— Говори, — ответил я ему, при том, что коридоре со мной находились лишь Байков и Рамиль. Мишка побежал занимать места в столовой.
— В последнее время у меня стали пропадать вещи. Фамильное серебро, фарфоровые чашки, даже один прикроватный коврик.
В груди похолодело. В другой любой ситуации, я бы мог возмутиться. Мол, куда клонит Куракин и все такое. Вот только именно вчера я лицезрел Потапыча, который с важным видом прошел «к себе» со свернутым шерстяным рулончиком.
— Обвинение в воровстве весьма серьезны, — вмешался Байков. — Дело может дойти до Конклава.
— Поэтому я сейчас говорю с тобой. Мой домовой пришел к заключению, что действовал не маг. А домашний дух. И надо же, след привел именно к тебе, Кузнецов.
Отпираться было бессмысленно.
— Если ты хочешь намекнуть, что он действовал по моей просьбе, то это не так. Все вещи мы вернем в ближайшее время, — ответил я аристократу.
— Еще бы, но этого мало, — как-то слишком довольно ухмыльнулся Куракин. — Хозяин в ответе за своего домового, разве не так?
— Не так, — бодро отозвался Рамиль.
— Так, — угрюмо согласился я.
— Тогда мне нужна одна простая вещь. Провести обряд Заятия. Скажем, для малого кристалла.
— Нет, — вмешался Байков. — Это недопустимо.
— Тогда Кузнецов потеряет своего питомца. Домовой, которого провели на территорию незаконно, да еще вор, это может быть серьезно. Думай, времени тебе до завтрашнего дня. Встретимся у берега Смородинки, возле большого камня.
И весьма довольный собой Куракин ушел. А я, прежде чем повернуться к Байкову за объяснениями, потянулся к крестику. Банник вывалился на пол в распахнутом халате и крайне растрепанном состоянии. Ну, или наоборот, не столь важно. Видно, опять пробовал свои наливочки или настоечки.
— Хозяин, какого, собственно, рожна? — поинтересовался он, пытаясь сфокусировать на мне свой мутный взгляд
— Из всех учеников, у кого можно что-то украсть, ты выбрал Куракина! — я сжал кулаки, пытаясь себя сдержать. Потому что больше всего мне хотелось сейчас, чтобы Потапыч провалился сквозь землю. В прямом смысле. Или на него упал невесть откуда взявшийся камень.
— Ты напраслину не наводи, я не вор. Я лишь домовых жизни учу. Освобождаю их от бренности материального мира. Вот зазевался один такой, думает, что ничего с ним не произойдет, так надо ему для профилактики…
Потапыч сделал ритмичный жест рукой, будто насаживал кусок мяса на шампур. Мысленный камень над головой банника стал еще больше. Освободитель чертов!
— К тому же ты знал, что он тут незаконно? Ученикам нельзя домовых привозить.
— Как и банников, — отрезал Байков. — Ты понимаешь, чем теперь это грозит? Куракин требует от Максима провести обряд Заятия, чтобы тебя не вышвырнули отсюда.
Вот сейчас банник посерьезнел. Даже на мгновение протрезвел. Его маслянистые глаза забегали, а рука потянулась к трясущейся бороде.
— Да я ж без злого умысла. Я ж это, прости господи, по привычке. Гуляю, вижу, лежит без надобности. Взял по нужде того, другого. Все же для вас. Думаю, чай сядем пить, а у нас чашек даже хороших нет. Я же и зефир уже стащил. Хозяин, я все верну…
— Конечно вернешь, как-будто есть другие варианты, — оборвал его я. — Дима, расскажи лучше про это самое заятие.
— Раньше, когда дуэли были распространены намного чаще, да и назывались просто схватками, без всяких кодексов и правил, проигравшего зачастую убивали. Позже пришло понимание, что уничтожать сильного мага расточительно, придумали обряд Заятия. Ты наполняешь кристалл противника своей силой. Наполняешь почти доверху, чтобы у тебя осталось совсем чуть-чуть. Таким образом, ты не можешь теперь нанести ему вред, это раз. Два, он владеет большим количеством силы, которую способен применить куда хочет.
— А что за кристаллы? Я только о камнях душ слышал.
— По сути, это они и есть, лишь совсем скромные по объему. Камни душ названы так потому, что в них может уместиться, как ты понял, даже душа. А по энергоемкости выше нее ничего нет.
— Так что плохого в этом обряде? Ну дам я ему на время свою силу. Она же восстановится.
— А то, что он сможет использовать ее, а сила приведет к тебе. Это самое универсальное оружие преступников, чтобы замести следы. Поэтому никто не раздаривает свою силу направо и налево. Себе дороже.
— Надо просто отказаться от этого Потапыча и делов-то, — пожал плечами невозмутимый Рамиль.
— Это возможный вариант, — кивнул Байков. — Если ты избавишься от банника, то Куракину нечего будет тебе предъявить. Вроде, ты не знал о проделках подопечного, а когда все вскрылось, сделал правильные выводы.
— Хозяин, — подал голос Потапыч, — смилостивись. Меня же на Горелый Хутор обратно выгонят. Я же там сгину.
Признаться, я впервые видел его таким подавленным. Банник утратил свою обычную спесь, говорил не надменно и с высоты прожитых лет, а словно лаборант, смешавший не те реагенты. А задуматься действительно было над чем.
Если следовать логике, последнее, что мне хотелось бы — давать хоть толику своей силы Куракину. Да и восстанавливаться придется довольно долго. Знаю, уже почти исчерпывался после стычки с убийцей уникумов. Но банника было откровенно жаль. Не помню где, но как-то слышал: «Это сукин сын, но это наш сукин сын». Как-то привык я к нему. По-прежнему не до конца доверял, но чувствовал ответственность перед несуразным домашним духом. Наверное, стоило увидеть Потапыча в нынешнем состоянии, чтобы понять подобное.
Да и еще эта пространственная баня, которую мы с друзьями уже опробовали, личная полочка…
— Куракин не сможет использовать мою силу против меня, потому что об этом обряде знаем не только мы с ним, — сказал я друзьям.
— Здесь есть определенная логика, — ответил Байков. — Если где-то всплывет «твой след», то подозрения могут пасть на него.
— Ну, и зачем тогда все это Куракину? — спросил Рамиль. — Чисто ради кристалла с силой? Он их полные карманы накупить может.
Что самое интересное, в словах нашего татарского друга был смысл. Хуже нет, чем недооценивать врага. Тем более такого, как Куракин. Он явно не глуп, хоть и вспыльчив, но точно затеял какую-то свою игру. А тут еще мой банник влез, как коза в огород, попав во всевозможные ловушки. Эх, Потапыч, Потапыч.
— Надо пораскинуть мозгами, — сказал я. — Серьезно так пораскинуть.
За этим и прошел весь свободный вечер. Мишка с Рамилем были неумолимы в своих советах — надо любыми способами открещиваться от Потапыча. Максимов даже поговорку придумал: «У магов с будущим не может быть банников с прошлым». Димон сохранял нейтралитет, высказав все за и против каждого варианта. Потапыч с виноватым видом сидел перед кроватью и за весь вечер не произнес ни слова. На душе скребли кошки, но я понимал, что если поступлю «правильно», то сам себе этого не прощу.
