Фрею Грэффхам он напугать не мог. Она работала в уголовном розыске Лаффертона всего несколько недель, но быстро поняла, что инспектор был из того сорта полицейских, на которых она достаточно насмотрелась в полиции Лондона, когда только вступила в ее ряды, – огромных и громогласных, но мягких внутри. К тому времени когда она уходила оттуда, большинство из них уже вышли на пенсию, и их не спешили заменять такими же. Новенькие были совсем из другого теста. Она знала, что будет непросто обвести инспектора Камерона вокруг изящного пальца, но ей были известны обходные пути.
Со своей стороны, Камерон видел в ней молодую женщину, которая была крепче, чем казалась. Но Фрея Грэффхам уволилась из лондонской полиции по собственному желанию после двенадцати лет службы, променяв ее на маленький городок с собором, и он никак не мог понять, что же могло настолько выбить ее из колеи.
Но сейчас она явно была настроена на атаку.
– Анджела Рэндалл, женщина пятидесяти трех лет, которая жила настолько предсказуемой, упорядоченной и четко организованной жизнью, которую только можно себе представить, без семьи, без близких друзей… ни разу не подводила свою работодательницу. Она ничем не болеет и, насколько нам известно, никогда не была в депрессии. Наши люди обнаружили, что все в доме было как с иголочки: машина стоит в гараже, стол накрыт для завтрака, яйца в миске, хлеб в тостере. Она сделала себе чаю и выпила одну чашку, а в мусорном ведре была кожура от одного банана. В корзине для белья лежала ее униформа.
– Но мисс Рэндалл нигде не было, больной или здоровой.
– Нет.
– Соседи?
– Мало про нее знают. Она проводила много времени дома, но в одиночестве. Посетителей не было. Но, шеф, есть кое-что странное. Ребята сказали, что дом показался им каким-то… чудным.
Камерон приподнял бровь.
– Не в их духе нагонять на нас жуть.
– Я бы хотела съездить туда осмотреться.
Камерон посмотрел на нее. У нее это было – особый инстинкт, чутье, нюх на такие вещи… как это ни называй, но у Фреи Грэффхам это было, и сейчас ее от этого распирало, как обычно. Она далеко пойдет, если ей удастся сохранить это в себе, не теряя внимательности к деталям и способности к кропотливой работе, которые не позволяли ей утратить связь с реальностью. Такая комбинация была большой редкостью, и он знал, что ему стоит держаться за нее, раз уж она попалась ему на пути.
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что, если ты не явишься оттуда сразу же с чем-то существенным и не будет намека на дальнейшую раскрутку дела, нам придется отправить его в папку с пропавшими людьми…
– Низкий приоритет… ничего не представляет опасности ни для сообщества, ни, насколько нам известно, для пропавшего… чье право пропасть, когда ему заблагорассудится, мы должны уважать. Да, да.
– Где-то у нее есть тайный возлюбленный, и они сбежали на выходные… или она прикончила себя.
– Хорошо, но ничего из этого не может объяснить, почему она так повела себя со своей начальницей.
Камерон посмотрел на часы.
– Это заняло у тебя три минуты, – сказал он.
– Я так понимаю, это да?
– Только одно, Фрея… Девяносто девять из ста пропавших людей оказываются тратой полицейского времени… Держи это в голове, если тебя вдруг понесет.
– Спасибо, шеф. Я не буду ничего выдумывать.
Фрея поехала прямо на Барн-клоуз, взяв с собой молодого констебля Нейтана Коутса, которого она сразу после прибытия отправила проверить гараж и автомобиль, а также сарай в саду, а потом обойти соседей. Фрея хотела оставить дом Анджелы Рэндалл для себя.
«Странновато» – так выразился один из патрульных, который побывал здесь до нее, и, как только Фрея осторожно закрыла за собой дверь и оказалась в маленькой прихожей, она четко поняла, что он имел в виду. Но в доме не было ничего зловещего, это она почувствовала сразу, просто здесь было невероятно тихо, и эта тишина была очень характерная, глубокая, такая, какую Фрея редко встречала в домах раньше. Как будто тяжелые, плотные гардины окружили ее, непроницаемые и висящие в несколько слоев.
Что за женщина живет – или, может быть, жила – здесь? Она медленно переходила из комнаты в комнату, пытаясь выстроить ее образ. Очевидно, она была аккуратной, чистоплотной, внимательной и педантичной. Это был невзрачный маленький домик и какой-то безликий, как будто старый дом-образец, в котором никто никогда не жил. Мебель была не уродливая, но совершенно не запоминающаяся, такую мог выбрать кто угодно. За этой обстановкой не чувствовалось персонального вкуса. Стиль был не классический, но и не особо современный, цветовая гамма была бледная и невыразительная. Фрея один за другим открывала шкафы и ящики: посуда, столовые приборы, постельное белье, благотворительные каталоги; в маленьком бюро лежали какие-то бумаги, скрепленные вместе и упорядоченные: банковские выписки, платежные ведомости, сберегательная книжка строительной компании, на которой лежало тысяча двести тридцать шесть фунтов и девяносто восемь пенсов, счета за электричество – оплаченные и с прикрепленными чеками. На полках в гостиной стояло несколько ничего из себя не представляющих книг – атлас, словарь, полный кулинарный курс Делии Смит, справочник по полевым цветам и пара триллеров Дика Фрэнсиса.
– Ну же, ну же, – бормотала Фрея, – дай мне хоть что-нибудь.
Того, что могло бы быть значимым, здесь не было, тут не было вообще ничего личного – ни фотографий, ни писем, ни праздничных открыток от друзей. В ее сумке, которую патрульные нашли на стуле в кухне, не было ничего, кроме кошелечка с мелочью, бумажника с парой карточек и двадцатью фунтами, очков, аспирина, салфеток и запечатанного письма с чеком для какой-то каталожной компании. В записной книжке рядом с телефоном значился сантехник, электрик, доктор, дантист, иглотерапевт, дом престарелых «Фор Уэйс», рядом с которым была приписка с личным номером Кэрол Эштон, и еще «С. Грабб – грузчик». У Анджелы Рэндалл, очевидно, не было ни одного родственника, друга или, например, крестника. Как кто-то вообще мог жить такой унылой жизнью?
Фрея поднялась наверх.
В ванной были простые, базовые предметы гигиены из «Бутс»
[4]. Она взяла с полки самый обыкновенный шампунь для волос, белое туалетное мыло. Здесь не было места излишествам. Комнатой для гостей явно никогда не пользовались – кровать была не застелена, а в шкафу лежали только пара покрывал и подушек плюс два чемодана. Значит, Анджела Рэндалл не уехала на выходные. В комнате было жутко холодно. Во всем доме было холодно.
В хозяйской спальне в гардеробе висела одежда, которая едва ли выдавала вкус хозяйки сильнее, чем все остальное, – бежевое пальто, коричневая юбка, синий джемпер, черный костюм, костюм песочного цвета, хлопковое платье с цветочным узором, белые и лимонные, голубые и серые хлопковые рубашки. Но тут было два спортивных костюма хорошего качества из специализированного магазина и пара новеньких кроссовок для бега, еще не вынутых из коробки, довольно дорогих.
