– Вы имеете в виду, яду?
– В случае с кофе в этом участке я вынуждена с вами согласиться.
– Как-нибудь обязательно напомните мне рассказать вам, какое ужасное влияние кофе оказывает на все ваше состояние, как ментальное, так и физическое.
Он сел. Она была симпатичнее, чем он помнил, такая аккуратная, с блестящей копной волос на голове. Он сделал совершенно правильно, что пришел лично, а не позвонил, и время тоже было удачное – она как раз выходила из здания. Он сел, взглянув на нее через стол с удовольствием. И еще она будет слушать, не пропустит ничего из того, что он скажет, хотя бы потому, что они встречались в неформальной обстановке и у нее были хорошие манеры. Эйдан Шарп улыбнулся.
– Итак, Дебби Паркер. Мы попытались реконструировать схему ее последних известных передвижений сегодня рано утром.
– Правда? Ее последних передвижений? Значит, уже известно, где ее последний раз видели?
Фрея немного поморщилась.
– Не совсем. Мы вполне уверены, что она пошла на прогулку, и мы также вполне уверены, что это было где-то в районе Холма. Именно туда она в последнее время ходила гулять чаще всего, и, сложив все кусочки вместе, мы сделали вывод, что, скорее всего, это было рано утром. Мы надеялись, что кто-то мог видеть ее… Воспоминание об этом могло всплыть у кого-то совершенно неожиданно, даже спустя так много времени, если бы мы правильно все воспроизвели.
– Вы получили много откликов?
Фрея пожала плечами.
– Более или менее. Конечно, всегда находится уйма чокнутых… людей, которые видели, как луна становилась розовой, как будто именно об этом мы и просили их нам сообщить.
Она казалась такой милой, такой расслабленной, такой дружелюбной, но она была умна и не выдавала никакой важной информации, а просто создавала старую добрую дымовую завесу. Но его это не ввело в заблуждение ни на минуту. Реконструкция не вызвала никакого отклика среди общественности, который мог бы им помочь. Хотя, конечно, так оно обычно и бывало.
– Я детектив, ответственный за это дело в данный момент, так что если вы думаете, что можете сообщить нечто полезное, то я именно тот человек, с которым надо разговаривать.
Он откинулся в неудобном кресле и вздохнул.
– Я не знаю, просто не знаю. Единственное, что я знаю наверняка, это что меня беспокоит одна вещь. Прозвучит очень беспомощно и жалко, если я скажу вам, что не пришел сюда раньше просто потому, что о ней забыл? Мне нет оправданий. Я забыл.
– Что вы забыли?
– Что Дебби Паркер приходила ко мне.
– Вы имеете в виду, как пациент?
– Да. Она пришла всего один раз. У нее было очень сильное акне, бедняжка… ужасная кожа, и она была очень подавлена, отчасти из-за ее внешнего вида. У нее еще был серьезный лишний вес. Не знаю, вы знали это?
Фрея слегка кивнула.
– Акупунктура имеет доказанный эффект в лечении проблем с кожей. Это одна из тех областей, в которой наше лечение действительно показывает замечательные результаты, как правило.
– Вы хотите сказать, что не со всем это работает?
– Безусловно. У нас есть свои сильные места… Как и у Ника Гайдна – помните, его вы тоже видели на вечеринке у Мэриэл?
– Остеопат, да. У меня особо не было возможности поговорить с ним.
– Его метод имеет невероятный успех в некоторых областях, и совершенно не подходит для применения в других. Вы не пошлете кого-нибудь с акне к нему.
– Когда Дебби Паркер приходила к вам?
– Я посмотрел в базе на компьютере. Это было в октябре. Она прошла первичную консультацию, которая длится довольно долго, и один сеанс. Я думал, что она придет еще на три, но она так и не пришла.
– Она связалась с вами, чтобы объяснить почему?
– Нет. Но я не был сильно удивлен на самом деле.
– Почему?
– Мне показалось, что ей было не по себе. Что она нервничала, – он подумал о выражении на толстом, непривлекательном лице Дебби. – Некоторые люди просто не переносят иголок. Они не причиняют боли, люди просто боятся их. Они не могут расслабиться. Дебби была не жизнерадостной девушкой.
– Настолько не жизнерадостной, на ваш взгляд, чтобы покончить с жизнью?
Он замолчал.
– На этот вопрос всегда сложно ответить.
– Просто мнение. Иногда оно бывает важно.
– Тогда – с моей профессиональной точки зрения, да. Я думаю, она была как раз из тех молодых женщин, которые так делают.
Он посмотрел Фрее прямо в лицо, но оно ничего ему не сказало. Поверила ли она ему? Он не мог понять, и этот факт раздражал его.
– Она упоминала, что у нее есть суицидальные мысли?
– О нет. Ничего такого. Насколько я помню, она сказала, что иногда чувствует себя «немного грустно» – но такое говорят многие пациенты.
– Вы не думаете, что риск совершения ею самоубийства существовал уже тогда?
Он снова вздохнул и отрицательно покачал головой.
– Но вы же понимаете, почему я сейчас казню себя, да?
– У нас нет никаких причин предполагать, что Дебби отняла у себя жизнь – и что она вообще мертва.
– Не для протокола, вы разве не считаете, что это самое правдоподобное объяснение?
«Скажи мне, – думал он, уговаривая ее, – скажи мне, что ты думаешь, скажи мне, каким будет официальный вердикт полиции, скажи мне».
Но Фрея только слегка покачала головой.
– Я благодарна вам за то, что вы пришли. Никогда не бывает слишком поздно. Это добавляет еще одну деталь в пазл. Так что спасибо вам. И не волнуйтесь о том, что не вспомнили раньше.
Емко. Спокойно. Профессионально. Но не жестко, заметил он, нет, совсем не жестко.
Она вышла из дверей участка и вниз по лестнице вместе с ним.
– Не думаю, что вы вспомните, что кто-то еще из троих пропавших женщин приходил к вам на консультацию?
Это была типичная уловка, оставить еще один вопрос, а потом неожиданно обрушить его на собеседника, как бы невзначай, будто он пришел в голову в последний момент и был совсем неважным, не стоил даже упоминания, но… Он совершенно не был застигнут врасплох и не осекся, не засомневался ни на минуту.
– Я читал еще об одной пропавшей женщине. Боюсь, правда, что я не смогу припомнить имя…
– Анджела Рэндалл.
Он постоял и подумал где-то минуту, а потом покачал головой.
– Я, конечно, проверю, но мне так не кажется. Но вы упомянули, что, помимо Дебби, было еще двое пропавших? Не кажется ли вам это уже слишком тревожным? Как много женщин обычно пропадает в таком маленьком городке, как Лаффертон, в течение года, не говоря уже о нескольких неделях?
