– Возможно, потребуется небольшая дополнительная оплата из-за корректировки графика.
– Я не возражаю, я заплачу любые деньги, мне неважно, сколько это стоит. Спасибо вам огромное.
Она положила трубку и сразу отправилась в интернет, набрав «Доктор Чарльз Гротман Хилер» в Google.
Сайт, который нашелся, уже давно не обновлялся. Доктор Чарльз Гротман, он же Брайан Орчмонт, рекламировал там свои услуги, которые оказывал в клинике в Брайтоне. Кроме его фотографии на сайте еще были выдержки из писем с благодарностями, восхвалениями и рекомендациями от излечившихся пациентов и расписание приемов. Когда она позвонила по указанному телефону, автомат сообщил ей, что такого номера не существует. Рэйчел подумала немного, а потом вспомнила про Дагги Хоттона, который был старшим репортером, когда она только начинала, а потом перешел в «Брайтон Аргус».
Ее перевели прямо на него.
– Рэйчел Карр, конечно, я помню. Чем ты теперь занимаешься?
– Главный репортер в Лаффертоне. – Она понадеялась, что ее никто не слышит.
– Здорово.
– Но я не останусь здесь навечно.
– Следующая остановка, значит, «Дэйли мейл»?
– А ты гляди в оба.
– Чем я могу помочь?
Она начала рассказывать, но он уже оказался в курсе дела.
– Боже, даже не говори мне ничего про этого нашего хилера. У нас на него есть куча всего, но он как-то умудряется всегда выходить из ситуации королем – ну, более или менее. Значит, теперь он в твоих пенатах. Удачи.
– Я провожу расследование. Не можешь мне дать по нему какую-то выжимку?
– Конечно. Он скользкий тип, Рэйч. Будь осторожна. У него нюх на журналистов, и если что, он сразу кричит: «Клевета!» – как резаный поросенок. Еще он призывает себе на помощь самых разных людей, благодарных пациентов, которым он спас жизнь, ну ты знаешь. У нас лежит гора писем.
– Что случилось?
– Мы бросили это. Слишком сильная негативная реакция. Кроме того, он не делает ничего незаконного. Он очень, очень осторожен.
– Отличный отчет, Дагги, я твоя должница.
– Замолви за меня словечко в «Дэйли мейл», когда окажешься там. Это будет в самый раз.
Тридцать три
Единственный раз, когда Сэнди Марш пропустила работу, был день, когда пропала Дебби. С тех пор она приходила рано и уходила поздно, потому что находиться в квартире было невыносимо и потому что на работе она отвлекалась от мыслей о Дебби на приличное количество времени.
Сегодня она пришла в светлый открытый офис без перегородок в самом начале девятого и не рассчитывала, что здесь появится кто-то раньше чем через полчаса. Но Джейсон Вебстер был здесь, и он аккуратно выставлял несколько нарциссов в вазу на столе Сэнди. Все просто невероятно к ней относились, особенно Джейсон, это место превратилось для нее из офиса в настоящий дом, полный заботы и внимания. Люди брали на себя какую-то часть ее работы, приносили ей кофе, каждый раз приглашали ее пообедать вместе на перерыве, а часто и поужинать у себя дома, чтобы ей не пришлось проводить вечер в одиночестве в своей квартире, только если ей самой этого не хотелось.
– Они очень красивые, Джейс. Они выглядят как весна.
– Продолжай улыбаться.
Сэнди бросила на стол свое пальто и сумку и обняла его. Нарциссы сияли, как драгоценные монетки, посреди довольно-таки скучного офиса, где преобладали серый и металлик.
– Кофе?
Сэнди включила компьютер и взглянула на новую папку, которую вчера поздно вечером оставил на ее столе менеджер отдела. Все больше людей в долгах, все больше фирм просит отсрочек по оплате, все больше оправданий. Сэнди работала в сфере кредитного контроля, где оказывались совсем уже отчаявшиеся, которые получили уже буквально все возможные предупреждения и не могли не только заплатить, но даже грамотно пообщаться с банком, предоставить объяснения, причины или оправдания. «Приют Последних Шансов» – напечатал однажды кто-то крупными красными буквами на листочке и прикрепил его к столу Сэнди. Это было сто лет назад.
Ей нравилась ее работа. Она была щепетильна и любила работать с цифрами, но с такими цифрами, которые были ближе к людям, и ей нравилось, что она могла, хотя бы иногда, подхватить человека в последний момент перед тем, как он упадет прямо с края ее стола в пропасть судебных дел о банкротстве.
– Я еще положил сахар, – сказал Джейсон, ставя на стол поднос. Он купил две чашки кофе и два пончика.
– Нет, Джейс…
– Ты таешь на глазах, Сэнди. Мне это не нравится.
Это была правда, она потеряла уже почти пять фунтов с тех пор, как пропала Дебби. Джейсон сел к ней на край стола.
– Значит, никаких новостей?
Сэнди покачала головой. Она уже перестала звонить в полицейский участок. Не то чтобы они не были всегда милы с ней, всегда говорили, что они, разумеется, будут держать ее в курсе… делают все возможное… ищут в нескольких направлениях… Другими словами, они не говорили ей ничего.
– Я тут подумал, – сказал Джейсон, – они ведь искали на Холме, верно?
– Под микроскопом его изучили.
– Но что именно они искали? Я о чем? Они ведь не знают Дебби, а ты знаешь. Они могли пропустить что-то, что ты бы заметила.
– Например?
– В этом-то и проблема.
– Я не думаю, что они могли пропустить что-то… их было так много, Джейсон. Хотя я думаю, они… – Она сглотнула, потом быстро проговорила: – …искали что-то типа деталей ее одежды, следов крови или… чего-то такого.
– Все нормально, не расстраивайся.
– Что поделать, меня это расстраивает. Извини, я не хотела огрызаться, извини.
– Нет, все нормально, не бери в голову. Но я все думаю, может, был бы смысл нам с тобой сходить туда вместе, поглядеть как следует.
– Это заставит меня почувствовать, что я хоть что-то делаю. Я ничего особо не могу, кроме как снова и снова перебирать все, что она говорила, что она делала, все, что могло бы дать хоть какой-то ключ. Но от этого я только не сплю по ночам. Я бы не рискнула пойти туда одна, но ты прав. Может быть, я что-то такое почувствую. Хотя звучит глупо.
– Совсем нет.
– Я подумала прошлой ночью – я ведь злюсь на нее, знаешь? Если она куда-то ушла по своим делам и никого не предупредила, неважно, по какой причине, было ли ей снова грустно или нет, я все равно зла. Я знаю, что это неправильно, но я ничего не могу с этим поделать. А потом я подумала: нет, дело не может быть в Дебби. Это просто не в ее природе. Она очень внимательный человек, очень заботливый. Она никогда, никогда не заставила бы нас пройти через все это. Она бы позвонила своему отцу или написала мне. Мы были подругами с тех пор, как нам было по пять, с первого дня младшей школы, понимаешь? Я знаю Дебби. Я уверена: что-то с ней случилось. Но все вокруг как будто не хотят больше ничего делать. Они не предлагают расширить область поиска или пустить радиообращение по всей стране, но не говорят почему. Это приводит меня в бешенство. Я постоянно злюсь. Я не злюсь на нее, я злюсь на них.
