– Какое? «Ресурсы»?
– Почему бы нам обоим не произнести то, что мы имеем в виду, то есть деньги. Все сводится к деньгам. Человеческие жизни сводятся к деньгам.
– Нет. Самое крохотное свидетельство того, что кому-то из этих людей был причинен вред, – и мы возобновим всю работу и бросим все силы, что у нас есть, на это.
– Тогда я вернусь к перебиранию своих жалких крох.
Официант демонстративно смахивал несуществующие крошки со стола рядом с ними.
– Господи, мы последние. Сколько сейчас времени?
Саймон рассмеялся.
– Двадцать минут первого.
Фрея потянулась к сумке, но он уже поднялся на ноги, и Джованни подошел к нему, протягивая счет. Они разобрались быстро и без заминок. Он делал это множество раз. Он был здесь множество раз. Кто? Когда? Как много?..
«Остановись. Это неважно. Ты здесь, сейчас».
– Я провожу тебя до стоянки такси на площади.
– Не надо, это недалеко, вы почти на пороге собственного дома.
Они вышли на узкую улочку и сразу же услышали, как на двери ресторана опустилась щеколда.
– Мне кажется, мы злоупотребили гостеприимством, – сказала Фрея. – Послушайте, я прекрасно дойду сама.
– Не в это время суток, даже в Лаффертоне.
– У меня были ночные патрули в самых нехороших районах Лондона.
– Забудь о том, что ты коп. Думай о себе как о молодой, привлекательной, а следовательно, уязвимой женщине.
Вот оно. Совсем близко. Вот и все.
Они подошли к пустой городской площади. На стоянке в дальнем ее конце стояла пара машин такси, обе пустые, но, как только они приблизились, появился водитель.
– Как из воздуха, – сказал Саймон. – Они точно прячутся в норы под землей, чтобы согреться.
По площади навстречу им пронесся порыв ветра. Фрея поправила шарф на своей шее.
А потом все закончилось. Двигатель завелся, Саймон открыл дверь такси и захлопнул ее за ней так быстро, что свои благодарности она пробубнила, когда они уже отъезжали. Она посмотрела назад и увидела, как он быстро поднял руку, а потом пошел прочь в сторону собора и своей квартиры. Она вернулась с небес на землю, на заднее сиденье такси, в котором пахло холодной кожей и дымом множества сигарет. Он не наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, взять ее за плечо, не сделал ничего, только еще раз улыбнулся, пожелал спокойной ночи и посадил ее в такси. Но это ощущение продлилось только до тех пор, пока она не зашла в свой дом и не включила свет. Здесь все еще было уютно и тепло. Она села на диван и вспомнила каждую секунду этого вечера, каждое слово, которое он сказал, каждый взгляд, которым он ее одарил, каждый нюанс каждого момента, и когда она легла в постель, то не смогла заснуть, и поэтому решила вспомнить все это снова.
* * *
Лишь на следующее утро она вспомнила тот вечер, когда стояла в темном углу здания и смотрела, как он приехал на машине с миниатюрной женщиной в легком плаще и проводил ее, обнимая за плечи, к ее машине.
«Джованни, – подумала она сразу, – они были у Джованни».
Она прошла пешком всю дорогу до работы. Это заняло у нее сорок минут, и ветер был такой ледяной, что Фрея почти не чувствовала своего лица, когда вошла в двери офиса. Констебль Нейтан Коутс двинулся к ней через всю комнату, как только заметил.
– Думал, вы никогда не придете, сержант.
– Что такое?
– Пожилая женщина пропала. Соседка сообщила, что она вышла из дома где-то около шести вечера, пешком… и не возвращалась всю ночь.
Фрея сняла пальто и шарф и повесила на спинку своего стула.
– Продолжай.
– У соседки был ключ. Она вошла в дом ближе к ночи. Все было нормально, только на кровати была разложена одежда, как будто она выбирала, что надеть.
– Пальто и сумки нет?
– Все верно, и никакой записки не оставила.
– А что насчет сегодняшнего утра?
– Никаких следов. Все так же, как когда соседка заходила накануне вечером. Ни записки, ни сообщения.
– Родственники?
– Нет. Вдова. Детей нет.
– Возраст?
– Семьдесят один.
– Мне нужен кофе.
В кафетерии стоял обычный утренний запах жареного бекона и обычная суета. Фрея купила два кофе, и они отправились за столик у окна.
– Так. Сходства с другими нашими пропавшими женщинами?
Нейтан опрокинул три пачки сахара в свою чашку.
– Женщина без спутников. Нет очевидных причин, чтобы исчезать. Нет сообщений. Нет записок. Нет следов. Хотя об этом рано говорить – мы еще не провели полную проверку.
– Патрульным надо будет сходить на железнодорожную станцию, автостанцию, пройтись по больницам и так далее. Различия?
– Она не была даже близко к Холму.
– Это наиболее важно.
– Она прилично оделась, перед тем как выйти.
– В каком-то смысле все остальные тоже – велосипедист и Анджела Рэндалл надели форму для езды и бега, как обычно, а Дебби Паркер оделась так, как одеваются на прогулку. Я имею в виду, никто из них не вышел на улицу в ночной рубашке и бигуди.
– Что думаете, сержант?
– Я думаю, мы сходим и пообщаемся с этой соседкой, – а потом, я надеюсь, мы заставим старшего инспектора взглянуть на это серьезно и возобновить расследование, пока кто-нибудь еще не пропал.
На другой стороне комнаты целый стол патрульных разразился громким мужским смехом. Ей всегда нравился дух товарищества, царивший в участке, нравилось наблюдать, как по-разному люди раскрываются и расслабляются после тяжелой смены, с помощью шуток, смеха, похлопываний по плечу и громкого взаимного подбадривания. Всегда имело место недопонимание и напряжение – не все ладили хорошо, не все доверяли друг другу, но это было неизбежно там, где люди работали бок о бок и под сильным давлением, сменяющимся долгими периодами скуки. Когда происходили особенно неприятные происшествия – убийство, надругательство над ребенком, страшные аварии, – ряды смыкались, разногласия отбрасывались, все сплачивались в немом соглашении. Работать в полиции было бы невыносимо, если бы было по-другому, и Фрея была благодарна за это, и в Лондоне, и теперь здесь.
Она вылила остатки своего кофе и быстренько выкинула сахарные пакетики Нейтана.
– Боже, сержант, это хуже, чем иметь жену. Неужели это так и будет – вот о чем я себя спрашиваю.
– Я тебя правильно услышала?
Она взглянула на Нейтана, когда они проходили через распашные двери кафетерия. Его испещренное прыщами, милое уродливое лицо было красным, как свекла.
– Эй!
– Нет, нет, слушайте, я ничего не сказал, подождите… просто вы заставили меня задуматься, и все.
