— Сейчас все увидишь, — улыбается Дан.
Мне становится не по себе. Я уверена в том, что парень задумал что-то, а потому мне немного боязно. Не люблю сюрпризы. Ровно с того момента, как мне сюрприз преподнесла подруга в день свадьбы.
15
Официант возвращается через несколько минут. Не один. С вереницей другой обслуги. Я вопросительно смотрю на Дана, но вслух спросить не решаюсь. Однако, судя по его ухмылке, все идет по плану.
В мгновение ока на небольшом столе появляются свечи и запотевшее ведерко со льдом, в котором охлаждается бутылка игристого вина. Рядом с нашим столиком, словно из-под земли материализуется скрипач и начинает играть что-то нежное, легкое, романтичное… Какой-то напев, что пробуждает теплые чувства, задевает струны души и внутри расцветают цветы, начинают порхать бабочки.
— О, прекрасная Екатерина! — откашлявшись, вдруг приподнимается из-за стола Дан. — Я так рад, что встретил тебя тогда… Среди суеты большого города… Среди невзрачных серых стен безликих зданий! Ты засияла словно солнце в пасмурный день…
От неожиданности я выпучиваю глаза и приоткрываю рот. Что это на него нашло? Пытаюсь сползти под стол, но мне это не удается…
— Екатерина… — тем временем, не обращая внимания на мой офигевший вид, продолжает Дан. — Я безмерно счастлив, что ты наконец-то свободна, ведь это… — он кивает официанту на бутылку шампанского и на бокалы, — ведь это значит, что ты готова принять меня в свои объятья!
На нас начинают коситься люди. Кто-то бормочет что-то вроде «русси» и начинают тихонько хихикать. А я понимаю, что готова провалиться сквозь землю, хотя… мы же и так под землей, по сути.
— Заткнись, а? — тихо, едва слышно рычу я, в надежде перекрыть его словесный понос. — Заглохни, умоляю, на нас же все смотрят!
Пытаться заткнуть этого болвана — глупая затея. Дан лишь хитро подмигивает мне и начинает говорить еще громче.
— Я хочу, чтобы мы были вместе и навсегда! Только так, никак иначе! — завершает свою речь Дан и поднимает свой бокал шампанского. — Шампанского всем! Я угощаю! Пусть люди порадуются за нас с моей милой Кэт!
— О, боже, какой идиот, — выдыхаю я, чувствуя, что щеки не просто краснеют, они горят огнем.
Кстати, как и уши… Догадываюсь, кто меня материт.
Поднимаю глаза на своего бывшего и подругу и едва заметно усмехаюсь. Так-то, ребята! Знай наших! Хотели испортить мне вечер? Получайте бумерангом в лоб!
Даня пристально смотрит на меня. Его ноздри гневно раздуваются и я в душе начинаю злорадствовать. Сам же виноват, променял меня на эту крысу, которая так удачно изображала из себя подругу. Да и Настя сейчас сконфужена не меньше моего, хотя и не имеет никакого отношения к шоу, которое устроил Дан.
— На брудершафт! — раздается над моей головой голос Дэниэла и я, от неожиданности, подскакиваю на ноги. — До дна!
Больше всего на свете мне хочется сейчас вылить ему шампанское на голову, а после, гордо расправив плечи, уйти. И меньше всего на свете мне хочется изображать из себя влюбленную дурочку, готовую целоваться на глазах у посетителей ресторана, обслуги, своего бывшего и его новой пассии…
Однако, я растягиваю губы в улыбке, выпиваю залпом шампанское и позволяю Дану поцеловать себя… Не просто чмокнуть в губы, а по-настоящему!
16
— И что это было? — растерянно шепчу я, когда Дан наконец выпускает меня из своих объятий.
— А как это называется? — хитро прищурился Дан.
— Зачем?
— Просто захотел тебя поцеловать, — усмехается он. — Не дрейфь, всего лишь игра на публику. Ты же хочешь утереть нос этим двум редискам?
— Игра, значит, — киваю я, уходя от вопроса. — Ты переиграл немного. Да нет, какое, к черту, немного! Ты спятил? Ты что за ахинею нес? Ты чего целоваться полез?
— Просто расслабься, сядь на свое место, и успокойся, — продолжает улыбаться он. — Не привлекай сейчас к себе внимание. Выскажешь все потом. Иначе весь мой план рухнет, и наши голубки поймут, что это был спектакль.
Я вне себя от злости. Да, конечно, жажда утереть нос этим предателям во мне не утихает, но вместе с тем приходит и понимание, что теперь обо мне самой подумают невесть что. Будто я знакома с ним давно, и ждала только момента, чтобы броситься к нему в объятия.
— Ты идиот, Дан… — сажусь обратно за стол и закрываю руками лицо. — Боже, откуда же ты свалился на мою голову…
— Я бы послан тебе свыше, детка, — ухмыляется он, и я поднимаю на него взгляд, полный удивления.
— Это вообще-то была риторика, — бормочу я. — Где наш заказ? Я кушать хочу. И скрипача попроси убраться, голова начинает болеть от его пиликанья.
— Все для тебя, — кивает он и говорит что-то официанту, который стоит рядом.
Пасту готовят долго. От ароматов, которые доносятся с кухни, я захлебываюсь слюнками, мысленно проклиная желудок, который урчит и немного сводит.
— Ты всегда заедаешь стресс? — вдруг интересуется Дан.
— Я такая толстая? — тут же обороняюсь я.
— Нет, просто еще час назад ты не хотела никуда идти, и тем более есть, а сейчас сидишь и голодными глазами провожаешь официантов, которые снуют по залу, держа в руках подносы с разными блюдами. Отсюда и вывод, что ты привыкла заедать стресс, — поясняет мужчина.
— Только если очень перенервничаю. Тогда желудок к спине прилипает, и кишка кишке бьет по башке, — расслабленно улыбаюсь я. — А после с грустью смотрю на весы и сажусь на диету…
— Спорт? — продолжает расспросы Дан.
— Ходить люблю. Много и, желательно, на свежем воздухе. А всякие залы и фитнесы не для меня. Трата времени и денег, — качаю я головой.
— В Риме ты свежий воздух не найдешь. Разве что выезжать куда-то в провинцию, где много виноградников и ферм. Если будет желание — могу покатать тебя. Там очень красиво, — Дан прожигает меня глазами, отчего мне снова становится неуютно.
— Ты и так мне очень сильно помог, — отвечаю я. — И если поможешь еще разобраться с вещами и сумочкой, я буду очень признательна. Но злоупотреблять твоей добротой и отзывчивостью я не хочу. Поэтому, справлюсь сама, если ты не возражаешь.
Он неопределенно пожимает плечами. Повисает пауза, которую лишь изредка прерывает стук приборов о тарелки и гомон других посетителей. А мы все ждем заказ.
Каждый думает о чем-то своем. Я — о том, что в паре метров от меня сидит мой бывший, который то и дело кидает в нашу сторону злобные взгляды. А Дан размышляет о чем-то своем, при этом не отводя от меня задумчивого взгляда.
И когда предел моего смущения, казалось бы, достигнут, нам наконец подают блюда. Я облегченно выдыхаю, радуясь, что можно переключить свое внимание на еду.
