Она протянула руку.
– Мэриэл Серрэйлер.
– И правда, это же вы и есть.
– Кто? – Когда хозяйка повернула голову, Фрея сразу же заметила сходство. Это был тот самый нос.
– Серрэйлер. Моего начальника зовут Саймон Серрэйлер.
– Это мой сын. Боже милостивый, вы из полиции!
– Детектив Фрея Грэффхам, уголовный розыск Лаффертона.
– Обещаю, шуток про поющих дам-полицейских не будет.
Они начали заносить подносы в дом. На полу лежал отполированный паркет, на второй этаж с галереей вела закругленная резная деревянная лестница, а на стенах висело несколько картин в рамах. Кухня была заставлена деревянными столами и ящиками, рабочие поверхности которых явно часто использовались по назначению, повсюду стояли растения, а в углу – старый ободранный диван, на котором возлежали два огромных рыжих кота. Они сделали три захода, чтобы принести все подносы. Мэриэл Серрэйлер сняла с них салфетки и с восхищением посмотрела на шоколадный торт, грейпфрутовый и мятный муссы, липкую сливочную помадку с имбирем и сливочной глазурью, песочные медовые пирожные с ревенем, двухслойные меренги, ореховые и кофейные «Павловы» и ягодную шарлотку.
– Господи, да это же праздник какой-то! Почему вы вообще работаете в полиции, вам бы управлять своей десертной империей!
Через полчаса они уже сидели за столом, попивая эрл грей и закусывая песочным печеньем, и Фрея купалась в море новой информации о Лаффертоне, соборе, хоре Святого Михаила, Бевхэмской центральной больнице и о нескольких поколениях Серрэйлеров-медиков. В конце концов у нее возникло ощущение, будто она знает эту женщину всю свою жизнь. Мэриэл Серрэйлер когда-то наверняка была красавицей, но, как часто случается с очень худыми женщинами, возраст оставил на ее лице глубокие морщины и заставил ее выглядеть слишком костлявой.
Впрочем, как подумала Фрея, это не имело никакого значения. Ее красота, может быть, и померкла, но ум, очарование и живая и подлинная заинтересованность в собеседнике освещали ее изнутри.
– Теперь ваша очередь. Я хочу знать, откуда вы переехали в Лаффертон и почему, кого успели встретить, собираетесь ли оставаться и в чем уже успели поучаствовать.
Сжав в ладонях кружку свежезаваренного чая, Фрея уже пустилась было в рассказы о себе, потому что распознала в Мэриэл Серрэйлер человека, для которого во главе угла стоит доверие, и была вполне готова удовлетворить ее любопытство, когда к дверям подъехала машина и кто-то вошел прямо в дом.
– Так, это может быть кто угодно… Может, Кэт с детьми, хотя не хотелось бы, со всеми этими сладостями: боюсь, я не готова к столкновению с Сэмом и Ханной прямо сейчас… Это точно не Роберт, он поехал проведать Марту…
Но дверь открыл начальник Фреи.
– Боже милостивый.
Фрея начала вставать.
– Добрый день, сэр.
– Ой, только вот этого не начинайте, вы сейчас не на работе. Здравствуй, дорогой, надеюсь, ты не планировал сегодня остаться, ведь ты помнишь, сегодня у нас ужин хора Святого Михаила, и вот, смотри какое чудо. Я как раз говорила Фрее, что она теряет время в полиции…
– Это совсем не так.
Саймон Серрэйлер сел рядом с матерью и потянулся за чайником. Потом он быстро взглянул на Фрею, улыбнулся и начал макать печенье в чай.
Впоследствии Фрея много думала о том, что это была не единственная вещь, которую она запомнила, в ее памяти отпечаталось все, потому что все сложилось в единую картинку: зимний свет в витражных стеклах, тепло уютной кухни, тихое урчание одного из рыжих котов, спавшего на старом диване, аромат горячего чая и приветливый вид горшка с лиловыми крокусами на подоконнике; она смотрела на профиль Мэриэл Серрэйлер, на ее прямую спину, на то, как волосы у нее на затылке выбились из-под невидимок, и чувствовала восторг оттого, что завела настоящего нового друга, и в то же самое время перед ее глазами стоял образ этого дома с его красными кирпичными стенами, высокими дымоходами, блестящими деревянными полами, резными перилами, ведущими на галерею. Все сложилось воедино в этот миг спокойствия и ясности.
Несколько секунд она не осмеливалась поднимать глаза. Кот продолжал тихо урчать. Где-то на улице залаяла собака. Она посмотрела на Саймона.
Он смотрел не на нее, а на свою мать. Она заметила, что они похожи строением лица и тела и совершенно непохожи цветом глаз и волос. Она посмотрела на пальцы Саймона Серрэйлера, которые справа держали ручку кружки, а слева неподвижно лежали на плоском столе из сосны.
Он сказал матери:
– Я обещаю, что приеду на следующей неделе.
«Французы называют это coup de foudre
[9]» – вот о чем она тогда подумала. «Ты влюбляешься отчаянно и без памяти за одну секунду. Вот оно».
Она допила свой чай и встала. Ей надо было уйти как можно быстрее, посидеть в своей машине наедине с собой. Ей надо было подумать. Насколько она могла разобраться в своих чувствах на тот момент, прежде всего она была зла, очень зла, и еще напугана. «Я не хочу этого, – настойчиво говорила она себе, – я не готова, и это неправильно. Я ничего этого не хочу».
Мэриэл Серрэйлер проводила ее до двери.
– Вы так, так добры! Вы не представляете, насколько сильно помогли. Ну, скоро увидимся!
«Черт! – думала Фрея. – Черт, черт, черт!»
Он крикнул ей «до свидания!» с кухни, но она уже выходила из дверей, а потом почти что побежала к своей машине, запуталась пальцами в ключах и едва справилась с замком.
Черт.
Она услышала, как гравий из-под колес бьется о поддон машины, и визг своих шин.
Еще несколько миль она ехала очень быстро, пока не оказалась в деревеньке, где увидела маленький мостик. Она остановилась и вышла. Было холодно. Мост высоко висел над рекой, и она стояла на самом его верху, вглядываясь в воду и стараясь прийти в себя.
Она была в настоящем шоке от того, что с ней произошло. Когда она встретила старшего инспектора на семинаре в Бевхэме, она подумала о нем как о приятном, очень молодом для своего звания человеке с необычной внешностью. Но сегодня, всего через несколько минут после того, как он сел за кухонный стол и улыбнулся ей, а его мать сделала какое-то замечание, она посмотрела на него и просто влюбилась, как люди, например, засыпают или начинают смеяться над хорошей шуткой. Она слышала о подобных вещах, читала о них, но никогда не воспринимала всерьез.
Лицо Саймона Серрэйлера смотрело на нее из холодных вод реки. Его изящные кисти, пряди невероятно светлых волос, движение его головы, с которым он повернулся к ней и потом опустил взгляд, въелись в ее память и затмили собой все остальные образы, все мысли.
Фрею передернуло.
