Дебра поспешила обратно к сыну как раз в тот момент, когда Кейли рысью прибежала на подъездную дорожку, словно кто-то за ней гнался. Она была вся в грязи и поту, и пахло от нее соответствующе. Она остановилась рядом с Зелл, и они вместе стали смотреть, как Дебра бежит к дому и исчезает за дверью.
– Это мама Лайлы и Алека? – спросила Кейли. Но вместо того, чтобы наблюдать за Деброй, она почему-то оглянулась через плечо на дом Дойлов и придвинулась ближе к Зелл.
– Да, – рассеянно ответила Зелл, когда дверь за Деброй закрылась.
Она повела Кейли в дом, все еще пытаясь осмыслить произошедшее. Возможно, Дебра ушла именно из-за нее, но ведь по ее вине она не возвращалась домой. И теперь, решив вернуться, она считала, что Зелл сохранит ее тайну. Зелл устала от тайн. Но могла ли она рассказать Лансу то, что знала? Теперь, когда прошло столько времени? Осмелится ли она признаться в том, что сделала и что знала? После всего, что произошло?
– Лучше бы она не возвращалась, – сказала Кейли, озвучивая мысли Зелл.
А Зелл в ответ сказала не то, что думала, а то, что было правильно:
– Уверена, что Лайла и Алек считают иначе. Давай дадим им возможность провести время как одна семья, – сказала она, думая о том, как Дебра использовала это слово против нее. – А мы с тобой приведем себя в порядок, а потом пойдем за мороженым. Как тебе такой план?
Она говорила с энтузиазмом, которого совсем не чувствовала. Жара, да еще разговор с Деброй ее вымотали. Но это был последний день Кейли в ее доме, и она хотела, чтобы он получился особенным.
Брайт
Проходя через вестибюль отеля, Брайт чувствовала, как ее тянет к Тренту: тот сидел в одиночестве на одном из диванов, надиктовывал что-то в телефон, но вид у него был как у короля, дающего аудиенцию, пусть в данный момент у него и не было подданных. Когда он обернулся, увидел ее и улыбнулся, она поняла, что пришла не из-за работы.
Она остановилась, позволила правде обрушиться на нее – сила удара поразила ее в самое нутро. Как бы она ни убеждала себя в последние несколько недель в обратном, работа тут совсем ни при чем. Она проглотила правду, позволила ей улечься внутри и продолжила идти к нему, сосредоточившись на его лице. На том, как жутковато он похож на Ивретта!
Трент жестом пригласил ее сесть и поднял палец – чтобы она подождала минутку. Она сделала, как было велено, и села, разглаживая юбку и спрашивая себя, хорошо ли она выглядит.
Закончив разговор, Трент повернулся к ней с улыбкой. Потянулся через разделявшее их пространство и положил руку ей на колено.
– Ух ты! Приятно тебя видеть. – Он кивнул, как бы соглашаясь с самим собой.
Брайт улыбнулась.
– И мне тоже.
Он покачал головой.
– Я все еще в некотором роде шокирован, что ты захотела встретиться. Я думал, что потерял тебя навсегда.
Он говорит о работе, – убеждала она себя. – Он говорит не о нас двоих. Она заставляла себя улыбаться.
– Нет, просто я была занята.
– По телефону ты сказала, что какое-то время была без работы и ищешь достойный вариант для возвращения? – Он озабоченно сдвинул брови. – У тебя все хорошо?
– О, конечно, все было хорошо. Мы с мужем переехали, и э… у нас родился ребенок, и жизнь была… ну, сущее безумие. Я только сейчас могу начать думать о возвращении.
– Вау, ты родила ребенка? – воскликнул он и просиял. – Это круто! Мальчик или девочка?
– Мальчик. – Брайт сглотнула. – Кристофер.
Она поерзала на диване и снова разгладила юбку. Ей хотелось встать и убежать. Она знала, что не вернется на работу. Она будет слишком сильно скучать по сыну. Она будет скучать по его липким поцелуям и их прогулкам по улочкам поселка. Она будет скучать по чтению ему сказок перед сном и по теплому, сонному запаху его тела, когда он проснется. Ей будет не хватать детских передач по телевизору из-за стенки, пока она готовит ему обед. Она не могла оставить это кому-то другому. На долю секунды она закрыла глаза, стирая из памяти образ сына, чтобы сосредоточиться на причине своего прихода.
Она снова посмотрела на Трента Миллера и призналась себе, почему она здесь. Дело было не в работе. Дело было не в том, чтобы наверстать упущенное в карьере. Дело было лишь в том, о чем уже много месяцев просит Ивретт, и в единственном известном ей способе дать ему это.
Ивретт
Ивретт вздохнул с облегчением, узнав, что Брайт договорилась о встрече на тот же день, что и прием у его врача, но встревожился, услышав от жены причины этой встречи. Когда он вернется, ее не будет дома, и это даст ему время подумать о том, как передать жене слова доктора. Он выпьет бокал-другой вина, поиграет с сыном и придумает, как лучше всего подступиться к разговору, пока ее ждет. Беда в том, что теперь перед ним стояли две задачи: уговорить ее на все, что скажет доктор, и отговорить ее возвращаться на работу прямо сейчас, если это исключает появление второго ребенка. Конечно, она имеет право вернуться на работу, если захочет. Он просто удивлялся, что она вдруг захотела этого именно сейчас. До недавнего времени она была счастлива дома. Если разговоры о втором ребенке заставляют ее бежать из дома, нужно выяснить причину.
– Я просто хочу во всем разобраться, – заверила она его утром. – Посмотрим, какие у меня варианты. Это может быть хорошо для нас.
В кабинет ворвался доктор и сел за свой стол, прервав тем самым размышления Ивретта.
– Еще раз скажу, что это довольно необычно, когда муж приходит без жены. – Доктор Фергюсон открыл папку и просмотрел ее, затем поднял глаза.
Он заговорщически улыбнулся Ивретту, словно у них какой-то сговор. Ивретт же по непонятной причине подумал о детях, с которыми рос, об их многочисленных играх «мальчики против девочек».
– Я просто хочу во всем разобраться, – сказал Ивретт, вторя Брайт. – Посмотрим, какие у меня варианты.
Доктор Фергюсон полистал карту. Заговорил он, не отрывая глаз от напечатанных там слов и цифр.
– Вы здесь, чтобы обсудить донора? – спросил он. – Я знаю, что некоторым мужчинам от этого не по себе, но это делается чаще, чем вы думаете.
Сердце Ивретта забилось быстрее, и он уставился на лысину на макушке доктора, обдумывая его слова.
– Я… э-э… донор? Какой… для… э… чего? – наконец сумел выдавить он.
Врач поднял голову.
– Донор спермы.
В его голосе звучали усталость, тяжесть, которая подсказала Ивретту, что он не хотел говорить этого вслух. Никто не хочет говорить другому мужчине, что он стреляет холостыми, даже если это его работа.
Чтобы не смотреть в глаза посетителю, доктор еще раз полистал лежавшую перед ним папку.
– Это действительно ваш единственный вариант, – сказал он, обращаясь к бумагам.
