— И ты каждый день об этом забываешь, — с тоном уставшего преподавателя бросила Терлецкая, уже направившись к флигелю. Я усмехнулся и тоже побежал переодеваться.
— Макс, что высокородная, сказала, когда ты сможешь лишить ее силы? — спросил Рамиль, как только я вошел.
— Не пори чушь.
— Максим, я надеюсь, что ты не собираешься играть с огнем? — сурово спросил Байков.
— Нет, конечно, Терлецкая же неинициирована к стихийной магии. Какой она маг огня?
— Ты понимаешь о чем я.
— Да ничего серьезного, само собой. Я же не самоубийца.
Сказал, а сам подумал, сколько правды в моих словах? Как-то в последнее время все запуталось. Я привык считать, что высокородные гады и их надо ненавидеть. И вдруг оказалось, что среди них есть, такие, как Горленко. Да и Света не сказать, чтобы последняя стерва. Нет, она была иногда такой для посторонних. Но если найти с ней общий язык…
— А чем у нас пахнет? — вдруг почувствовал я странный запах.
— Здрасьте, герой-любовник вернулся на грешную землю, — фыркнул Рамиль. — Второй день с открытым окном спим. Не продохнуть. Лучше спроси своего банника, чего он придумал.
— Потапыч! Потапыч! Вот ведь жук. Дом открываю, тебя призываю, дверь — дверями, петли — петлями…
— Ну что опять? — материализовался передо мной последний житель Горелого хутора.
— Чем пахнет?
— Известно чем, брагой. Ты ж запретил самогонку воровать, вот я ее тут поставил.
— Я запретил конфликтовать с домовыми.
— Я так и сказал, — пожал плечами Потапыч. — Вот теперича бидон зарядил. Брага будет готова, тогда и можно и самогоночку выгнать.
— Мы же по поводу пьянок договаривались.
— Так я только по праздникам. Сегодня вот всемирный день науки. Завтра день офтармо… афтальма… Глазнюка, в общем. Потом день почтения православного святого Зиновия.
— Значит, ты и к ученым относишься, и к глазнюкам, и православным?
— Ежели нужда есть, можно и полюбопытствовать. Да ты не вращай глазами так и зубами не скрежещи, а то в порошок сотрешь. Я же себе меру знаю.
— Ладно, а где ты этот бидон поставил? — я еще раз осмотрел комнату. Спрятать здесь что-то особо и негде было.
— Я ж не дурень какой, — усмехнулся Потапыч. — Я кладовочку сделал, туда бидон схоронил, а из нее уже сюда вроде трубки вывел, чтобы воздух выходил.
— Ты владеешь пространственной магией? — удивился Байков.
— Да чего ею владеть? — пожал плечами банник. — Дело плевое, коли сноровка есть.
— Ладно, мы еще об этом всем поговорим.
— Да хоть обговорись, — буркнул Потапыч и исчез.
Вот ведь хрыч старый. С другой стороны, свое обещание он сдержал, к домовым не лез. Последние и вовсе оказались благодарными существами. Моя одежда теперь не просто сияла чистотой каждый день, воротники школьных рубашек хрустели от избытка крахмала. Да и к обедам мне начали перепадать разные вкусняшки в виде небольших кексов с изюмом или кусков пирога. Пусть они и уничтожались друзьями быстрее, чем я успевал отщипнуть кусочек.
— Интересно, когда закончится этот бег? — в пустоту спросил Мишка, как только мы вышли.
— Меня больше всего интересует, когда закончатся наши вечерние разгрузки, — угрюмо парировал Рамиль.
— Тебе они, кстати, пошли на пользу. У тебя руки больше стали. И плечи. Ну, либо ты вливаешь силу в собственное тело, что вообще не гуд.
Насчет замечания Мишки я был спокоен. Рамик оказался самым слабым магом из нас всех. Хотя, конечно, выводы делать еще рано. Он и сам понимал это. Рассказывал, что если ничего не получится, то отработает контракт и уедет обратно в свою деревню, к отцу и матери. Правда, при этих словах глаза его наполнялись слезами. Магия ему нравилась, но грядущие экзамены могли стать большой проблемой, преодолеть которую он не сможет. Поэтому «качался» Рамиль вполне традиционными способами.
К слову об экзаменах, Козлович уже раздал билеты, чтобы мы готовились. По заклиналке необходимо было показать как минимум три простейших заклинаний на оценку не ниже удовлетворительно. Общеобразовательные предметы, такие как геральдика, этика и всякое такое оценивались лишь словом «зачет». Поэтому, в общем итоге, самыми страшными были руны и заклиналка.
— Кузнецов, мы бежим, а не ворон считаем, — оборвал мои мысли Якут.
И действительно, друзья уже порысили по проторенному пути, недоуменно оглядываясь на меня. Тренировка началась, а я все еще не мог собраться. Благо, на этот случай у Якута существовала мотивация в виде дополнительного круга. Которую я сходу и получил. Щедр и добр господин Филиппов. И это нам еще вечерние разгрузки не отменили.
Зато в последнее время бегать все «атлеты» действительно стали лучше. Даже те, кто не вкачивал силу в собственное тело. К примеру, Мишка мог легко отмотать километров пять, не беспокоясь, что его сердце выскочит из груди. Рамик же действительно окреп и теперь здоровенной каланчой выделялся среди всех нас.
Себя я не анализировал. Не время еще. Только все начало получаться. И заклинания, и контроль силы. Пусть не так хорошо, как могло было быть. Однако все великие дела начинаются с нескольких первых шагов. Важно их сделать. Поэтому я отбросил все лишние мысли и начал просто бегать, наверстывая упущенное. Иногда позаниматься обычной физической деятельностью, полностью отключив мозг, намного лучше, чем лежать на кровати и «отдыхать».
Друзья какое-то время держались рядом, но постепенно отстали. Я же наращивал темп, обгоняя одноклассников. Бежалось на удивление легко. Тело послушно отзывалось на малейший приказ и только теперь я понял, как Якут выдрессировал нас. Мы таскали тяжеленные ветки, перекидывали друг другу камни, прыгали с одного пня на пень, бегали, в конце концов. И из горстки железной руды стала вырисовываться самая настоящая сталь.
Мои глаза встретились со взглядом тяжелее, чем сплав, о котором я только что подумал. Та самая странная парочка замерла на очередном повороте. Щетинистый бородач сверлил меня взглядом, а его спутница в костюме словно плела заклинание. Я почувствовал, будто невидимая рука сдавливает мою макушку и оступился. В попытке смягчить падение, пришлось ухватиться за первое, что подвернулось. Оно оказалось мягким и теплым. Это мягкое коротко взвизгнуло и рухнуло на меня. При ближайшем рассмотрении неопознанный падающий объект идентифицировался, как Тихонова Вика. Вот так совпадение.
Что интересно, падать оказалось не больно. Скорее даже наоборот, чрезвычайно мягко.
— Кузнецов, ты офигел? — вкрадчиво спросила она.
— Выходит, что так, — согласился я.
Меня так дядя Коля еще научил. Мол, надо всегда соглашаться с женщинами, это ставит их в тупик. Правда, до сегодняшнего дня я считал, что он шутит. Куда уж там. Тихонова хлопала ресницами и решительно не знала, что сказать. Наконец она собралась с мыслями и поднялась на ноги.
