не уйдешь? — без капли эмоций поинтересовалась я хриплым голосом, так и не пошевелившись. Теплое тело Кроуфорда все еще ощущалось позади. Почему-то казалось, что он непрерывно смотрит на меня.
— Сегодня я останусь здесь, — поставил меня он перед фактом.
Тогда я все для себя решила. Сделала один-единственный шаг в сторону, и тот в пустоту. Сказав альфе, что хочу в туалет, с трудом добралась до ванной и, запершись изнутри, открыла воду. Опустошив стакан с зубной щеткой, высыпала туда содержимое колбы. Удивительно, но порошок мгновенно растворился в воде.
— За тебя, Клара, — подняв свой последний тост, я улыбнулась отражению, вспоминая самые прекрасные дни. Моей сестре не нужна была новая я: безвольная рабыня. Такая Руби может только навредить, а не помочь. И если есть хоть один шанс сделать ее жизнь лучше, так это выпить этот странный напиток. Если это поможет спастись — хорошо. Нет — тоже не плохо. Но еще один такой вечер я просто не переживу. Он сведет меня с ума. Доведет до шизофрении.
Вода оказалась сладкой, приторной до безумия. Когда я допивала последние капли, в дверь постучал Алекс, словно почувствовав что-то.
— Руби! Тебя нет уже десять минут. Если ты сейчас же не откроешь, я взломаю дверь, — торопливо бросил он.
Отбросив стакан в сторону, я ехидно улыбнулась, выходя из ванной. Он казался обеспокоенным, чем совершенно отличалась от того Кроуфорда, что предстал передо мной пару минут назад.
— Толчок свободен, альфа, — съязвила я, молча ложась в постель и закутываясь с головой. Оставалось только ждать. Чего? Я и сама понятия не имела.
Сознание отключилось почти сразу, и я впала в глубокий сон. Но, увы, ненадолго… Резко подорвавшись с постели от сильной тошноты, пребывая в смутном сознании, рванула в ванную комнату, чтобы опустошить желудок.
Внутренности будто скрутили в тугой узел, легкие вырывались наружу. И нарастала сильная режущая боль между ног, она пульсировала и сжималась все сильнее и сильнее. В какой-то момент силы кончились, и я упала безвольной куклой на пол, чувствую под собой мокрую лужу. Это была кровь.
— Черт, — Алекс, который, видимо, все это время стоял рядом, подскочил ко мне, пытаясь поднять на руку, но тело сковали судороги, а из губ полилась странная пена. Мужчина боялся коснуться, чтобы не навредить. Его ладонь зависла в полуметре, а глаза растерянно метались из стороны в сторону, пытаясь найти выход. — Руби…
