— Ублюдок, — прорычал Куракин.
Он лежал на пышной кровати, приложив к недавно сломанному и уже починенному школьной медсестрой носу полотенце с замотанным льдом. К сожалению, не все физические увечья в одно мгновенье можно было нейтрализовать магией.
— Тимофеич! Куда ты делся, засранец?! Тимофеич!
Перед высокородным появился пожилой домовой — в крохотной, будто снятой с игрушки ливреи, маленьких башмачках и старом парике. Вообще, администрацией школы не приветствовались домашние любимцы или слуги, но у Куракина-Старшего имелось удивительная способность уговаривать любого. С директором же вообще особых проблем не возникло. Поэтому один из личных домовых фамилии переехал вслед за сыном в Терново на весь учебный год.
— Тимофеич, принеси еще льда.
— Сию минуту, господин. До кухни лишь сбегаю.
— Смотри не трогай никого из сородичей! — крикнул уже в пустоту Куракин. — Только школьных блох мне не хватало.
— Блохи на домовых не живут, — негромко сказал Горленко, — и, Саша, по поводу домовых, ты бы не ругал их так. У стен есть уши.
— Да что они мне сделают? Пусть катятся, проклятые отбросы.
Куракин с досады пнул ближайшее к нему пустое кресло и поднялся на ноги. Он решительно приблизился к зеркалу, принявшись себя разглядывать.
— Горбинка останется.
— Не останется. Силой поправишь, — подал голос Аганин, развалившийся на диване.
— Из-за этого ублюдка еще и силу тратить.
— Не прибедняйся, не рожденный. Лучше скажи, что делать будешь? — поинтересовался Сергей.
— Надо жалобу в Конклав чиркнуть, — пробасил Тинеев. — У меня и знакомый есть.
— Жалобу в Конклав чиркнуть, — передразнил его низким голосом Куракин. — Козлович уже готовый отчет отправил. Не будет ничего. Я первый магию против правил применил, а он лишь защищался.
— Однако каков пацан, — усмехнулся Аганин. — Видели, сколько в нем мощи? Если бы не наша защита, Сашке бы там голову разворотило.
— Уникум, — процедил Куракин, точно ругательство. — Ненавижу их. Выскочки, которые не знают своего места.
— Так что ты делать будешь? — повторил свой вопрос Аганин.
— Я уничтожу этого недоумка. Он еще пожалеет, что связался со мной.
— Подвести под отчисление ученика лишь за то, что проиграл ему на дуэли? — заволновался Горленко. — Все ведь закончено. Ты омыл свою честь кровью…
— Ты, видимо, не понял, что я имел в виду, когда сказал уничтожить.
Глаза Куракина пылали чистой силой, среди которой плясали сполохи огня — его природной стихии. Казалось, еще немного, и Александр вспыхнет сам. Горленко поежился и испуганно опустил глаза. Отступил, как и всегда, не в силах противостоять сильному.
— Скажу больше, — добавил Куракин. — Вы мне в этом поможете. А теперь давайте думать, как сделать так, чтобы Кузнецов исчез из нашей жизни?
Глава 10
Пробуждение было приятным. Я впервые за долгое время выспался вдоволь. За окошком светило солнце, торопливо щебетали птицы, боясь не успеть наговориться перед обретающей силу осенью, пахло чем-то сдобным и вкусным.
Ни Байкова, ни Рамиля в комнате не оказалось. Запоздало я понял, что сейчас уже ни много ни мало день, получается, кое-кто прогулял учебу. Странно, но меня это не особо заботило. К тому же сонное оцепенение все не проходило.
Я неторопливо добрел до душа, почистил зубы и уже потом оделся. Куда мне теперь идти — вопрос. Настенные часы свидетельствовали, что я не только пропустил пять уроков (сейчас шел шестой), но и прохлопал обед. Обидно, потому что есть хотелось сильно. Пока я размышлял над извечным вопросом «что делать?», в комнату вошел Якут. Без стука, будто к себе домой.
— Как раз вовремя проснулся, — сказал он без всяких предисловий. — Пойдем, тебя уже ждут.
И, не дожидаясь ответа, вышел наружу. Пришлось догонять странного тренера-учителя, потому что кто именно и где ждет я так и не понял. На Якуте был привычно накинут его фартук, под которым виднелась старенькая, потертая футболка. Однако теперь, двигаясь за ним, я разглядел, насколько физически развит учитель.
Он не был похож на обычного раздутого бодибилдера — скорее крепкий жилистый мужичок. Но вместе с тем мышцы под одеждой бугрились и перекатывались при каждом движении. И чувствовалась в нем потаенная, скрытая от всех мощь. Я в очередной раз попытался прикинуть, сколько же лет Якуту. И бросил это бесполезное занятие, вспомнив кабинет Козловича и его старые фотографии на стене.
Кстати, о кураторе, именно к нему мы и направлялись. То есть в главное здание, на второй этаж, в уже ставший родным коридор с зелеными обоями. Лишь в самом конце Якут молчаливо показал на скамью, и без стука (опять!) вошел к заведующей учебной частью, не плотно притворив дверь. За что ему огромное спасибо, потому что мне теперь стали слышны голоса собравшихся внутри.
— Он унизил представителя высокого рода, — сказал Сутулый. — Лучшим решением сейчас было бы попросту исключить его.
— Интересно за что? — резко ответил ему Козлович, не скрывая недовольства. — Он не нарушил ни одного правила школы. Что до дуэли, в случае несоблюдения кодекса и угрозы собственной жизни, потерпевшая сторона может применить весь магический арсенал, которым обладает.
— Но уникум не способен контролировать собственные силы, — я почти забыл голос директора. — Ведь оно так и есть.
— Нет, — ответил Якут. — По моим наблюдениям, уникум пока не может использовать силу. Выброс спровоцировал артефакт.
— Забавное колечко, кстати, — заметила Елизавета Карловна, — помнится, Байков-Старший сделал его еще на первом курсе. До распределения. А ведь какой талантливый артефактор был. Жаль, что так все вышло… Ладно, господа и дамы, давайте решать по мальчику. На мой взгляд, его надо оставлять. Я была там и видела структуру и плотность выброса. Если с Кузнецовым поработать, то из него выйдет крепкий маг, классом не ниже мастера.
— Я определил его минимум в искусники, — вставил свое слово Якут.
Дальше слушать стало совершенно невозможно, потому что говорить принялись в два-три голоса. Учителя горячо спорили по поводу моей скромной персоны. И самое забавное, спроси они меня: «Готов ли ты исправиться и впредь не совершать подобное?», я вряд ли мог ответить нечто вразумительное.
Мне трудно было нормально рассказать обо всем, что стряслось вчера. Я больше ощущал и чувствовал, чем анализировал произошедшее. К тому же случилось все так быстро и недавно (казалось, я только что закрыл глаза, а открыл уже в комнате), что и выводы какие-то еще не получилось сформировать. Что я понял?
Куракин применил атакующее заклинание, я, с помощью кольца Байкова, смог ответить ударом на удар. Высокородный упал, а перед глазами появился Якут. И все. На мгновение в груди похолодело. А не убил ли я Куракина? Хотя Сутулый говорил об унижении высокого рода. Вряд ли у них это синоним убийству. Но тревога так и не ушла. Поэтому, когда дверь наконец широко открылась и Якут жестом пригласил меня войти, в горле пересохло.
